Она будет за него говорить и слушать. Он потянулся своей раскормленной душой и завладел ею, так же как с ним это проделал старейший упырь.

– Крыс… это ты? – спросил Шпат.

– Я ВМЕЩАЮ ЕГО. – Он заставил Барсетку хихикнуть, несмотря на ужас на ее лице под вуалью. – ОН БЫЛ… ОЧЕНЬ МАЛ.

Шпат указал на груду костей, на преобразившееся тело Крыса.

– Зачем?

Крыс потянулся и встал. Теперь он выше Шпата на три фута, а то и больше. Он мягко двинулся к завалу обломков в дверях.

– Я… МОЙ РОД ПОКЛЯЛСЯ СТОРОЖИТЬ ВРАТА ТЕМНИЦЫ. НЫНЕ ВРАТА РАСПАХНУТЫ, И ВРАГ ПЕРЕСЕК ГРАНИЦУ. ОНИ ИДУТ ЗА ХОЗЯЕВАМИ, ЗА ЧЕРНЫМИ ЖЕЛЕЗНЫМИ БОГАМИ. – Слегка поведя тяжелым когтем, он отшвырнул дверь и вышел в город.

И снова молвил через Барсетку.

– ИХ ПРЕДВЕСТНИЦА ДОЛЖНА ПОГИБНУТЬ. ОНА ЕСТЬ КЛЮЧ. КОГДА ОНА УМРЕТ, Я ВЕРНУСЬ В НИЖНЕЕ ЦАРСТВО И БУДУ ЖДАТЬ ДАНЬ ИЗ КОСТНОГО МОЗГА. ПЕРЕДАЙТЕ ТОМУ, КТО БЫ НИ ПРАВИЛ НАВЕРХУ, БУДЬ ТО ЖРЕЦ, КОРОЛЬ ИЛИ ЧАРОДЕЙ: УГОВОР В СИЛЕ И УПЫРИ ВЫПОЛНЯТ СВОЮ ЧАСТЬ. – Барсетка поперхнулась и добавила простым голосом. – Шпат – помоги мне, я собираюсь убить Кари!

На миг в замешательстве от перемены, Шпат вытаращился на Барсетку, и, улучив этот миг, Крыс прыгнул, копыта вознесли его на крышу единым скачком.

Город предстал ему незнакомым, омытый пронзительно яркими лучами звезд, полный чужих запахов, набит дыханием. Орды живых людей вместо гор трупов, их мозг свеж и горяч. Высокие постройки, мерзкие наросты, тоже походили на живых тварей. Карта города сумбурно путалась в сознании, трехсотлетняя память о боях на улицах смешивалась с недавним опытом самого Крыса, и на все наслаивался отпечаток поглощенных мыслей и чувств. Упырь позволил вести себя части Крыса, призвав в помощь мальчишкино знание города – и добычи.

Кари наверняка побежит к морю. К морю или же к своему логову, какое они делили со Шпатом. Так или иначе, ей пришлось бы пересечь канал, текущий через Болотную. Он последовал туда, всасывая ураганчики ночного воздуха, разглядывая, где мелькнет ее аромат.

Там.

Он завернулся в колдовство, став невидимым, пока карабкался с крыши на крышу, мчась быстрее поезда.

На севере, на другом конце города, он почуял восстающего из-под земли врага. Тот просачивается из сливных труб и подвалов. Забирает лица и личины у первых жертв новой войны. Веретенщики в Гвердоне. Он слышал сквозь эфир их чуждый клич, их жалобные мольбы – они искали свою верховную жрицу, Предвестницу, ту, что вернет их богов-создателей.

Но он ближе к добыче и убьет ее первым.

– Ты похожа на родственницу, – сообщила Алина.

Кари поразмыслила над этим. Последний раз так говорили, когда ей было шесть, а Эладоре семь.

– Откуда ты ее знаешь?

– О, у меня есть свои способы. Кстати, она в безопасности – ну в той же мере, как и все мы, а нам тут охереть как опасно. – Алина заметила еще живую восковую руку, соединенную тонкой полоской материи с горящим фитилем. И расплющила ее сапогом. – Что ты делала прошлой ночью?

– Ничего.

– ТЕБЕ НЕ ПРОВЕСТИ МЕНЯ, О ТЬМЫ ОТРОДЬЕ, – произнесла Алина. Голос прокатился по заборам переулка и молотом ударил Кари, подобно психическому штурму колоколов. Кари пошатнулась и едва не рухнула в грязь. Кровь хлынула носом и ртом. – ЗАРАЗА, ПРОСТИ, ДА СВАЛИТЕ ВЫ УЖЕ НАКОНЕЦ, ДАЙТЕ НОРМАЛЬНО поговорить. Нижние боги, святость – это тяжкая кара, да?

– Ты… – Кари до сих пор оглушена.

