Вот ведь умничка. И когда только успела?

И без того неплохое настроение стремительно пошло вверх. Мотоцикл тронулся с места и покатился в сторону города, оставляя позади искалеченный «гелик».

— Бывайте, красноперые — попрощался я.

И, не дожидаясь ответа, выкрутил газ, осыпая злобно пялящихся на меня пажей пылью и мелкими камешками из-под заднего колеса. Драться было уже не с кем и незачем, но адреналин все еще бурлил в крови, отчаянно требуя выхода, и самурай буквально летел над дорогой, обгоняя наступающий вечер. Оля на этот раз даже не пыталась лезть с селфи и просто крепко обнимала меня, будто и сама почему-то хотела поскорее добраться домой.

И буквально через каких-то минут тридцать-сорок навигатор привел меня обратно в город — прямо на Невский проспект, к четырехэтажному дому перед заездом к старой армянской церкви. На первом этаже здесь расположились театральная касса и какой-то японский ресторанчик, но наш путь лежал дальше — под арку в середине здания, которая выходила во двор. Самый обычный питерский «колодец»… конечно, если не обращать внимания на припаркованные внутри авто: новенькие иномарки, да еще и самых престижных брендов. И я почему-то не сомневался, что одна из них — скорее всего, двухместный красный кабриолет с «мягкой» крышей — принадлежит моей спутнице.

— Ну все, приехали. Пойдем! — проговорила Оля, осторожно стаскивая шлем. — Только веди себя прилично.

— Постараюсь. — Я опустил мотоцикл на подножку и заглушил мотор. — Но обещать, честно говоря, не могу.

Никогда не понимал Александра Сергеевича и его «пышное природы увяданье». Осень есть осень. И пусть этот сентябрь выдался теплым, в нем все равно чувствовалось дыхание далекой зимы. Солнце пока еще отвоевывало дни, однако ночи уже принадлежали холоду и темноте.

Впрочем, я не отказался бы, окажись вдруг сегодняшняя хоть на пару часов дольше обычной. Тогда я успел бы еще и выспаться, а не только… скажем так, восстановить некоторые навыки. Моя прошлая жизнь оставляла совсем немного времени на подобное, однако юное тело обладало поистине безграничным запасом здоровья и энергии. И с лихвой компенсировало и недостаток практики, и даже десять с лишним лет вынужденного воздержания.

Но и ему тоже был нужен отдых. Судя по часам на стене, я проспал чуть больше двух с половиной часов. Ничтожно мало для простого смертного, однако вполне достаточно для Одаренного… Или Одаренных.

Оля то ли тайком поставила будильник, то ли обладала резервом на уровне третьего-четвертого ранга — иначе вряд ли проснулась бы раньше меня после вчерашних… точнее, скорее уже сегодняшних упражнений. К счастью, она не сбежала тайком, оставив меня одного, а решила заняться завтраком. Греметь кастрюлями вполне могла и прислуга, но вряд ли кухарка стала бы слушать музыку на телефоне. Что-то напористое и бодрое, щедро сдобренное ревом перегруженных гитар и барабанным грохотом.

Динамик наверняка орал на полную громкость, но я едва слышал его — так он был далеко. И это в очередной раз намекало на истинные размеры квартиры. Поистине гигантские: вчера я сбросил кроссовки и «броню» прямо на пол в прихожей, потом где-то на заднем плане промелькнула гостиная, потом, кажется, коридор… бессовестно длинный. И только потом спальня, где запросто разместилось бы все десантное отделение Корпуса — три десятка рослых и крепких парней, из которых даже богатырь Камбулат наверняка был не самым крупным… Знатные хоромы. Похоже, Олино семейство занимает вообще весь этаж.

В историческом здании прямо в самом центре города на Невском проспекте.

Нет, я, конечно, и раньше догадывался, что моя теперь уже не просто знакомая не из простых смертных, но пока что понимания не прибавлялось. Само по себе наличие сильного Дара и двухэтажный особняк в Пятигорске полной картины все же не давали.

