– Внизу тоже кисианцы, нужно защитить Лео, – сказал я. – Остались только мы с тобой. Ты берешь эту сторону, я – ту.

– Но, капитан…

– Или уходи, если хочешь! Мы все умрем, если будем просто торчать здесь!

Мимо просвистела стрела, и Дзиньзо затанцевал боком, подняв голову в молчаливом страдании. Ни приветственного жеста. Ни согласия. Йитти просто выпустил последнюю стрелу в горло наступавшего копейщика и бросился в атаку.

Дзиньзо пронесся мимо барахтавшегося Джуты, и мы с Йитти врезались в ряд копейщиков. Двоих я полоснул клинком по горлу, кости еще одного треснули под копытами Дзиньзо. Копье оцарапало ему шею, а другое проткнуло сбоку мои доспехи. Спину прошила боль, но я развернулся и резанул копейщика по горлу. Если мы просто разорвем их цепь и убьем достаточно солдат, то, может, они отступят. Если только мы сумеем…

– Помоги, капитан!

Двое солдат обошли нас и приближались к Джуте. Йитти с криком выдернул свой клинок из кисианского глаза.

– Капитан! Капитан! Пожа…

Его вопль оборвало копье, разорвавшее грудь. Будто этого было мало, кисианец вытащил его и снова воткнул в горло Джуты, брызги его крови стали последним, что я увидел, прежде чем отвернулся.

Йитти уже разворачивался, и, не взглянув на мальчишку, придавленного собственной лошадью, я ткнул пятками в бока Дзиньзо и отправил его вниз по склону, вслед за моим целителем. Еще одна потеря. Еще один груз на душе. Слезы жгли мне глаза, пока Дзиньзо быстро и уверенно пробирался сквозь выживших Клинков, зажатых между наступавшими рядами кисианских копейщиков. Некоторые Клинки замедлились и повернулись, не зная, с какой стороны сражаться – все вокруг превратилось в кружащийся вихрь, вроде пылевых смерчей на высоких пастбищах.

Впереди Хими и Истет прикрывали Лео от натиска кисианцев. Нам требовалось пробиться сквозь них, только так у нас появлялась хоть какая-то надежда выжить.

– Ко мне! – крикнул я, поднимая клинок в воздух. Ветер унес мои слезы. – Ко мне!

Мы врезались в кисианцев шквалом грохота и звона оружия, встречавшего доспехи, плоть и кости. Только тяжелое дыхание, мычание и влажные, тяжелые удары, ни боевого клича, ни выкриков. Перед лицом смерти на это нет времени. Мы прорубались сквозь кисианские ряды, давя копытами мертвых. Трупы замедляли наше продвижение, но я пробирался через них, беспрестанно рубя вокруг себя клинками, чтобы защитить бока Дзиньзо.

Мы вырвались с другой стороны их рядов, намного ближе к главной битве, чем я ожидал, и я развернулся в поисках Лео. Его нигде не было.

– Лео!

Он застрял в сужающемся кольце солдат, сосредоточенных только на нем. Хими скакала рядом, но Истет нигде не было видно, а Баан погиб прямо у меня на глазах – воткнувшееся в подмышку копье сбило его с лошади.

Лео где-то раздобыл оружие и пробивал себе путь отнюдь не как священник, врезаясь в ряды кисианцев, будто его и вправду вела длань Бога. Ничто не могло его коснуться. Он увернулся от копья, которое должно было войти ему в спину, и отбил другое своим жезлом.

Позади меня раздался крик. Теперь, когда атаковал дальний фланг, главная битва шла все ближе. Если мы как можно скорее не вызволим отсюда Лео, нас оттеснят прямо на нее.

Уголком глаза я заметил золотую вспышку. Императрица Мико. Вихрь из золотого, алого и стали. Она рубила, резала и колола врагов грациозными движениями зверя, которого напоминали ее доспехи. У себя в степях мы слышали об огромных змееподобных драконах темных земель, тех, что дремлют под землей в ожидании, когда летняя жара согреет им кровь. Ее маска рычала их легендарной яростью, глубинной яростью, которую тело отражало в каждом движении, сея смерть и страх каждым напряжением мускулов.

Рядом с ней скакал человек на великолепном коне, другой держался позади, и оба были больше заняты ей, чем врагами. Тот, что сбоку, сразил раненого чилтейца, бросившегося к ее лошади, а второй развернул коня, чтобы проверить, не нападают ли сзади, и глаза его двигались, как у ястреба.

