Ротная переговорщица присела рядышком с Теревантом. Она сменила латы на кофту и длинную юбку, переливчатую в свете костра. Скрестила ноги, и юбка съехала кверху, открывая мускулистую лодыжку. Девушка наклонилась к нему чуточку ближе, чем требовалось, и представилась Наолой.

Оказалось, что Наола – новый капитан этой роты, а предыдущий капитан умер в Маттауре от чумы. Она, дочь простых фабричников, приехала домой в Гвердон и только тут узнала, что родители и младший брат погибли во время Кризиса. Кубок за них она подняла с горьким смехом. Родня-то переживала, что она сложит голову где-нибудь в далеком сражении, но их самих отыскала Божья война в самом безопасном на свете городе. С неизбежностью не поспоришь. Теревант ответил ей тостом за отца, который, наверно, предпочел бы хоть раз сложить голову в далеком сражении.

После нескольких кругов кто-то помянул о Паравосе. Теревант необдуманно обронил, что раньше у себя был поэтом, и вот он уже неожиданно читает отряду стихи. Один солдат достал набор дудочек и сумел подобрать мелодию, которая вязалась с ритмом строк. Теревант читал балладу о воительнице, которую написал про Лиссаду, но Наола улыбалась, будто он с ходу сочинил стихи про нее.

Когда огонь угас и на небо высыпали звезды, потянуло прохладой. Она привлекла его к себе и прошептала, что Отряд из Восьми едет в Лирикс только через несколько дней – и несколько ночей. Ее тепло прогоняло все опасения будущего. Он поцеловал ее в шею; с другой стороны кострища один из наемников сально осклабился и заулюлюкал.

Чья-то рука хлопнула его по плечу. Надо же, не кто иной, как Лемюэль, – но его обычная маска скуки и безразличия пропала, сменившись бешенством.

– Это срочно. Идемте со мной.

Неохотно Теревант расплелся с Наолой.

– Я вернусь.

Наола потянулась.

– Долго не задерживайся.

Лемюэль быстро увел его от отряда, затаскивая в лабиринт просевших палаток. На ходу он внимательно осматривался по сторонам, оглядывался через плечо, словно ждал неприятностей.

– Что не так? – спросил Теревант.

– Ничего. Надо вывезти вас отсюда. – Лемюэль не допускал возражений.

– Что это значит?

– Вас видели вместе с… – Лемюэль замолчал, пока они не обошли кучку рабочих – потные лбы, инструменты в руках. – Видели, как вы общались с Берриком Ультгардом здесь, на ярмарке.

– И что?

– Вас видели, – повторил Лемюэль. – Мы ставим им нашего короля, а вы едва не провалили весь замысел, решив побухать с ним при полном мундире.

– Я тогда не знал, кто такой Беррик.

– Да кому до этого дело?

– Иду назад к Наоле, – резко возгласил Теревант. Он уедет из города с Ольтиком – а то вдруг, чем черт не шутит, с Наолой – в любом случае слушаться Лемюэля он больше не обязан. Круто развернувшись, он враскачку двинулся обратно к костру. Впереди горланили наемники, позади бормотал ругательства Лемюэль.

Ускоряя шаг, он забирается в поредевшую толпу гуляк.

Что-то лупит его сзади, и все отлетает прочь и темнеет.

Чьи-то ладони поднимают его. Сильные руки несут, куда-то вталкивают. Скрипят колеса фургона; шипит рэптекин.

В горле горит. Он пил? Спал? Голос Ольтика неразборчив, как будто доносится из-под толщи воды. Посольство построено на зыбучих песках. «Под городом проходят туннели, – вспоминает он, – и мир проваливается в них».

Ему скоротечно снится подворье посольства.

Там стоит гнилой скелет, не из тех, доспешных неусыпных с глянцевой костью. Оскал черепа бледно поблескивает.

Потом забытье накрывает его, как волна.

Промлибы битком набились в заказной поезд на Гвердон, занято каждое сиденье, и в проходах не продохнуть, но стоило Келкину рыкнуть, как его вагон опустел начисто. Осталось лишь ближнее окружение. Эладора неуверенно заняла свободное сиденье рядом с дверьми – не стоит ли ей выйти со всеми? Сходить и проверить, как там Эмлин. Она чувствовала угрызения совести, втянув во все это невинного мальчишку. «Риадо, верный помощник, сделает все как надо», – твердила она себе. В их вагоне много знакомых лиц: Рамигос обеспокоенно перебирает медальон с эмблемами богов, как будто молится. Абсалом Спайк, злой, раскраснелся. Огилви, старый партийный работник, выглядит потрясенным.