И вокруг подсказок тоже не имелось. Я лежал под темно-синей шелковой простыней в самой обычной спальне… ну, то есть, в очень большой обычной спальне. Интерьер был выдержан в современном стиле: шторы, окна, шкаф с парой комодов, зеркало на стене, туалетный столик с креслом на колесиках — ничего особенного. Разумеется, все запредельного качества, однако брендовое импортное барахло вполне может позволить себе чуть ли не любой нувориш из тех, кто удачно поднялся в лихие восьмидесятые.

Хотя нет. Как раз такой поспешил бы украсить жилище всяким антиквариатом. Вроде мебели из цельного дерева, глиняных ваз и картин во всю стену в золоченых рамах.

Вероятнее всего, поддельными.

Чужие капиталы меня интересовали мало, так что мысли раз за разом возвращались к загадочной коробочке Морозова, которая приехала со мной из самого Ростова. Вряд ли сын главы Совета Имперской Безопасности доверил бы первому встречному что-то по-настоящему ценное. И все же чутье подсказывало, что даже эта случайная мелочь была связана со всем остальным. И каким-то образом встраивалась в общую схему.

Не такую уж, надо сказать, и сложную. Я пока еще не знал, когда и как именно все началось, но известные мне события укладывались практически в цепочку. Сначала по взрывы по всей стране, которые забирают жизни высокопоставленных чиновников, потом младший Распутин со своими гориллами разносит больницу в поисках моей «резервной копии»…

И в тот же самый день, хоть и чуть раньше — взрыв в Зимнем. И гибель императора — как вишенка на торте. Ни следов, ни виновных, ни даже каких-нибудь опереточных террористов, которые поспешили бы взять на себя ответственность за акцию такого масштаба. Во всяком случае, я не нашел ничего подобного даже в недрах всезнающего интернета.

Силы зла пока не спешили явить общественности свой коварный перекошенный лик, однако уже пришли в движение. И наверняка налет на дядину усадьбу — тоже их рук дело. Известный еще со времен Аристотеля принцип, который в середине девятнадцатого века окрестили «Бритвой Оккама», настойчиво рекомендовал не плодить сущности без крайней на то надобности — даже умозрительно. Вряд ли за десять пропущенных мною лет в стране появились две одинаково наглые и могущественные группировки, еще и имеющие доступ к одному и тому же снаряжению.

И роль Морозова — точнее, всего семейства Морозовых — в этой истории тоже почти очевидна: реакция. Грозный, хоть и неторопливый ответ почти всемогущего Совета на устроенный в стране бардак.

Впрочем, вряд ли генералом и его сыном движет одно лишь служебное рвение навести порядок. Старику всегда хватало и хитрости, и амбиций, и уж тем более решительности идти к своей цели, в том числе и по чужим головам. Он и десять лет назад не отказался бы тем или иным способом занять мое место, а теперь, после гибели императора, имел все шансы… или даже чуть больше.

И оружейный склад в подвале у дяди — пожалуй, самое незначительное, что стоит от него ожидать.

Распутины и Морозовы. Две силы. Действие и противодействие.

И пока непонятно только одно — какую именно роль во всем этом играет Оля.

То ли просто старая знакомая Матвея, то ли друг семьи… То ли дочь или племянница кого-нибудь из сподвижников. Десять лет назад она была еще совсем девчонкой, так что знать ее лично я не мог… А вот родню знал наверняка.

Случайные люди в таких игрищах участвуют редко.

Но сколько я ни пытался раскусить загадку, ворочаясь на шелковом белье, она никак не поддавалась. Оля, как и коробочка Морозова, оставалась тайной, этакой вещью в себе. И в голову так и не пришло ничего умнее, чем просто пойти и спросить — раз уж все равно придется передать таинственную посылку. Тем более, что с кухни в спальню уже дотягивался умопомрачительный аромат блинчиков, и организм настойчиво требовал восстановить потраченную за ночь энергию.

Первым делом — завтрак. А остальное уже потом.

Я отыскал на полу джинсы и прогулялся обратно в прихожую — достать коробочку из кармана. А к Оле проследовал уже другим маршрутом: через еще одну гостиную поменьше, короткий широкий коридор и, кажется, кабинет. С учетом масштабов квартиры и кухня здесь запросто могла быть не одна, но меня интересовала только та, откуда доносились бодрые аккорды хард-рока.