Отчалили они немедленно, как только ожил двигатель и завибрировал катер. Эладора сидела близко и слышала, как молотит камера сгорания. Моряки приткнулись рядом, подпирая клеть. Лодка легко помчалась по узкой заводи Мыса Королевы, направляясь в открытое море. Впереди шла подобная горе туша «Отповеди» в окружении флотилии буксиров и судов сопровождения.

Когда они обогнули плечо Мыса Королевы и вышли в залив, Эладора увидела перед собой всю приморскую часть города. Машущие толпы выстроились у Мыса Королевы на улицах и тянулись дальше в сторону Мойки.

На другом берегу гавани курились дымом раны Нового города.

Белые пристани Нового города были заполнены куда меньше – лишь горстка людей провожала суда на набережной, где она встречала Алика за несколько дней до Фестиваля. Черные точки на белом камне.

Позади нее над чем-то засмеялся матрос. Повернувшись, она заметила, как на припортовом краю Мыса Королевы подпрыгивает и безудержно машет руками кургузая фигура в длинном платье. Она подобралась к крепостной протоке так близко, как только позволялось публике – еще шаг, и ее задержут или застрелят. Эта личность размахивала своего рода шляпой и отчаянно пыталась привлечь их внимание. Толпа заходилась злым хохотом. Рядом обрушилась и растеклась какая-то метательная дрянь. И тогда эта фигура безрассудно бросилась в воду, поднимая неимоверные брызги. Зрители лежали от смеха, считая это комической вставкой на сегодняшнем представлении военной мощи. Пустое платье, окончательно разорвавшись, заколыхалось на поверхности.

– Подождите, – скомандовала Эладора. Она встала, но лодка убежала из-под ног, и ее бросило на штабель ящиков. Матрос выругался на нее. Альдрас повел взглядом, и Эладора показала ему на воду. Там, по-тюленьи разрезая гладь, плыло существо с прилизанной мокрой шерстью. Копытным упырям далеко до прекрасных пловцов, но сильные руки Барсетки несли ее к борту сквозь волны. Альдрас дал двигателю задний ход, и катер замедлился, давая возможность упырице нагнать и перевалиться через борт. От воды она отряхивалась на манер мокрой собаки.

– Она со мной, – сообщила морякам Эладора.

Барсетка присела на корточки рядом.

– Меня послал владыка Крыс, – произнесла она между судорожными вдохами. – Сказал, чтобы я ехала с вами.

Эладора снова встала, на этот раз более осторожно, и прошла к Альдрасу, управлявшему штурвалом.

– У вас не найдется куртки, на время дать моей спутнице?

– Упырихе? – Обычно упыри носили содранные с трупов обноски или вообще ничего. Барсетка была исключением своего племени. – Вон там в рундуке есть штормовки.

Эладора принесла брезентовую куртку и дала Барсетке.

– Спасибочки, – сказала упырица. Несмотря на тепло, она плотно натянула штормовку на плечи. – Я бы поехала куда угодно, лишь бы не на Чуткий.

Стремясь наверстать время, Альдрас приказал разогнать катер на полную скорость. Лодка не без труда справилась с тяжестью груза, но все-таки понеслась, прытко нагоняя «Великую Отповедь» и ее эскорт. Она проскочила вдоль борта «Отповеди», ложась на курс параллельно этой плавучей железной горе, что покачивалась уже за кормой. И полетела дальше, дальше на просторы залива.

Позади уменьшался Гвердон. Отсюда город выглядел хрупким, игрушечным – поместится на Эладориной ладони. Прелестная брошка, доставшаяся ей в наследство.

Они пронеслись мимо Колокольной Скалы. Впереди лежали длинные, приземистые очертания Чуткого.

Тюремщики отвели Алика двумя ярусами выше, в комнату в пределах старой тюрьмы. Три стула, письменный стол. И металлический ящик возле стены. «Там орудия допросного ремесла», – предположил он. Ну то есть ему полагалось считать, что в помещении полно тесаков и тисков для раздробления пальцев».

Его ждали два дознавателя. Один был круглолиц, с густыми усами и добрыми глазами, которые при иных обстоятельствах могли бы и дружески подмигнуть. Любящий отец, поневоле взявшийся за ремень, незлопамятный и отходчивый. Лицо другого дознавателя скрывал противогаз с линзами и дыхательными трубками, а на поясе висел пистолет. Стекла на глазах провернулись и щелкнули, когда арестанта усадили на место. Руны охранных оберегов неярко тлели – единственный свет в помещении давала подвесная, решетчатая жаровня.

