Послышался треск и звон, в лицо ударил ветер, на секунду перехватило дыхание, а в следующую секунду я, сопровождаемый водопадом осколков уже приземлялся…

Прямо на крышу прущей к воротам машины.

— Вот и встретились, — усмехнулся я сквозь стиснутые зубы, пытаясь поймать равновесие.

Броневик ударил тупым носом в ворота, выворачивая их наружу, подпрыгнул на мешках с песком, повернул с заносом и вырвался на простор.

Мое приземление не осталось незамеченным. Пулемет на крыше повернулся, раздался лязг затвора. Я шагнул вперед, взялся одной рукой за ствол, другой — за корпус, и без особого напряжения вырвал оружие с корнем и швырнул на асфальт.

Ухватившись за обломки турели, я подтянул свое тело дальше, навис над лобовым стеклом и с наслаждением увидел перекошенное от страха лицо водителя. И — слегка побледневшую физиономию Морозова рядом.

— Далеко собрались? — прорычал я.

И, пробив кулаком бронестекло, поймал водителя за шиворот и резким рывком выбросил его наружу. Потерявшая управление машина вильнула и на полной скорости врезалась в столб. Я не удержался на крыше и снарядом с непредсказуемой траекторией умчался вперед, закончив полет в густых зарослях разбитого посреди улицы сквера.

Приземление нельзя было назвать мягким, но Щит кое-как смягчил удар. Однако сознание я, кажется, на несколько секунд все-таки потерял. А когда очнулся, увидел, как дверь перевернувшегося на бок броневика открывается, и из машины медленно вылезает невысокая плечистая фигура.

Морозов подтянулся, вытаскивая себя из проема, качнулся и неуклюжим кулем свалился на асфальт. Я усмехнулся, поднялся на ноги и неспешно пошел к нему.

Я не прошел и половины пути, как Матвей поднялся, опираясь о борт броневика и посмотрел на меня. И в этом взгляде было столько ненависти, что я даже вздрогнул. Кажется, даже Распутин на меня так не смотрел. Сейчас, помятый и невыспавшийся, одетый в камуфляж, с рассеченным лбом и растрепавшимися волосами Матвей совсем не походил на того хозяина жизни, каким предстал передо мной впервые. Нет, сейчас в нем было куда больше от загнанного в угол зверя. И кого-нибудь другого безумие, плещущееся в его глазах могло бы напугать.

Но не меня.

— И куда это мы так спешили? — усмехнувшись, проговорил я. — Неужели совсем не хотелось дождаться старого друга?

Матвей посмотрел на меня исподлобья, и сплюнул на асфальт кровью.

— Да какой ты мне друг? — со злостью в голосе проговорил он. — Так, шестерка. Мальчик на побегушках.

— Что за лексикон, Матвей? — деланно удивился я. — Я думал, отец воспитывал из тебя офицера, а не ростовского гопника.

— Ну, тут тебе виднее, — усмехнулся он. — Насколько я понял, ты за процессом воспитания чуть ли не воочию наблюдал.

Да уж. Кажется, о возвращении Серого Генерала не знает только совсем ленивый…

— Доводилось, — кивнул я. — Потому и удивляюсь. Должен был вырасти умный, ответственный парень, достойный сын достойного Отечества, а выросло… То, что выросло. Даже неловко как-то. И замашки, как у дворовой шпаны. На что ты надеялся, Матвей? Почему не успокоился? Ты же в крови по самые плечи измазался! Неужели ты думал, что у тебя действительно получится взять власть силой?

— Не тебе говорить про кровь на руках, — ощерился Морозов. — Так измазаться в ней, как ты измазался, еще постараться надо.

— Возможно, — кивнул я. — Вот только я ее проливал во благо Империи, а ты — чтобы удовлетворить свои непомерные амбиции. Ты проиграл, Матвей. Просто смирись и сдайся. Я не могу обещать тебе помилование, но…

— Да пошел ты! — прошипел Морозов, и вдруг ринулся на меня.

Силы Матвею было не занимать. Второй ранг, не ниже. Он провалился в скольжение с первой секунды, а потом подцепил бетонный блок сырым Даром и швырнул его прямо в меня. Я резко взмахнул рукой, активируя Саблю, и хлестким движением разрубил бетон на две части, обломки с грохотом разлетелись по сторонам.

— И это все? — фыркнул я, и атаковал в ответ.

