— Нет.

— ?

— В этом суть, Ром, — спокойно сказал Меркел. Мы знаем про Мастера Тысячи Волн, — я сражался в его армии много лет назад, и про Владыку Песков… Но мы ничего не знаем про силы Императрицы… — Меркел отвел взгляд в сторону.

— А значит исход этой битвы нам неясен. Запомни, Ром. Если суждение нечем подкрепить, оно не имеет смысла.

— Я запомню, — более серьёзным чем раньше голосом ответил Ром.

— Хорошо… А теперь ложись спать. Завтра утром нас ожидаем ранний марш, — сказал Меркел и подбросил ещё одну деревяшку в костёр, который тут же брызнул вокруг искрами.

На следующее утро северная армия снова пустилась в дорогу, а уже в полдень они получили ужасающее донесение, из-за которого им пришлось в срочном порядке изменить маршрут.

Армия Вольных городов была разбита! Она была уничтожена! Владыка Песков был убит, а генерал Цирин оказался в плену!

Но самая страшная новость была даже не в самом поражении, а в том, что последовало за ним…

В последнее время Александр стал замечать за собой особую толерантность к жестокости. Если раньше вид всего ужасающего: смертей, ранений, рассечённых черепов, выдавленных глаз, ссадин, порезов, отрубленных рук, ног и прочих выпирающих кусочков тела, а также ожогов, пыток и просто каннибализма, столь присущего эльфам, что в древнюю эпоху этот народ сделал из него целую науку и написал ни одну поваренную книгу, — если раньше всё это было ему по меньшей мере неприятно, то теперь подобные картины не могли вызвать в мужчине ни малейшего душевного трепета. Возможно, он к ним попросту привык.

Вполне может быть, что это была вредная привычка — опасная для человека, который был частью современного гуманистического общества… Но Александр об этом особенно не задумывался.

Для него это наоборот был весьма полезный навык, и в очередной раз он подтвердил свою пользу, пока мужчина наблюдал за последствиями «Битвы при Равнине Морского Ветра», как её сразу окрестили эльфийские историки.

Данная баталия гремела несколько дней и закончилась сокрушительным поражением для Вольных городов. Одного своего генерала они потеряли, ‑ это была страшная утрата, ведь он был талантливым Римусом, — другой попал в плен. Вместе с ним в него угодило более половины воинства.

Известие о битве немедля разошлось по всему континенту, но самые важные события произошли уже после неё.

Обыкновенно, если солдаты попадали в плен, держава выплачивала за них солидный выкуп. Даже если этого выкупа не было, пленных всё равно отпускали спустя некоторое время после подписания мирного договора. Это было негласное правило войны, которому уже больше сотни лет следовали все эльфийские государства.

Императрица его нарушила, причём самым безумным образом.

Сперва девушка приказала связать всех пленных, — работа непростая, на неё ушёл почти целый день, — затем разделила их на несколько отрядов таким образом, чтобы между ними не было сообщения и не мог вспыхнуть бунт. После этого императрица зашла на небольшую возвышенность, с которой открывался вид на всё поле боя, и сложила руки на груди.

С небес опускалось желтоватое солнце. В нём проглядывалась кровавая жилка, словно это был желток, в котором расплавился зародыш цыплёнка. Лучи светила переливались в блестящих чёрных доспехах девушки. На Императрице была маска, которая скрывала верхнюю половину её лица, оставляя открытыми только губы и прекрасные серебристые глаза с длинными ресницами.

Несколько минут девушка стояла неподвижно. Её чёрная накидка развивалась на ветру. Затем взгляд её опустился на чернеющее поле, на котором в несколько рядов выстроились на коленях тысячи пленных. Девушка приподняла руку в чёрной перчатке. Вместе с её движением легионеры вскинули топоры.

На мгновение всё зависло.

И солнце в небесах. И облака.

И чёрная императрица.

