Я покачал головой.
— Нет. Не его стиль.
Поднявшись, я подошел к окну.
Сортавала. Маленький, сонный городок в Карелии, но довольно важный железнодорожный узел. Практически Финляндия. А там еще немного — и все пути перед тобой. Слиться с толпой, аккуратно выехать через границу, предъявив поддельный паспорт… Если найдутся заинтересованные лица — а они наверняка найдутся — уйти легче легкого. А дальше — беги куда хочешь, покупай себе новую жизнь хоть в Соединенных Штатах, хоть на архипелаге, хоть в Альпах…
— Мне нужен список поездов, уходящих из Сортавалы в ближайшие сутки, — задумчиво проговорил я, все так же глядя в окно.
— Уже, — Корф усмехнулся и победоносно потряс планшетом. — Через четыре часа уходит поезд на Юваскюлю.
— Ювяскюля… — повторил я вслух. — Красивый город. Маленький, аккуратный. И, можно сказать, рукой подать до Швеции.
— Именно, — кивнул Корф. — Он хочет раствориться. А потом, глядишь, всплывет лет через пять — уже без волос, зато с шведским паспортом и колонкой в каком-нибудь эмигрантском журнале.
— Или в подкасте. — Я скривился. — С рассказом о том, как все было не так уж однозначно.
Мы помолчали. Я подумал, кивнул сам себе и озвучил решение:
— Готовим вертолет и группу захвата. Из Особой роты. Вылет — через час. Я пойду за старшего.
— Не много ли чести для одинокого беглеца? — удивился Корф.
— Во-первых, он не просто беглец. Он — высокоранговый Одаренный. «Двойка», а то и «единица». Без меня с ним справиться будет намного сложнее, если вообще возможно. А во-вторых… — Я усмехнулся. — Во-вторых у нас с Иваном Людвиговичем остались кое-какие недомолвки. И я бы хотел завершить разговор. Лично.
Корф вздохнул, слегка втянул голову в плечи, и на миг показалось, что в его глазах я увидел отблески горящего вокзала Сортавалы — уж очень недвусмысленным был взгляд товарища. Я улыбнулся.
— Ты тоже собирайся. И Камбулата позови.
— Понял. — Корф уже развернулся, но замер в проеме. — А Поплавский? То есть… Жан-Франсуа?
Я на секунду задумался. Перед глазами встала ухмылка француза, его фирменное «Мсье, неужели вы всерьез…» и тот тон, которым он мог довести до инфаркта кого угодно — от солдата-срочника до штабного генерала.
— Пусть сидит здесь, — буркнул я. — Это — наше дело. Внутреннее.
— Он будет недоволен.
— Значит, день пройдет не зря, — я лишь пожал плечами, всем видом показывая, насколько мне безразлично недовольство гражданина Третьей Республики.
Корф тихо хмыкнул и ушел, затворив дверь куда аккуратнее, чем открывал. И я остался наедине с собой, картой и мыслями.
Сортавала, значит, да?
Будем надеяться, что я прав, и Книппер действительно собирается уйти по железной дороге. Потому что ловить его по карельским лесам ой как не хочется… Впрочем, если понадобится, мы найдем его и там. Разве что это займет немного больше времени.
А времени у меня сейчас — с избытком.
Сортавальский вокзал выглядел так, будто застрял где-то между веками. Узкие перроны, чернеющая плитка, желтоватый свет старых фонарей, разбросанных по территории без особого порядка. Моросило. Вода мелкой крошкой лениво сыпалась с низкого неба, будто сама Карелия вдруг решила поплакать.
Интересно, по кому на этот раз?
«Рускеальский экспресс» стоял чуть в стороне, на запасном пути. Элегантный, отреставрированный под старину поезд казался здесь чем-то инородным, как театральный реквизит в заброшенном ангаре. Чуть дальше виднелась длинная гусеница товарняка, уходящего куда-то за горизонт.
Людей почти не было. Пара таксистов, ожидающих пассажиров у входа, да сотрудник в желтом жилете, ковыряющийся в платформе — вот и вся массовка.
Из-за здания вокзала, сдержанно постукивая каблуками по мокрой плитке, вышел невысокий старик в сером дождевике. Под мышкой у него болтался потертый кожаный саквояж, а на голове красовалась нелепая шляпа с мягкими полями, с которых капала вода. Он остановился на краю платформы, поднял руку и посмотрел на часы.
