– Удивительно, какой он… добрый человек, – сказала я.

«Так и есть. В старости я все больше начинаю ценить доброту. Или может быть, во мне просто говорит благодарность. В нашем нынешнем состоянии без него до Ахоя не добраться».

– В старости, – фыркнула я. – Да я старше тебя.

«Получается, из-за твоего присутствия в моей голове средний мысленный возраст у меня становится больше?»

– Сомневаюсь, что голова так работает. Но могу сказать, что тебе нравится капитан.

«Нам обеим он нравится. Мы ценим его доброту. Она так неожиданна – после всех людей, кому я отдавала сердце многие годы».

– Для меня – после всех, кому я сердца не отдавала.

Сквозь закрытые веки начинали проникать блики солнца. В гуще ив прыгали птицы, подпевая утренними песнями молитвам капитана, вдалеке слышался успокаивающий плеск волн Цыцы.

Зашуршала трава. Я услышала приближение легких шагов и открыла глаза, чтобы поприветствовать вернувшегося капитана, хотя и уловила звук его по-прежнему монотонного голоса.

Надо мной наклонился Лео, улыбаясь, словно старый друг.

– Доброе утро, – ласково произнес он. – Как приятно снова видеть вас, ваше величество.

Капитан Энеас по-прежнему стоял на коленях неподалеку, преклонив голову. Рядом с ним, всего в нескольких шагах, был солдат, из-за него предупреждающий крик застрял у меня в горле. Если я заговорю, капитан умрет раньше, чем успеет встать после молитвы и обнажить меч. Возможно, Лео нужна только я.

– Вы так самоотверженны, – произнес он тем же вкрадчивым тоном. – Я был просто потрясен, узнав, что вам приходится терпеть рядом с собой госпожу Мариус.

Его слова ранили сильнее, чем я могла ожидать.

– Думаете, ваше самопожертвование может его спасти? – продолжал Лео. – Он в такой же мере, как вы, знает то, что я не могу позволить узнать остальному миру. Уверен, вы меня понимаете.

– Чего ты хочешь?

– Контролировать ситуацию, – сказал он. – Контролировать собственный образ. Образ – главное, когда речь о вере.

Позади него в гуще ив собиралось все больше темных теней. Капитан Энеас продолжал бормотать, и я попыталась вспомнить, сколько времени длится утренняя молитва.

– Обычно примерно семь минут двадцать пять секунд, если не говорить слишком быстро или слишком медленно, – сказал Лео. – Но я знаю, что капитан Энеас, как человек очень набожный, часто прибавляет в конце дополнительные молитвы, иногда пару слов о личном. Так что у нас есть, вероятно, еще три минуты до тех пор, пока он не встанет.

– Ты убьешь нас?

– О нет, пока нет.

Мы нужны ему живыми. Я потянулась за ножом. Ближайший солдат достаточно далеко, и…

Острие кинжала коснулось моего горла.

– О нет-нет, – сказал он. Улыбка исчезла. – Даже не пытайся. Почему бы тебе не отдать мне нож, тогда не придется устраивать опасную сцену.

Капитан Энеас прекратил бормотать. Еще мгновение, и он склонит к земле голову, встанет, и наше время закончится. Есть ли у него хоть одна возможность дать отпор? А стоит ли? Возможно, ему лучше не делать этого, лучше мы просто сдадимся и получим шанс сразиться в другой раз. Мы в меньшинстве.

Но мы собирались идти к Мико.

Не думая о безопасности, императрица пнула склонившегося над нами человека в пах. Когда приставленный к нашему горлу клинок упал, она ударила еще раз. И, несмотря на маску божественности, он оказался обычным человеком – задохнулся, скривился, побелел и упал на одно колено от ослепляющей боли.

Мы выхватили кинжал. Враг скрючился и отвернулся, подставив под удар спину. Я слабой рукой занесла кинжал и…

«Нет! Нет, нельзя. Заколот в спину императрицей – помнишь? Неважно, кто технически это сделал, все скажут, что ты императрица».

Я промедлила, и рукоятка выскользнула из сжатой руки как раз в тот момент, когда Лео с рычанием обернулся к нам, исполненный боли и гнева, с намерением победить и остаться в живых. Из кроткого божьего человека он превратился в шипящего и брызжущего слюной зверя. Он ухватил меня за запястья так крепко, что слабые кости едва не сломались.