Я безоглядно направил Дзиньзо в толпу окружавших Лео солдат и почувствовал, как мускулы моего мерина напряглись, когда что-то ранило его в круп. Он продолжил бег, проталкиваясь сквозь солдат, будто это всего лишь высокая трава со стальными кончиками.

Мои уши наполнил жуткий визг, не человека, а лошади, павшей под своим наездником.

Под Лео.

Священник упал прямо в гущу боя. Азим, самый ближний к нему, в одно мгновение слетел с лошади и ринулся вперед, бешено вращая клинками. Йитти что-то кричал, но я не мог разобрать слов. Еще чуть-чуть, и я буду там, но Дзиньзо снова напрягся, получив рану в лодыжку. Этот же удар содрал кожу с моей ноги, будто хлыст.

Лео не поднимался, но Азим расчищал место вокруг него с силой урагана.

– Лео! – закричал я. – Лео!

Он лежал лицом вниз.

– Лео!

Я соскочил с лошади и, схватив Лео за плечо, перевернул его.

– Лео?

Он дернулся, затем его глаза открылись, и он посмотрел на меня, будто находился где-то очень далеко отсюда.

– Рах?

– Пошли, вставай!

Он пришел в себя и в панике сел.

– Проклятье!

Лео встал в тот самый момент, когда Азим упал с копьем между лопаток. Один к одному. Это бог Лео обменял одну душу на другую, чтобы вернуть своего избранного в мир? Ни горевать, ни раздумывать времени не было. Лео схватил поводья лошади Азима.

– Стой, Лео, ты не можешь…

Он ухватился за седло и запрыгнул на спину Йиссы. Она не сбросила его и даже не дрогнула, только подняла крупную голову и шагнула вперед, будто в седле сидел сам Азим.

– Нужно убираться отсюда, – крикнул я, запрыгивая на Дзиньзо. Силы чилтейцев двигались в нашу сторону, но рядом еще сражалась императрица, расправляясь с врагами мечом. За спиной у нее возвышался огромный лук с черными, как уголь, концами.

– Сюда! Сквозь ряды!

По пути мы подобрали Хими. Теппат и Раст присоединились к нам, и даже Истет появилась откуда ни возьмись, стрела так и торчала из ее руки. Я созвал остальных, и группой мы прокладывали путь сквозь подступающие ряды чилтейцев. Лео маяком надежды, известной только мне, высился в самом центре.

По полю пронесся сигнал к отступлению, и я на миг горестно закрыл глаза. Я мог позволить себе всего мгновение, но очень в нем нуждался. Из-за Джуты. Из-за всех потерянных Клинков. Как было бы легко позволить кисианцам убить Лео, легат даже не разозлился бы на нас, но с ним умерла бы наша последняя надежда уйти отсюда, вернуться домой.

Когда мы добрались до безопасного места на дальней стороне поля, появился Йитти, и что угодно было бы лучше его тяжелого молчания. Лучше бы он кричал, бушевал и вопил, лучше бы он бросил мне вызов прямо там, но он лишь посмотрел мне в глаза взглядом, полным тлеющего гнева, снял с седла свои сумки и растворился в море раненых.

Кассандра

Во тьме я потеряла счет дням. Мои ноги и руки были связаны, а лицо закрывала маска. Оставалось познавать красоты Кисии по ухабам и ямам неровной дороги, что само по себе достаточно скверно, а иеромонах с его извращенным нравом добавил еще мучений. В другом углу крытой повозки постоянно сидел кто-то из молодых клериков и читал мне вслух при свете свечей тексты из Пророчеств – Слово Единственного Истинного Бога. Они читали, когда я проклинала их, читали, когда кричала. Они продолжали читать, даже когда я пела похабные кабацкие песни о грудастой жене моряка Витуса. В конце концов я стала беречь дыхание и просто старалась не слушать.

– …И к Ифкусу было явлено Слово Божие в огневом дыхании дракона Фаджа, на чешуе которого запечатлелось писание святой мудрости…

«Бессмысленная история».

«А я думала, что ты верующая», – ответила я, сбегая в разговор, который не мог прервать склонившийся над книгой юнец.

«Я тоже так думала».

– …И тогда возгласил он королевскому дому Кена, да не смеют они взять не принадлежащее им, а не то навлекут на себя гнев Божий чрез дыхание Фаджа…