Для этого девочка придумала носить волчью шкуру. Она стала называть себя Дочерью Волка.

Попервой ребёнок смотрелся даже комично. Завидев её, охотники иных племён сперва удивлялись, а затем, стоило им услышать требования девушки, заливались презрительным хохотом. Иной воин смеялся до хрипоты, а потом резко замолкал, когда собственное копьё вырывалось у него из рук и вонзалось ему горло.

Все остальные, кто был в это время рядом, ужасались и немедля падали ниц перед юной владычицей. Иногда ей было достаточно всего лишь один раз продемонстрировать свою невероятную силу, чтобы подчинить целое племя. Если же это не срабатывало, девушка его вырезала.

Ох, она была беспощадной. И ей это было на руку, ибо среди жителей леса жестокость считалась величайшей добродетелью. Они боготворили жестоких. Даже не столько пресмыкались перед ними, сколько уважали.

Отсюда и то общество, какое в итоге построила девушка. Александр видел в её творение некую противоположность всему тому, что соорудил Нара. Тот шёл вопреки древним порядкам, вырывался из чащи во свет, из терний первобытной дикости к ясному небу цивилизации, в то время как юная волчица была самим олицетворением старинного эльфийского духа.

Разница была настолько значительная, что Александр всерьёз раздумывал над тем, чтобы покрасить жителей леса в тёмные тона и обозвать их дроу. Ну а что? Для этого были все предпосылки. Тот же матриархат, например.

Лесная империя на данный момент была единственным эльфийским государством, где правила женщина. Разумеется, во всём остальном это общество было сугубо патриархальным, Дочь Волка была исключением, а не правилом, но и это можно было исправить.

Александра немного подумал и провёл ещё одну филигранную корректировку профиля девушки. Он настроил её таким образом, чтобы все её способности — сила, интеллект и прочее — передавалась именно по женской линии, а не по мужской.

Александру нравилось делать так вот опосредованно влиять на общество. В этом было что-то изящное.

Впрочем, мужчина понимал, что ещё не скоро сможет узнать, что из всего этого получится. В последнее время мужчина занимался в основном тем, что делал заготовки. Он вносил маленькие правки и сеял таким образом семена, которые должны были взойти только в отдалённом будущем эльфийской расы.

Насколько отдалённом?

Кто знает.

В ближайшее время Александр собирался промотать несколько сотен лет и посмотреть, что произойдёт за это время с эльфийским народом. К такому большому скачку нужно было хорошенько подготовиться, и, кажется, он уже завершил последние приготовления.

Мужчина мог в любой момент начать промотку, но последние событие что в Наруке, что в лесу заставили его повременить. Таран собирал свою гвардию. Дочь Волка тоже не сидела на месте и созывала воинов. Намечалось что-то грандиозное — великая битва, которая должна была определить судьбу цивилизации на многие годы вперёд.

Разумеется Александр хотел увидеть её своими глазами. Именно ради таких моментов, ради истории, которую он бы творил опосредованно и в то же время своими собственными руками мужчина и взялся исполнять поручения серебристой пластины. Всё остальное это так — приятные мелочи. Самое же главное, это то ощущение, которое возникает, когда слепленная тобой фигурка обретает вес, оживает и творит самый настоящий эпос… Живёт, дышит, проливает кровь!

Как это прозвучало слишком кровожадно… Александр покачал головой. В последнее время он так много наблюдал за жителями леса, что подцепил толику их дикости.

Мужчина уселся на кресло, взял с деревянного столика чашечку с алым напитком, в котором плавал красный бутон, и, словно зритель в кинотеатре, стал наблюдать за происходящим действом.

Таран поднял своё великое войско, нарядил его в сияющие бронзовые латы, сам надел шлем, изображавший белую птицу, сел в колесницу и отправился на восток.

Дочь Волка в свою очередь приказала собрать самые ядовитые лесные травы и сварить из них отвар, и чтобы каждый воин её армии измазал в нём своё копьё.

