– Чего ты хочешь, – он с нежностью дотронулся до моей щеки, оставляя ладонь на секунду дольше, чем следовало, и теперь уже казалось, что между нами и вовсе нет расстояния.

Я пыталась унять сбившееся дыхание, стараясь убедить себя, что в этом прикосновении нет ничего значимого, но что-то внутри подсказывало, что убеждать себя бесполезно.

– Ты уверен, что знаешь, что я хочу? – я подняла взгляд, с вызовом встречая его уверенные глаза, – Уверен, что не ошибаешься?

Он откинулся чуть назад, его улыбка была чуть насмешливой, как будто он что-то знал, чего не знала даже я.

– Разумеется.

Я не смогла ответить. Слишком многое он подметил за те дни, что мы знали друг друга. Все пережитое, и то, как я, не признаваясь самой себе, испытывала к нему всё больше доверия, как начинала полагаться на его поддержку… Да, я боялась, боялась снова попасться в ловушку, как это уже было когда-то.

Пальцы мэра с щеки скользнули на висок, а после к ушку. И ниже, по шее, проследовали до плеча и замерли возле края ворота. Его руки были теплыми, а прикосновение легким, как дуновение ветра. Взгляд стал мягче, в нём больше не было лукавства – только простое, глубокое понимание.

– Адель, – проговорил он так, что меня буквально пробило от звука моего имени. – Я здесь. Если будет нужно, я уйду и дам тебе время, чтобы всё обдумать. Но знай – когда бы ты ни позвала, я всегда вернусь.

Его слова повисли в воздухе, создавая почти ощутимую связь между нами.

И мир словно стал хрупким и хрустальным. Готовым разбиться от неловкого движения. От резкого выдоха. От дерзкой мысли…

Дар приближался ко мне неторопливо, словно прекрасно понимал всю особенность момента.

Наклонился так близко, что я ощутила его дыхание на лице.

Иногда спокойная сила этого мужчины вызывала оторопь. Манящая, как глубина бездны, в которую так легко упасть, но невозможно выбраться.

На какой-то момент мне показалось, что он меня поцелует. Но он качнулся дальше, и моего уха коснулся низкий шепот. От его бархатных нот по спине прошлись мурашки.

– Я очень тебя хочу. До безумия. Трогать, целовать, сжимать, изучать твое тело. Искать, от каких поцелуев ты начнешь мурлыкать как кошка, а от каких будешь стонать в голос и выгибаться. Узнать, как сильно ты будешь царапаться в порыве страсти.

Шепот обжигал. Это был проникающий в самую душу голос, глубокий и бархатный, обещающий всё, в чём я боялась признаться даже самой себе.

– Дар…

– Молчи, – он позволил себе лишь легкое прикосновение к мочке моего уха, но даже от этой малости я забыла про дыхание. – Молчи, милая, хорошая, любимая. Просто знай это. И то, что я прекрасно себя контролирую и не позволю своим чувствам тебя спугнуть. Все будет замечательно, Адель. Ты мне веришь?

– Да.

Мы были близко – ужасно близко к друг другу. Наши дыхания касались смешивались, сплетались, а потом слились воедино, когда Одар, преодолев те крохи, все же коснулся моих губ своими.

Сначала только прикосновение – невинное, но от которого сбивается ритм сердца, которое вызывает искры в зажмуренных глазах и от которого огонь проносится по венам. Сначала это маленький огонек, который лишь греет кровь.

А в следующий миг лорд Ибисидский углубил поцелуй, отчего вспыхнул настоящий пожар. Неудержимый. Тот, который заставил меня прижаться к крепкой груди мужчины и сжать на его плечах руки… чтобы разделить это пламя, иначе одна я бы сгорела.

Вскоре лорд Ибисидский, пожелав мне доброй ночи, ушел. Точнее, опять волшебным образом исчез из моей спальни, потому что его одежда вряд ли позволяла преодолеть обратную дорогу до его особняка, не превратившись в сосульку или снеговика.

Я нервно поглядела на то место, откуда пропал Дар и покачала головой. Сначала инкуб, а теперь вот и он!.. И никакого понятия о том, что девичья спальня вообще-то не проходной двор.