– Айе. Святая Алина, едрить, перед вами. Но мои боги не убивают людей, никогда – если те этого не заслуживают. Скажи-ка, девонька, – ты заслуживаешь смерти? – Алина приставила меч острием к груди Кариллон, уколов прямо над сердцем. – Что ты делала прошлой ночью? – снова спросила она.

– Мой друг Шпат – он каменный человек. Его отравили. Он был при смерти. Мы взяли энергию Черных Железных богов и вылечили его. – Кари утерла губы. – Я об этом не просила, не хочешь? Я вообще не хотела сюда возвращаться, а тем более под ор кучки злобных колоколов. Но я воспользовалась тем, что попалось под руку.

Меч Алины внезапно запылал. Кари вскрикнула, когда раскаленный клинок опалил кожу, но Алина крутанулась и отшвырнула меч на коровий гон. Клинок отскочил от забора и плюхнулся в грязную лужу. Вода забурлила и пошла паром.

– Я не собираюсь ее убивать, понятно! Если только не будет другого выхода! – заорала Алина небесам. – Тупорылые дебилы. Видишь, я не стану тебя убивать, – сказала она Кари. Помогла подняться, стряхнула прогар и мастерски, как карманница, забрала у Кари кинжал.

– Эй!

– Убивать не стану. И не позволю выкидывать глупости. – Алина схватила Кари за руку и подняла женщину моложе себя в воздух, как куклу. – По твоим словам, умысла в этом нет, – прозвучало довольно честно. Но алхимикам ты нужна, чтобы делать из тебя божьи бомбы, а значит, тебя нельзя отпускать. Я отведу тебя в церковь, вот. К человеку по имени Синтер. Ты с ним уже встречалась – эта падла позавчера в университете пыталась тебя завалить.

Кари вспомнила того урода и его подручного, поймавших ее. Она бы погибла, не появись неожиданно Мирен.

– Слушай меня! – цыкнула Алина. – Он тебе зла не причинит. Я ему не дам. Ты под моей защитой настолько, насколько хватит моих сил. Но это означает, что ты не вздумаешь удирать или опять исчезать, добро? А уж тем более отчебучивать полную дурь, навроде как ткнуть меня ножиком. Есть и второй вариант – я тебе сейчас врежу и вырублю, а то и сломаю твои тощие ножки, тогда не побегаешь – хоть этого мне и не хочется. Ну так как мы поступим?

– Я… – начала Кари.

– Кстати, начнешь мне голову морочить – я пойму.

– Пойду! Только руку мне не ломай!

Алина опять ее отпустила.

– Вишь, делов-то. Идем, восковые суки сегодня повсюду. – Она отдала назад нож.

Кари робко дотронулась до ожога.

– Божьи бомбы. Роша что-то такое про них говорила. Я хотела об этом порасспрашивать Онгента. Видела, как алхимики плавят Черные Железные колокола. Они и правда делают из них оружие, убивающее богов?

– Айе. Так-то и хер бы с ними, мир без пары богов не развалится – такое мое мнение. Но это же алхимики, а им доверять…

Алина осеклась и оглянулась на коровий гон. Темнота за спиной у них двигалась. В отдалении кто-то вскрикнул, и крик не то что бы резко оборвался, а вернее сказать – резко продлился, смялся в жалобный вой и угас.

Обе женщины – святые. Обе благословенны прозрением, не свойственным простым людям. Но служат они, однако, умаленным, или же скованным божествам. С Алиной Хранимые боги, хранимые впроголодь, растерянные и слабые. Кари же избранная святая Черных Железных богов, а они заточены и ограничены материей, их воплотившей. Будь та или другая святыми иного бога, обладай кто из них сверхчеловеческим даром занебесного гнева и помешательства, как бойцы на Божьей войне, тогда тьма не стала бы преградой их очам (останься у них к тому времени еще очи), и они с непреложностью всеведения знали бы, что на них надвигается.

Для Алины поток тьмы источал скверну и страх. Скопище самого ненавистного, что непременно нужно уничтожить. Рассудок затопило памятью прочих святых, других героев Гвердона. Она вспомнила, как триста лет назад маршировала с ополчением крестьян, подкрепленным чудовищной силой богов. Наделена силой сносить ветхие стены, наделена пламенем сжигать недругов. Она припомнила, как предала город мечу. Вспомнила место, нареченное ныне площадью Сострадания.

А для Кариллон не было тьмы. Копошившиеся там существа были ее безликими отпрысками, ее бесформенными сородичами. Они пылали неземным светом, краденые лица выплывали наружу, лишь чтобы снова быть сброшенными. Это ее ножи, выкованные свежевать непригодных, отделяя стадо от поклонившихся ей. Они уже вкусили кровь и готовы разрубить город, как тесак. Гвердон жирен и поспел к жатве, его души налиты силой, нужной богам, чтобы освободиться из тюрем самих себя и возродиться заново. Ей предлагают власть, и надо только принять ее…