Лесные жители не имели доступа ко многим благам цивилизации, но это вовсе не делало их глупыми. Наоборот, в некотором смысле они были даже умнее своих сородичей из Нарука.

Последние жили лёгкой, почти беззаботной жизнью. Собирай себе урожай и не думай больше ни о чём. В лесу же, если ты умел охотиться, тебя ожидала голодная смерть. Нужна была недюжая смекалка чтобы выживать в таких условиях. Более того, лесные жители были сильнее. Все эльфы в принципе обладали огромным потенциалом. Именно в суровых условиях он раскрывался на полную.

У Тарана было численное превосходство, но исход войны был далеко не определённым.

Александр ускорил промотку.

Спустя неделю в долине на опушке восточного леса вспыхнуло золотистое пламя. Войска, пылая своими бронзовыми латами, спускались по пологому склону к пограничью.

Вскоре на холмик заехала колесница самого Таран. Мужчина посмотрел на лесную черту взволнованным взглядом…

Таран хотя и казался твердолобым, на деле был довольно хитрым эльфом. Ему было присуще коварство. В мощной, прямоугольной черепушке этого мужчины сочетались великие амбиции, страшный голод завоевателя, и невероятное терпение, на которое способны только смиренные. Он был жадным и горячим, и то же время умел держать себя в руках и учиться на своих ошибках.

Лев скорее дважды зайдёт в один и тот же капкан чем свернёт с привычной дороги; питон способен заглотить львиную тушу целиком, но дорогу предпочитает безопасную. Таран был именно питоном.

Однажды, много лет назад, он обжёгся об этом лес, — эта ошибка не должна была повториться ни в коем случае. Только глупцы и горделивые безумцы повторяют свои ошибки. Таран хмыкнул и улыбнулся. Он ценил своё смирение и гордился им, как иной царь зверей гордится своей гривой.

Сперва мужчина приказал найти следопытов, таких людей, которые всю свою жизнь провели на границе леса, а потому знали повадки местных и умели с ними уживаться. Таран отправил их как шпионов и одновременно… Посланников.

Он предлагал переговоры.

Так прошло три дня. Каждое утро приходили караваны, наполненные припасами, и странные бочки, открывать которые строжайше запрещалось.

Наконец, в начале пятого дня, когда стало ясно, что посланники не вернутся, Таран приказал различить содержимое бочек по лесу и поджечь. Не прошло и часа, как над древесными кронами повалил дым, а потом разгорелось такое страшное зарево, что войскам пришлось в срочном порядке эвакуировать лагерь и переносить его почти на километр, чтобы до шатров не долетели искры.

Весь день Таран с улыбкой на губах пил вино, разбавленное водой, — потому что именно такое вино пьют эльфы, — и смотрел, как лес превращается в пепелище. В этом был его план. Таран не собирался воевать в чаще. Для этого нужно быть сущим идиотом. Вместо этого мужчина собирался планомерно сжигать километр за километром лесных массивов до тех пор, пока не выкурит своего противника.

Сколько на это потребуется времени?

Неважно.

Опять же, Таран был очень терпеливым. Он готов был прождать столько, сколько потребуется. Даже если для победы придётся сжечь весь восточный лес — пускай. Всё ради благой цели.

За Великого Белого Духа!

Мужчина улыбнулся, провёл пальцем по амулету, изображавшему белую птицу, который висел у него на груди, и отпил ещё вина.

Всю следующие неделю воины Нарука методично выжигали лес. Если пламя где-нибудь угасало, — а такое временами случалось, ведь лес, как ни крути, штука живучая — его снова поджигали. В этом огненном буйстве был метод и техника. Таран всё хорошо продумал. Поэтому теперь ему не нужно было ничего делать.

Каждый вечер он устраивал пышные пиры, на которые приглашал всех своих гвардейцев. Вместе они распивали вино и любовались ясным заревом.

«Во имя великого духа!» кричал Таран, поднимая свой бокал. Во имя! — отзывались на его крик остальные воины…