Его крик еще звенел в воздухе, а я уже разворачивался к следующей цели. Снайпер умер, наверняка даже не успев понять, что случилось: латунь снова сверкнула, отправляясь в полет и плавясь на ходу. Я не стал возиться с элементами, зато влил в ошейник столько энергии, что металлические детали и провода за считанные мгновения спеклись в один бесформенный кусок, оставляющий за собой ровный дымный след от горящего пластика. Раскаленная молния прошила и тонкую крышу ангара, и хрупкое человеческое тело насквозь.

Автоматчики прожили немногим дольше своего командира и товарища.

Особенных угрызений совести я не испытывал. Да, можно было выставить Щит, раскидать солдат Даром, стараясь не искалечить…

Но какого, собственно, черта? Не думаю, что до сведения капитана не довели, кого именно ему предстоит встречать. А еще…

А еще я изрядно сомневался, что приказ напялить на меня собачий ошейник отдала лично Елизавета. Как и в том, что она вообще что-то знает о странной «делегации» на аэродроме. Надень я подавитель — и черные автомобили отвезли бы меня куда угодно, только не на аудиенцию к в Зимний. Я пока еще не знал, кто стоит за всем этим, но уже было очевидно очевидно, что это враги.

А с врагами у меня разговор короткий.

Не успели стихнуть стоны умирающих, как над аэродромом взвыла сирена, и одновременно с ней послышался надсадный рев моторов. Я скривился, как будто съел лимон, и выругался.

Да, кажется, мне здесь не только подготовили встречу, но и приняли меры на тот случай, если я окажусь чересчур… несговорчивым. И, полагаю, на этот случай инструкции у бойцов были краткие и совершенно однозначные.

Непонятно одно: на что надеялись те, кто сейчас без сомнений и сожалений отправил на смерть гвардейцев и охрану аэродрома? На то, что солдатикам с огнестрелом удастся убить Одаренного второго, если уже не первого ранга? Или…

Или меня просто пытаются выставить спятившим кровожадным маньяком, которому без разницы, кого убивать?

Проклятье.

Ладно. Выяснять, что именно здесь происходит, будем потом. И для этого нужно отсюда убраться, и как можно скорее. Желательно, не оставив за собой гору трупов — хотя бы потому что, если я прав, то начав крошить всех налево и направо, я только подыграю неведомым постановщикам этого нелепого спектакля. А делать этого нельзя ни в коем случае. Это, конечно, усложняет задачу, но…

Решал я ребусы и посложнее. Решу и этот. Вот только действовать нужно побыстрее.

Выбросив из кабины внедорожника мертвого водителя, я запрыгнул на его место. Ключ оказался в замке. Один поворот — и не успевший остыть двигатель басовито заурчал. Захлопнув дверцу, я пристегнулся и сразу же выжал газ.

Машина бодро прыгнула вперед — и тут же вдалеке, причудливо вплетаясь в рык двигателя, застучал пулемет. Я поморщился. Выбраться отсюда, не превратив местность в лунный ландшафт, будет проблематично. Сейчас я уже жалел, что дал волю ярости и отправил на тот свет встречающую «делегацию». Если меня хотят подставить, изобразив кровожадным маньяком, окончательно свихнувшимся после ростовских событий, то я подыграл неизвестно «доброжелателям» на пять с плюсом.

И, пожалуй, не имеет значения, сравняю я сейчас с землей все вокруг, или нет — имеющихся трупов с лихвой хватит кадров ну пару-тройку выпусков новостей.

Но если в случае с Геловани и его свитой я хотя бы защищался от прямого нападения, то превратить в дымящиеся руины весь военный аэродром — это…

Это другое. Так что придется импровизировать.

Я крутанул руль и отправил машину в занос, разворачиваясь капотом к воротам, ведущим с полосы к административным зданиям. Искать, есть ли отсюда отдельный выезд, времени не было.

А за оградой — чистое поле. Машина, может, и пройдет по бездорожью, но скорость упадет примерно втрое, и черный силуэт джипа станет отличной мишенью для всего, что стреляет. То, что в небе до сих пор нет боевых вертолетов, еще не значит, что они не появятся через минуту.

А ронять на землю боевое звено мне совсем не хотелось.