Кулак девушки сжался, и в небеса устремилась какофония ужасающих криков…

…

…

Новости распространились не сразу. На это потребовалось некоторые время. Сперва обо всём узнали Императоры и короли, — они были потрясены. Затем прознали знатные горожане, — они затрепетали от ужаса. И наконец известие дошло до простых деревенских жителей. Дошло медленно, хромая, с треском деревянных колёс.

Крестьяне, секунду назад работавшие на полях, побежали на дорогу, посмотреть, что это за шум и что происходит. Они прибежали и ужаснулись. Они увидели повозки — не одну, не две, не три, а целую сотню. Каждую из них катили два или три эльфа, на которых было надето железное ярмо. У всех у них было кое-что общее. Вернее сказать, у них кое-чего не было — рук. У всех этих эльфов были по локоть отрублены руки.

На повозках же лежали другие эльфа, штабелями. Они могли уместиться довольно компактно, так как у них не было ног. Их отрезали по колено.

Вся эта ужасающая процессия протянулась на многие, многие километры…

Больше двадцати тысяч эльфов, которые оказались в плену Священной Империи, приказом императрицы Миры II были искалечены… Девушка проявила неслыханную жестокость. Своим страшным преступлением, — преступлением! — она потрясла весь мир. Весы, долгое время сохранявшие баланс, с дребезгом свалились на землю и разлетелись на острые осколки.

Сперва Владыки прочих держав были напуганы. Затем к ним пришло ещё одно известие — легионы Священной Империи возобновили свой марш на Тибирь. Они намеревались захватить город любой ценой. В случае победы, они разрежут Вольные города надвое, и тогда само существование этого государства окажется под угрозой.

Империя намеревалась стереть его с лица земли.

Прочие страны стали немедленно собирать свои армии. Если падёт одно государство, Священная Империя настолько усилится, что сможет претендовать на владычество над всем континентом. Нужно было любой ценой остановить это безумие. Да-да, именно безумие. После всего что случилось, императрицу Миру II стали называть Мирой Безумной… В глазах эльфов, что простых, что знатных, она была бешеным зверем…

…

— Ты тоже считаешь её безумной? — спрашивал Меркел своего сына.

Мужчина и юноша стояли в небольшой комнатке с деревянными полками на правой стене, сундуком в углу, столиком и единственным маленьким окошком, из которого разливался луч белого света.

Ром задумчиво почесал подбородок и ответил:

— Отчасти.

— Почему? — сразу спросил Меркел.

— Она приказала рубить руки и ноги пленным, так ведь? А не убивать их…

— Так.

— Я думаю, она это сделала, чтобы они были как бы бременем.

— Что ты имеешь ввиду?

— То есть, если бы она их просто убила, то это ничего. Но она вместо этого сделала их всех калеками. Вот я и думаю, что она либо очень кровожадная, — юноша немного криво улыбнулся. — Либо она сделала это намерено, чтобы они были как бы… Чтобы их семьям приходилось о них заботиться, и Вольные города стали беднее.

— Беднее?

— В том смысле, чтобы они не могли себя прокормить. Голодные рты останутся, но будет меньше рабочих рук… Гхм, как это не так прозвучало.

— Неважно. Я понял твою мысль. Но почему это не делает её безумной?

— Собственно, — Ром откинул голову и накрыл затылок ладонями.

— Если бы она была просто безумной, она бы не стала продумывать такой хитрый план. У сумасшедших эльфов вообще ничего не варит в голове.

— Возможно. Но ты сказал, что отчасти она всё-таки безумна.

— Ну да. Потому что она действует разумно в рамках своего плана, но сам план всё равно бредовый.

— И что это за план?

— Захватить весь мир, я так полагаю, — пожал плечами Ром.

Меркел задумчиво опустил голову.

— В таком случае нам будет непросто.

— Почему? — сразу же спросил юноша, подражая спокойному тону своего отца.

— Бешеного зверя остановить несложно; намного опасней тварь, которая преследует безумные амбиции с холодным сердцем, — ответил мужчина.

Ром кивнул, выдохнул и выглянул в окно. За ним, за границами крепости, в которой они находились, тянулись до самого горизонта граничащие с морем городские пейзажи.