Келкин передал по кругу светлый свиток с начертаниями Хранителей, и некоторые поспешно скопировали текст. Послание пространно, но его настоящий смысл, отшелушенный от помпезности и формальностей, довольно краток.

– «Хранители признают и удостоверяют наследника престола Гвердона в его праве и приглашают его гостить во дворце патроса до тех пор, пока король не вступит в собственные палаты, – пробормотал один высокопоставленный партиец. – Патрос призывает парламент восстановить престол в его подобающем статусе столь быстро, сколь это возможно свершить…» Эффро, что за чертовщина творится?

Келкин принялся отвечать, потом закашлялся, побагровел. Переводя внимание, Огилви обратился к Эладоре:

– Мисс, э, а-а, мисс Даттин. Корни вопроса зарыты триста или четыреста лет назад, будьте добры, поделитесь контекстом.

Все как один в вагоне повернулись к Эладоре, сидевшей с краю. Тянут головы с мест, загороженных тел не видно, и создается неприглядное впечатление, будто какой-то враг порешил всю их партию и нанизал головы в качестве трофеев. Столько глаз – она тут же разволновалась. Нетвердо поднялась – от качки поезда и вследствие пережитого на Фестивале – и прочистила горло. Ну, хотя бы в этой теме для нее нет белых пятен.

– На протяжении большого промежутка нашей истории Гвердоном правил король, ему служили советниками знатные лорды, жрецы – и в конечном итоге парламент. Первые династии берут начало от Варинта, но королевский титул переходил от одного семейства к другому. Появлялись короли-пираты, завоеватели, соперничающие ветви родов… В целом их история весьма сложна, но королевская власть пришла к концу, когда над городом вознеслись Ч-ч-черные Железные Боги. Они месяцами держали в заложниках королевскую семью, пока Хранители тайно не вывезли короля и его близких из города.

Келкин поманил ее и указал на сиденье напротив себя. Она робко пошла вдоль вагона, держась за кожаные петли, свисавшие с потолка.

– Последний король сел на корабль и уплыл отсюда в надежде набрать союзников и отбить город. Мы знаем, что он обошел кругом Огненное море, посетил Халифаты, изганников в Лириксе, Северасте – все безрезультатно. В источниках не отмечено, какая судьба постигла последнего короля Гвердона, хотя, вероятней всего, его корабль пошел ко дну в одной из бурь у Джашана.

Келкин оправился от приступа кашля.

– Не совсем. – Он нетерпеливо махнул Эладоре садиться. Она опустилась на место рядом с Рамигос. – Под конец последний король прибыл в Хайт. Я знаю об этом, потому что через несколько лет после того, как Хранители свергли Черных Железных Богов и взяли власть, Корона Хайта задала вопрос, хотят ли они своего короля обратно. Хранители решили, что властью делиться им больше не хочется, и попросили Корону поберечь короля у себя. – Эладоре страшно хотелось узнать больше об этом эпизоде Гвердонской истории, до сих пор державшемся в секрете, о балансе власти между королем и священниками – но сейчас не время. Келкин опять кашлянул и продолжил: – Похоже, три сотни лет они хранили еще и короля. Полагаю, этот – какой-нибудь потомок династии, а не исходный, мать его за ногу, оригинал. Хотя… там некроманты, кто их знает?

– Даже если он тот самый оригинал, – всполошился Огилви, – у него нет никаких прав на наш город. Церковь может признавать его королем, но во главе города парламент. Мы управляем городом.

– Ага, но и церковь, очевидно, не требует его восстановления. «Подобающий статус» означает все, что угодно, представительские обязанности или тому подобное. Новый патрос едва усадил свой зад на святое место, он не станет подвигаться, чтобы какой-то мужлан из Хайта втиснулся рядом. – Келкин фыркнул. – Поднимите руки – неужели кто-то думает, будто произошло неподдельное чудо, и лишь по чистому совпадению наследник трона объявился в самый разгар выборов?