Колеса визжали по бетонке, машина тряслась и подпрыгивала на швах полосы, но я не сбрасывал газ. Вокруг выли сирены, автоматные очереди со всех сторон вплетались в рев мотора, а в корпус со стуком вгрызались пули. Зеркало на двери справа разлетелось в крошево, а где-то позади грохнул выстрел — кажется, из гранатомета. Все вокруг всколыхнулось от взрыва, и в салон через полуопущенное стекло хлестнуло жаром.

Я вдавил педаль сильнее. Главное, чтоб по движку не попали…

Справа — резервный ангар, оттуда высыпали фигуры с автоматами, пятеро… Семеро. Бойцы тут же открыли огонь. Я оторвал одну руку от руля, выставляя Щит — и пули завизжали по полосе, оставляя борозды и сверкающие рикошеты. Машина юзом вошла в поворот, проскочила между грузовиком и штабным КАМАЗом и, разогнавшись, выскочила обратно на прямую.

Впереди были ворота.

Низкие, железные и, конечно же запертые. По обе стороны — караульные вышки. На одной уже копошились несколько фигур, на другой — блеснул вороненый ствол пулемета. Я выругался сквозь зубы, собрал в ладони энергию Дара и выпустил его наружу. Свечка вспыхнула в небе и прошла перед вышкой, поднимая в воздух тучу пыли и осколков с бетонной крошкой, сбивая бойцам прицел.

— Разойдись, черт вас подери… — прорычал я.

Машина неслась к воротам, как снаряд. Выбить их на ходу не выйдет — это не жесть, металл толстый.

Ладно.

Ухнувший в воздухе Молот снес левую створку, и я бросил машину в проем. Прошел буквально на грани — остатки правого зеркала как ножом срезало. Я крутанул руль, выравниваясь — и за спиной тут же полыхнуло запоздалым взрывом.

Хорошо хоть технику подтянуть не успели. Ну, все. Теперь пора прощаться.

Утопив педаль акселератора, я устремился к выезду. Разгоняться толком было негде — мешали ангары, аэродромная техника и разбросанные то тут, то там контейнеры. Где-то за спиной снова затрещал автомат — короткая очередь, сразу за ней вторая, третья… Пули ударили в правый борт, оставляя дыры и сгрызая остатки стекол. Я дернул руль, ушел влево, и, не сбавляя скорости, врезал по тормозам, описывая дугу вокруг штабного здания.

Из-за угла выскочила пара бойцов — один уже прицеливался, второй пытался достать гранату. Я активировал Звездочки. Рой тонких, горячих снарядов полоснул по воздуху, не задевая людей, и впился в асфальт прямо перед ними. Стрелки, не ожидавшие ничего подобного, бросились в стороны. Граната покатилась прямо под колеса, но не взорвалась — то ли чека не была выдернута, то ли мне просто не повезло. В очредной раз.

— Да не стреляйте по мне, идиоты! — зарычал я, не надеясь, что кто-то услышит.

Да и какой смысл? Наверняка инструкции бойцам выдали самые что ни на есть однозначные.

По машине открыли огонь снова, на этот раз — из угла между контейнерами. Я отозвался Молотом: короткий выброс энергии — и ближайший ящик весом в несколько тонн отлетел в сторону, как пробка из бутылки шампанского, заодно расшвыривая стрелков. Один вскрикнул — живой, слава богу. Второго я не видел — и о его судьбе предпочел даже не думать.

Еще поворот. Узкий проезд между ангарами. Газ в пол, руль влево — и внедорожник, рыча, едва не на двух колесах, вписался в поворот. Слева — пожарная цистерна, справа — штабной УАЗик. Стрелков не видно. Отлично.

Над кабиной снова что-то щелкнуло. Я успел только вздохнуть, когда стекло на лобовом треснуло в паутину — снайпер. Второй выстрел снес зеркало, швырнув мне в лицо пригоршню осколков. Я дернулся в сторону и плюнул в воздух Щитом, развернув его наклонно вверх и отсекая сектор стрельбы.

— Предупреждал ведь… — пробормотал я, не сдержавшись. — Не трогайте меня. Зачем вы, идиоты…

Следующий поворот — уже к боковому выезду. Туда, где главные ворота, а рядом — будка охраны. Два солдата с винтовками уже бежали из караулки. Я рванул к ним, не сбавляя хода и одновременно активируя Свечку.