Но на стороне ишмирцев свои боги, и у них они гораздо сильнее.

Виадук Герцогини обрушился ночью. Неизвестно, что поразило его. Быть может, чудо Дымного Искусника – мост до сих пор виднелся, хотя больше его там нет. Висела призрачная конструкция, и солдаты на нем теперь тоже призраки. Прозрачные, зловеще безмолвные, неспособные ни к чему прикоснуться или сойти с виадука. Они вжимались в невидимую преграду, беззвучно молили о спасении. Сейчас виадук милостиво скрыт из виду, но полковник Рабендат уже стер четкую линию моста со своих точных карт.

Виадук был осью обороны. Его пересекали четыре рельсовых пути, и на каждый из них был выведен бронированный поезд с длинноствольными пушками. Теперь все бронепоезда сгинули. А низина полна кракенов, то есть мост был единственным способом перебраться на Замковый холм, не проходя понизу. Теперь их надежно отрезали от западных участков города. Священный холм и Новый город – округ чудес, как его прозвали наемники, – остались одни, невольные товарищи по несчастью, затерянные в прибывающем море врагов.

На краю университета, в старой семинарии, расположили штабы. Теревант следовал по коридору за Рабендатом, размышляя, не стоит ли ему идти во главе.

С потолка преподавательской трапезной свисали хрустальные канделябры, но некоторые светильники сшибло ударной волной от взрывов. Какие-то лица за столом были знакомы ему, другие – нет, но все они осунулись, были испачканы сажей, красноглазы. Ну, почти все – в углу на корточках примостилась могучая туша желтоглазого владыки Крыса. Карильон Тай прошагала к нему, бормоча что-то под нос. Под ее ногами хрустело стекло разбитых канделябров. Спокойно сидели и поддерживали приличия одни только мертвые.

Сюда прибыли самые невероятные союзники. Командиры наемничьих шаек; ополченцы из Нового города, среди них святые-перебежчики; еще группа Хранителей. А в их окружении – Лис.

И тот священник, Синтер. Определенно, у них с Карильон имелись свои отношения, потому как она выхватила нож и заорала на него, как только заметила. Крыс ее придержал, а Теревант воспользовался тем, что все отвлеклись, обогнул стол и сел рядом с Лис. Она сжала его ладонь.

– Жив? – спросила она.

– Кажется, да. Ты должна немедленно уходить, – сказал он ей. – Добраться до безопасного места.

– Если уйду я, – зашептала Лис, – тогда уйдет Беррик. Если уйдет Беррик – уйдет патрос. Патрос уйдет – уйдут Хранители. – Она пожала плечами. – Пока у нас есть шанс, я останусь. Я еще не потеряла Гвердон.

К порядку призвал собрание не кто иной, как Крыс, жутко возвестив – ТИШИНА, разом из дюжины ртов. Полковник Рабендат признательно кивнул и раскатал на столешнице карту.

– Потеря виадука означает дыру в обороне. Враг собирает силы здесь, в верхней Мойке, с явным намерением прорваться в континентальную часть города. Вам придется защищать этот проход.

– Ага, яснее ясного, – пробормотал один наемник, – но чтобы отбить их там, понадобится все, что у нас есть.

– Я не достану, это слишком далеко от Нового города, – высказалась Карильон. – И у меня есть свое задание.

– Наш город сохранят Хранимые Боги, – вторил ей Синтер, и Тереванту пришлось задавить истерический смешок. Он открыл рот, но прежде чем подобрал слова, встала женщина, офицер дозора.

– До того как заглох эфирограф, – сказала она, – к нам пришло известие с морской базы в Маредоне. Оттуда вышли подкрепления. Если мы сдержим Ишмиру в Мойке, то…

– То тогда вы сможете разбомбить Мойку и всех убить. – Карильон не убирала ножа. – В кошкину задницу такие планы.

– Мы не знаем, сколько на побережье еще осталось живых.

– Я знаю, – уперлась Карильон. – Мой обзор по-прежнему открыт.

Теревант поднял руку попросить слова, но Рабендат не заметил его.

– Это подводит нас к другому вопросу. Мы получили разведданные…

– То есть я тебе рассказала, – кисло вставила Кари.