– А ты думаешь, что знаешь так много, – сказал он, принужденно смеясь, несмотря на боль. – Думаешь, можешь остановить меня? – С диким взглядом он вывернул мне руки, и я вскрикнула, слишком слабая, чтобы сопротивляться, неспособная ни на что, только изворачиваться и отбиваться. Как я ненавидела собственное бессилие. И невозможность дать сдачи.

Капитан Энеас, должно быть, услышал – он поднялся и растерянно сделал два шага к нам, прежде чем потянуться к мечу. Сзади его обхватила рука, и по горлу серебряной вспышкой скользнул клинок. Откуда-то возникла кровь и потекла по шее на ворот простой рубахи. Чуть раздвинув губы, капитан смотрел на меня округлившимися глазами. Рука отпустила его, и он пошатнулся, оружие выпало на траву, капитан вслед за ним упал на колени, и земля подо мной содрогнулась. Я открыла рот, пытаясь умолять о чем-то, просить прощения, но в его глазах уже угас свет, и он рухнул ничком. Голова была почти рядом со мной, волосы бледными былинками торчали среди зелени на поляне.

Река продолжала свой бег. По-прежнему пели птицы. Ветви ивы плясали на ветерке. Стоящий надо мной Лео опять ухмыльнулся.

– Ну вот, еще одна проблема разрешена, – сказал он, отпуская меня и откидываясь назад.

– Ты сказал, что не станешь нас убивать.

Мой голос звучал надломленно и негромко, и я не могла отвести взгляд от капитана Энеаса. Всего миг назад мы рассуждали о том, как нам повезло и насколько лучше стал мир от присутствия этого хорошего человека, всегда старавшегося поступать правильно.

– Ни одну из вас двоих я и не убил бы. – Никаких сожалений, лишь улыбка сделалась шире. – А он был не слишком полезен.

– Хочешь сказать, его вера была слишком сильна, ты не смог бы ее извратить? – выпалила я.

Его улыбка растянулась в волчий оскал.

– Я скучал по твоим укусам, Кассандра. С нетерпением жду продолжения.

Он поднялся. Мне хотелось пнуть его по коленям, но ноги были слишком слабы. Хотелось его задушить, но негнущиеся руки дрожали. Хотелось врезать ему кулаком в живот, отобрать у него клинок, перерезать горло и вонзить острие в глаз, но суставы жгла дикая боль, и я ничего не смогла бы сделать.

– Жалкая бедняжка Кассандра. – Лео бросил взгляд на ближайшего солдата. – Свяжи ее и забирай. Капитана оставим птичкам.

Как только мы взяли замок, Сян должен был легко сдаться, но мы не учли губернатора города. Всем представителям властей были разосланы сообщения, информирующие, что Кьёсио отныне под моей властью и я заняла место их господина. Даже генерал Мото не рассчитывал на серьезное сопротивление. Когда пришел первый ответ, генерал уставился на него, выпучив глаза.

– Губернатор Коали ответил, ваше величество, – сказал он, не отрывая взгляда от бумаги в руках. – Похоже, он… отказывается принимать вашу власть.

Когда прибыл гонец, генерал докладывал мне о том, что произошло за ночь.

– Он говорит, что, хоть вы и владеете замком, он не может признать вас своей госпожой и требует, чтобы вы покинули его город.

Генерал Мото опустил руку и посмотрел на меня с нелепо отвисшей челюстью, словно ожидая, что я объявлю это розыгрышем.

– Его город? – повторил он, не дождавшись ответа, – мое сердце билось слишком быстро, чтобы я могла что-то сказать. – Его город. Как будто светлейшего Бахайна не существует. Или он никогда не слышал о праве завоевания.

Генерал заметил, что гонец по-прежнему тут, и помахал перед ним депешей.

– Почему вы еще здесь? Он что, ждет немедленного ответа?

– Нет. Я… Капитан у ворот попросил меня сообщить вам и… и ее величеству, что снаружи толпятся люди.

Под пристальным взглядом генерала Мото он замялся.

– Люди? Какие еще люди?

– Рассерженные. Я… Насколько я понимаю, у ворот собрались горожане, они кричат и… и бросают разные предметы, господин.