Рой Звездочек, устремившихся навстречу, Морозов просто развеял в воздухе, а потом, в два прыжка сократив дистанцию, обрушил на меня чудовищный по своей мощи Молот. Я отразил его удар Щитом, но приложило меня неслабо — ноги вжало в асфальт, вокруг пошли трещины. Сражался Матвей так же, как и водил, как решал вопросы, как жил — резко, напористо, без особенных ухищрений, полагаясь больше на силу и натиск, чем на продуманную тактику.

— Сила есть, ума не надо, — буркнул я, выравнивая стойку, отбивая его следующую атаку и контратакуя в ответ.

Мою Плеть Матвей отбил Щитом какой-то запредельной мощности, и я даже поморщился, видя такое разбазаривание Дара. Интересно, насколько его хватит с таким расходом?

Резко отступив, я ударил одновременно с двух рук. С правой, отвлекая внимание, сорвался новый рой Звездочек, с левой, на секунду позже, сорвалась Молния. Однако Матвей разгадал мой маневр. На этот раз он не стал пытаться отразить элементы, а просто ушел в сторону, укрываясь за припаркованным у обочины автомобилем. Меня эти танцы уже начали раздражать. Хочешь проверить, у кого Резерв глубже? Ну, давай проверим, малыш!

Прыгнув вперед, я подхватил машину, лишая Матвея укрытия, а потом, крутанувшись вокруг своей оси, запустил ее в не ожидавшего такого хода Морозова. Тот успел лишь выставить Щит, но до конца погасить инерцию удара ему не удалось, и мятежный генерал покатился по асфальту. Вскочив на ноги, он тряхнул головой, подхватил стоящий в стороне мусорный контейнер и швырнул в меня. Я даже головой качнуть успел, прежде чем моя Сабля разрубила контейнер пополам. Накопить столько силы и так бездарно ее использовать, уму непостижимо… Ладно. Пора бы с этим заканчивать.

Сил у Матвея было много, а Щиты он ставил такой толщины, что даже с моими резервами и текущим рангом на уровне практически единицы пытаться пробить их дистанционными элементами означало просто зря расходовать Дар. Ну что же. Придется играть по его правилам. Ты хочешь сырой силы, дружок? Ты ее получишь.

Свалившись в скольжение, я потянулся к резерву и щедро зачерпнул оттуда. Рванулся вперед, отбил в сторону выпад Матвея и обрушил на него целый град ударов.

Первая же «двойка», достигшая цели, отбросила главаря мятежников назад. Вторая заставила его глаза удивленно округлиться. Кажется, он понял, что навязанная им же манера боя оборачивается против него самого. Он вяло пытался контратаковать, но я, будто не замечая, продолжал его теснить. Один из ударов, прошедший мимо, оставил глубокую вмятину в крыше застывшего у столба перевернутого броневика, к которому я прижал Морозова, еще один пробил броню насквозь. Я выругался сквозь зубы и сосредоточился. Следующая «двойка» буквально выбила дух из Матвея. Морозов «поплыл», и я почувствовал, что он теряет концентрацию. Схватив Матвея за шиворот, я поднял его в воздух, развернулся, и швырнул в стену дома. От удара с балконов посыпалась штукатурка, а я, активировав Саблю, медленно пошел вперед — туда, где по раскрошенному кирпичу медленно сползал вниз тот, кто еще несколько дней назад считал, что ему удастся подмять под себя всю Империю.

— Все… — прохрипел Матвей. — Хватит. Я… Я сдаюсь!

— Сдаваться надо было раньше, — усмехнулся я. — Когда тебе предлагали. Сейчас уже поздно.

В глазах мятежника заплясал страх.

— Стой! Стой! Ты… Ты не можешь! Суд… Должен быть суд!

— Суд, говоришь? — я прищурился. — Хорошо. Пусть будет суд.

Почему-то мои слова заставили Морозова напрячься.

— Матвей Морозов! — заговорил я чужим, слегка звенящим от напряжения голосом. — Ты обвиняешься в преступлениях против Короны и Империи, вооруженном мятеже, попытке захвата власти, массовых убийствах и военных преступлениях! Вердикт суда — виновен! Наказание — смертная казнь!

— Стой! Нет! Ты… — глаза младшего Морозова, казалось, сейчас выскочат из орбит. Он попытался подняться, но я ударом ноги снова опрокинул его на землю. После чего наклонился, схватил за воротник куртки, и, встряхнув, как котенка, поставил мятежника на колени.