– Я Эддер, – сообщил пожилой круглолицый. – Алик, не так ли? Я видел вас в Новом городе.

Эддер даже не обмолвился о замаскированной персоне по правую руку, никак не отмечая ее присутствие. Он достал пачку бумаг, зажег ручную лампу и начал читать. В течение нескольких минут молча изучал документы.

Украдкой, исподволь пробудился шпион. Проверил намерения Алика, его настрой, предложил выход. Признавая тем самым право личины на самостоятельное до некоторой степени существование. «Слушай меня, – нашептывал шпион, – делай как я, и Алик еще поживет».

– Я требую свидания с Эмлином. Он еще ребенок – его незаслуженно сюда упекли.

– Да, – согласился Эддер, – незаслуженно. – Снова зашуршали листы.

Щелкнули линзы. Дым от жаровни дрейфовал из-под потолка. Дымные разводы медленно разворачивались в воздухе и казались оторванными прядями паутины, когда на них падал свет лампы.

«Все отрицай, отрицай даже Эмлина, и шпион сумеет отсюда выйти». Шпион ткал в голове полотно оправданий: «Ужасное несчастье быть тронутым богом – вообще-то он не мой сын, я приютил его, ребенка дальних родственников, взял с собой по обязанности. Здесь ему будет лучше всего. Джалех пыталась его смирить, но не справилась, почему бы теперь этим не заняться вам? Будет кому за ним ухаживать, оно и к лучшему, что вам о нем дали знать. Кстати, кто бы это мог быть? Ах да, простой незнакомец проявил доброту».

– Хотите чего-нибудь съесть или выпить, прежде чем мы начнем? – спросил Эддер. – Я так и так собирался налить чашку чая, поэтому никаких неудобств.

– Нет. Я позавтракал. – Завтрак необычно тяготил желудок. После него стало еще труднее сосредоточиваться. Может, и в пище наркотики.

– Хорошо. Тогда давайте начнем. – Эддер достал из-под стола резиновую маску, подсоединенную к медному сосуду с каким-то газом. Вдохнул поглубже. «Чистый воздух, – догадался шпион, – в противовес усыпительной морилке из кадильницы. Хочет прочистить голову перед допросом».

– Вы из Маттаура? – спросил Эддер.

– Из Севераста. Плыл через Маттаур.

– И вы бежали из Севераста после завоевания его Ишмирой?

– Да.

– После, – уточнил Эддер, – или во время?

– После.

– Присутствовали ли вы, – спросил замаскированный дознаватель, – при Расколе?

– Это было до вторжения. Как раз потом они и явились.

– Опишите Раскол.

Алика там не было. Был шпион.

Земля содрогалась. Разламывались надвое храмовые алтари. Ослепленные жрецы в помешательстве ползали по улицам. Святые убивали святых. Кракены в бухте зарывались в ил, обвивая друг друга смертельными объятиями щупалец. Царица Львов отбросила меч и подняла золотой щит. В полумраке храма Ткача Судеб священники с ножами в руках отыскивали тех, чьи души ближе к богам Ишмиры, чем к богам Севераста, и выбраковывали их в расход. Вся кровь на том полу, все эти жертвы сюда его и привели. И от шпиона зависит, не будут ли они напрасны.

Шпион заставил Алика пожать плечами.

– Богословский спор среди священнослужителей. Никто не придавал ему особого значения, пока ишмирцы не объявили нас еретиками и не напали.

– Алик – это ваше настоящее имя?

– Да, – отвечал Алик. Шпион тут же поправил: – Теперь. Но прежде я звался Сангада Барадин.

Линзы зажужжали. Эддер сделал пометку.

– И вы под этим именем прибыли в Гвердон? – задал вопрос Эддер.

– Мы… я и Эмлин приехали не по обычным каналам. Везде творился раздрай – мы едва успели выбраться из Маттаура, пока он тоже не пал под Ишмирой.

– Ясно, – пробормотал Эддер. – Такое, разумеется, бывает. Случаются недосмотры. Впрочем, ваш случай не совсем обычный. Скажите, когда вы прибыли, были ли у вас в городе друзья? Может, бывшие коллеги? Или вам кого-то рекомендовали в Маттауре?