Я прикоснулась кончиками пальцев к губам – они припухли и стали чувствительнее после жадных поцелуев.

И… ладно, его визиты я готова потерпеть.

Стереть с зацелованных губ улыбку было невероятно сложно. Да я и не старалась.

Подготовка ко сну – наверное, мой самый любимый ритуал. Когда сначала отмокаешь в ванной и смываешь прошедший день с себя, а потом, в чистой сорочке, садишься за туалетный столик и наносишь любимый уход… В голове – всякие глупые мысли, а по телу расползается приятная усталость и расслабление.

Правда, так бывает не всегда. Иногда недовольство собой или неоконченные дела вытесняют лёгкость, и вместо простых размышлений я начинаю усиленно прокручивать в голове задачи, планы, проблемы. В такие вечера расслабиться до конца не удаётся.

Но сегодня все шло как по маслу, и я засыпала с улыбкой, предвкушая завтрашний день. Тоже трудный, полный множества дел – мелких и крупных, но когда твоя работа приносит удовольствие тебе и пользу обществу, все остальное такая мелочь….

Небо – по-летнему высокое, закатное, последние лучи красного, будто бы кровавого солнца, гуляют по поляне. Отчего-то я смотрю наверх, словно бы не могу пропустить движение кучерявых облаков и зажигающиеся звезды.

И лишь женский крик – истошный, пробирающий до мурашек, смог отвлечь меня от созерцания небесного полотна долины Хар.

А это было именно то место.

Которое я бы хотела навсегда забыть, стереть из памяти, просто закрыть другими воспоминаниями. Но как назло, долина словно бы впечаталось в моей голове. До мельчайших деталей.

И сейчас я снова там.

На поляне, где принесли в жертву Лейлу, где разгорелась страшная битва…

Здесь все точно также, будто бы время замерло, а сейчас по мановению руки ритуал продолжается. Только почему-то, кроме соратников Рея и его самого, никого не было.

Было тихо, словно все звуки остановили. Ветер не шевелит травы, испугавшись происходящего, птицы и звери убежали прочь и даже насекомые зарылись в дрожащую от страха землю, чтобы пережить этот ужас.

Здесь, как будто бы, только мы втроем. Я, одержимый и Лейла. Ни гримуаров, ни Лаора, и даже твари Тиоса стоят, словно неживые, оловянные статуи.

– Адель, почему ты мне не поможешь? Адель, меня мама ждёт… она будет меня искать, она не переживет, если со мной что-то случится. У нее слабое сердце… – мягкий голос девушки, дрожащий от слез, словно бы разрезает тишину пополам. А потом на мелкие кусочки, которые впиваются мне в кожу. Ранят не тело – душу. – Адель, помоги мне. Пожалуйста. Прошу тебя! В прошлый раз ты не помогла мне, даже не попыталась! Протяни руку сейчас…

Она плачет, умоляет, требует и снова просит…

Я очень хочу ей помочь. Хочу спасти, чтобы мы вышли отсюда живыми, чтобы она, наконец, встретилась с мамой, чтобы нашла того, кто действительно будет ценить и любить ее.

Но мое тело словно деревянное. Я не могу даже моргнуть, не то что сделать и шага, пока Рей начинает ритуал. Молча, со злым торжеством на лице.

И его правильные черты лица сейчас похожи на резкую, уродливую маску.

Я снова слышу девичий крик – хриплый, предсмертный… Ком поднимается к горлу, а слезы начинают катиться горячими ручьями по щекам. И в этот момент, когда взгляд девушки становится стеклянным, как будто бы назло, в моих конечностях появляется чувствительность.

Я могу встать и бегу к алтарю и больно падаю на колени рядом с красным подолом Лейлы… Я не сумела. Снова. Я бесполезная, я не помогла…

Я не знаю, сколько так стою, но прихожу в себя от того, что слышу звук ударов, а также чувствую, как импульсы магии буквально сжигают воздух, пространство и материю. Я только поднимаю голову, как оказываюсь вдруг прямо посреди ожесточенного боя.

Я не знаю, что это за реальность, но она вывернутая, извращенная, невозможная… Однако я своими глазами вижу то, как Рей, словно бы играючи, буквально убивает Дара…