Рабендат продолжил:

– По поводу Меча Эревешичей. Он в нижней Мойке. – Скелет указал на здания вокруг Болотной площади.

– Это же ловушка. – Синтера привела в изумление сама постановка вопроса. – Ишмирцы знают, что вы хотите вернуть меч. А они хотят разделить наши силы. Несомненно, какое-нибудь страховидло уже поджидает, когда вы заглотите наживку.

– Это не наживка. Это Меч Эревешичей. И это не наш город. Мои приказы таковы – вернуть меч и всех хайитянских сотрудников, а затем отступить.

– Хрена с два мы удержим виадук без мертвых, – выпалил наемник. – Как ни крути, не выйдет. Мы сваливаем.

– Эладора просила дать ей всего три дня, – воскликнула Кари, – долго его защищать не придется.

– И где, сука, шляется Эладора Даттин? – потребовал объяснений Синтер.

– Я не знаю!

– Вы с ней, – рассердился Синтер, – две ходячие порчи. Будь у меня одно желание, я б загадал, чтобы вы обе сдохли, вместе с вашей поганой семейкой.

– Время на исходе. Если вскоре вы не укрепите линию виадука, враги прорвутся. Мои отряды скоординируют наше наступление с вашей разверткой, частично оттянут на себя силы противника. – Рабендат впервые отметил, что Теревант тоже с ними. – Старший Эревешич должен получить меч.

Лис снова сжала ладонь Тереванта. Он убрал руку и встал.

– Благодарю вас, полковник, но… старший Эревешич может и подождать. Наши войска присоединятся к Гвердону в обороне бреши под виадуком.

Череп Рабендата провернулся и воззрился на него:

– Милорд, если мы не добудем меч сейчас, то, вероятно, потеряем его навек. А в нем заключены души ваших предков. Это Меч Эревешичей.

Удержать передовую, удержать город. Дать Эладоре три полных дня. Возможно, спасти остаток города. Возможно, скрепить союз между Хайтом и Гвердоном.

Или повести войско на битву против Ишмиры. Возможно, отвоевать меч. Сразиться, как поэт, решиться на драматический жест, пойти в поход ради славы. Все провалы смоются разом, когда он спасет меч и Дом Эревешичей. В свой великий звездный час, на изломе мирозданья.

Кому легче всего морочить голову, так это себе.

– Противнику известно, насколько меч для нас ценен. Известно, что значит он для меня. Синтер прав – это ловушка, измысленная, чтобы разделить наши силы. – Теревант сохранял бесстрастное лицо и ровный голос. – Обороняйте передовую, полковник, – приказал он.

– Четыреста лет я дрался под знаменем вашего рода. И все это время под началом старшего Эревешича я не знал поражений.

«Но старший сейчас не Ольтик и не кто-то другой. А всего лишь я».

– Выполняйте приказ, полковник.

Медленное умирание шпиона прервал приход флота. Вот этот флот, перед глазами. Небольшая гвердонская эскадра броненосцев прибыла из Маредона. Кракены ждали их – щупальца взметнулись из-под воды в попытке смести солдат с палуб или затянуть корабли в пучину целиком. В ответ гавкнули пушки, обжигая монстров колючими облаками мертвопыли или драконьим пламенем флогистона. Это ничья – пушек хватит держать кракенов на расстоянии, но без чудес в противовес захвату моря боевые суда не отважатся пробиваться в гавань.

Они заняли позицию невдалеке от Чуткого, тревожа осаждающих, пуская поверх острова ракеты и мины. Шпион не мог судить, выстроились ли они в боевую линию и ждут сигнала или готовятся атаковать основной флот при его приближении.

Намечалось героическое противоборство.

У смертных здорово получаются героические противоборства.

Пока бог не наклонится пониже и не смахнет их с глаз долой.

Военные колонны маршировали со Священного холма к пролому под виадуком. Они шли через Университетский квартал, вдоль по улице Философов, миновали улицу Желаний. Впереди неусыпные, чеканным строем, потом – потрепанная городская стража, кучки наемников и добровольного ополчения.

То тут, то там пламенели мечи, божественным даром свыше.

Лис скорой походкой поравнялась с Теревантом. Телохранители увещевали миледи повернуть назад, укрыться под относительно тихой сенью Священного, но она оттерла их скопом. И потянула Тереванта в сторонку.