— До прибытия еще десять минут, Иван Людвигович, — произнёс я спокойно, поднимаясь со скамьи, на которой сидел все это время, будто обычный пассажир. — Поезд идет по расписанию. У вас еще есть время на размышления. И на этот раз уже я предлагаю вам пойти со мной по своей доброй воле.
Старик вздрогнул, узнав мой голос. Повернулся, огляделся по сторонам… Хмыкнул.
Пара фигур в черной форме отрезали путь к зданию вокзала. Еще несколько, как из-под земли, возникли по обе стороны перрона. Еще тройка выбралась из-под товарняка. Тихо, спокойно, без шума и пыли.
Книппер провел взглядом по оцеплению и усмехнулся.
— Боюсь, на этот раз уже я вынужден отказаться, — проговорил он
И вдруг швырнул в меня саквояж. Я даже не стал уворачиваться, просто выставил Щит, щедро накачав его мощью Дара. Вовремя: вместе с саквояжем в меня ударил поток чистой энергии — и ее было так много, что я покачнулся, а подошвы ботинок скользнули по мокрой плитке.
— Стоять! Сам! — рявкнул я через плечо, обернувшись к уже рванувшим вперед гардемаринам. — Ни шагу!
Бойцы замерли. Камбулат, застывший у входа в здание вокзала, нервно сжал кулаки.
Книппер атаковал снова. Плетью, ворохом Звездочек, и сразу же — Молнией. Первые два элемента я отбил, третий отвел в сторону. За спиной грохнуло, я услышал треск раскалывающегося перрона и сам бросился в атаку.
Ложный замах Саблей, удар Молотом, следом, сразу же, без паузы — Молния, Плеть и Пекло. Высшие элементы плелись, будто сами собой, и я отстраненно подумал, что вернулся к своему потолку — первому рангу Дара. Но что-то подсказывало — в этом теле я способен на большее.
Поживем — увидим. А пока нужно успокоить одного зарвавшегося старикашку.
Книппер отвел в сторону Молот, растворил в своем Щите Молнию и увернулся от Плети. Огненного вихря он от меня явно не ожидал, и даже крякнул, когда пламя пробило его защиту и опалило лицо. Нужно отдать старику должное: он был чертовски силен. Кого-то другого пламя обратило бы в горстку пепла.
Но не Книппера. Он лишь выругался и снова бросился в атаку, вхмахнув призрачным лезвием Сабли. Я принял его магический клинок на свой собственный, увел удар в сторону, извернулся и атаковал. Старик отскочил, визгнула Плеть, от которой мне пришлось отмахнуться Щитом, а противник уже снова напирал.
В этот раз — в лоб, без изыскков. Рывок, удар Плетью — я блокирую, Сабля искрит, Дар гудит в пальцах. Рука в локте ломится наружу, но я не отступаю. Щит — вперед, импульс. Он гасит его встречным.
Тонко сработано. Старик, а так тонко владеет энергетикой…
Схватка длилась всего полминуты, а пространство вокруг гудело от высвобожденного Дара. Несколько фонарей загнулись на чугунных ножках, будто камыш на ветру, практически касаясь земли, в здании вокзала не осталось ни одного целого стекла, на перроне дымились глубокие воронки, а мы все еще продолжали бой. Я правильно сделал, отправившись сюда сам. Взвод гардемарин, пусть даже усиленный кем-то в чине генерала, скорее всего, здесь бы и остался.
— А ты все еще хорош, — хрипло выдохнул я, когда наши Сабли снова замерли в клинче.
— Зато ты — бледная тень себя прежнего, — прошипел Книппер и попытался достать меня каким-то хитрым элементом. Я отскочил в сторону и вбил в него Молот. Резко, снизу вверх, под дых. Старик вздрогнул, но остался на ногах.
Силен, силен, зар-р-раза!
Книппер снова взорвался россыпью элементов. Я блокировал их своим Щитом, парировал Саблей, просто уклонялся… И ждал. Каким бы колоссальным ни был у старика резерв, рано или поздно он закончится.
В какой-то момент Книппер начал выдыхаться. Моя Плеть срезала у него кончик уха, Молот сбил с ног, но упрямец продолжал лезть вперед. Вот только его движения замедлились, а былая ловкость стала сходить на нет. Удары становились слабее, атаки — реже…
Я не стал ждать, пока он выдохнется окончательно. Почему-то мне стало жаль Книппера, и я решил поставить точку здесь и сейчас. Шагнув в сторону, я резким движением вырвал из земли фонарный столб, и, взмахнув им, будто дубиной, ударил.
