Мои плечи сотрясаются от рыданий. Я так испугалась того, что он может мне сказать...

– Не до этого всем нам было. К тому же, Лерой сейчас в таком состоянии, что...

Замолкаю.

– Родная моя… – стискивает меня в объятиях чуть сильнее. – Всё равно надо было сказать.

– Прости…

Молчим.

И хочется стоять вот так вечно. Лишь бы его руки согревали меня.

– Обалдеть можно! Я стану отцом. Дай посмотреть, – просит, без спроса задирая и стаскивая с меня платье.

– Рид…

Приоткрывает рот от удивления. Касается ладонью округлившегося живота. Его уже видно. Роуз была права.

Замираю, глядя на парня, стоящего напротив.

– Чёрт, я так счастлив, Джен, – произносит он вдруг. – Думал, что невозможно любить тебя ещё сильнее, но, оказывается, ошибался...

– Что ты сказал? – шепчу, широко распахнув глаза.

– М? – поднимает на меня ошалелый взгляд.

– Повтори-ка, – сглатываю. – Чтобы я убедилась в том, что мне не послышалось.

– Про то, что стал сильнее любить? Или про то, что счастлив, – хмурится.

Ой дурачок…

Подаюсь вперёд и медленно, но с наслаждением целую его. Ощущая, как внутри разом просыпаются все бабочки.

Страсть завладевает нами почти моментально. Лично я испытываю самый настоящий сексуальный голод. Как дикарка, ей Богу! Готова на него наброситься.

– Джен… – ласкает губами шею, пока я негнущимися пальцами расстёгиваю пуговицы на его рубашке.

– Сними его с меня, – командую дерзко.

Тяжело дыша, стаскивает с плеч лямки бюстгальтера.

– Скорее, – прошу, изнывая от жажды его прикосновений.

Одно короткое мгновение – и «девочки» ощущают долгожданную свободу. А в следующую секунду и его сильные руки.

– Оооох, – протяжно застонав от удовольствия, блаженно прикрываю глаза.

Наконец-то!

– ****ть, – по-своему выражает свой восторг он. – Чёрт, детка, какая же ты сексуальная!

Несдержанно сминает ноющую грудь, толкается в моё бедро напряжённым пахом, и я вообще теряю связь с реальностью.

– Пошли в постель, – тянет меня за руку.

На ощупь пробираемся из коридора в тёмную комнату. Включает ночник, ориентируясь так, будто уже здесь был.

– Хочу смотреть на тебя, – осторожно толкает на кровать и забирается наверх.

– Поцелуй, – требую капризно. – Немедленно.

Исполняет мою просьбу. Горячо целует пересохшие от предвкушения губы, а потом спускается ниже. Подбородок, шея, ключицы, грудь...

Она ему, похоже, особо приглянулась. Так увлекается со своими ласками, что я взрываюсь фейерверком наслаждения лишь от этого.

– Не понял…

Дрожа от удовольствия, стыдливо прикрываю глаза.

– Слишком хорошо, – пищу в своё оправдание.

– Ты… всё, что ли? – не верит.

– Даа.

Его рука пробирается под резинку нижнего белья.

– Джен! Какая же ты мокрая!

Сдёргивает с меня трусы одним резким движением, но потом вдруг замирает в нерешительности. Наклоняется. Целует живот. Трепетно и нежно.

– А секс тебе не противопоказан? – уточняет боязливо.

– Он мне показан, иди уже сюда! – тяну к нему ручки и снимаю с него рубашку.

Мои пальчики исследуют его тело. Плечи. Грудь. Живот.

– О да!

Всё это моё, девочки. Держите подальше свои клешни и закатайте губу. 

Снова не могу сдержать протяжное «о», когда мы соприкасаемся телами.

– Возьми меня! – совсем одурев, прошу бессовестно.

– Я так сильно хочу тебя, – раздвигая мои ноги, шепчет в самые губы. – Завтра же возвращаешься домой, поняла? Больше никуда не отпущу.

– Поняла-поняла, – соглашаюсь покорно. – Только почаще говори, что любишь.

– Буду…

– Обещаешь?

– Клянусь.

А дальше мы проваливаемся в сладостную нирвану, где нас раз за разом затапливают волны долгожданного наслаждения…

РАНЕЕ

РОУЗ

Эмбер плачет, и он обнимает её, уткнувшись лбом в плечо.

Эта картина словно заточенное лезвие по сердцу.

Тихо прикрываю дверь. А собиралась ведь вмешаться в этот острый диалог. Хоть и не имею на это никакого права…

Потерянная опускаюсь на скамейку. Видеть их рядом непросто... И конкретно в этот момент я ощущаю себя лишней.

Что если не рождение ребёнка, а совместное горе послужит толчком к тому, что они снова будут вместе?

Что если она воспользуется ситуацией?

Или Картер из-за чувства вины посчитает, что поступает с ней неправильно?

Страшные вопросы, и первый порыв – уйти. Бежать отсюда со всех ног, без оглядки. Спрятаться под одеялом в его холодной квартире и беспомощно проплакать до утра. Как она, обвиняя всех вокруг в том, что не счастлива.

Вдруг он всё же выберет её? 

От этой мысли становится нечем дышать. Словно лёгкие кипятком ошпарили. Однако тревожный звоночек как-то сам собой начинает звучать всё тише. Потому что я, вопреки всему, вовремя себя одёргиваю.

Хватит поступать как неуверенная в себе девчонка!

Хватит кормить себя страхами!

Хватит придумывать целый список из пресловутых «а если». 

Ему сейчас разве это нужно?    

Вспомни наконец о том, что ты чемпионка. Где твой хвалёный, закалённый характер?

Делаю несколько глубоких вдохов, шумно тяну носом воздух и вытираю глаза.

Встаю и начинаю медленно расхаживать по коридору, не обращая внимания на озадаченный взгляд полицейского, несущего своё вечернее дежурство.

Никаких поспешных выводов, Онил. Вы это уже проходили…

К тому моменту, как открывается дверь, почти успокаиваюсь, но стоит мне обернуться и увидеть Забини, как всё внутри начинает закипать. Впрочем, её состояние абсолютно идентично моему.

Она замечает меня сразу. И резко, почти мгновенно, меняется в лице, натягивая на него привычную ей маску железной леди.

Стук её каблуков вторит ударам моего сердца. Один, два, три. Подходит ко мне практически вплотную и одаривает таким ядовитым взглядом, что я невольно мечтаю слиться вместе с той стеной, на которую опиралась минутой ранее.

Но это только первая реакция. Потом я вспоминаю те жестокие слова, которые она ему сказала, и расправляю плечи.

– Ну… Рада, что моего ребёнка больше нет? – спрашивает, наклоняясь ко мне ещё ближе.

Ей больно, я знаю. И сейчас весь мир виноват.

– Нет. Не рада, отвечаю честно.

– Да неужели?

– А знаешь почему? – стойко выдерживаю её кислотный взгляд. От него даже кожа горит, клянусь.

– И почему же?

– Потому что это был не только твой ребёнок, но и его.

Смеётся.

– Бога ради! Не строй из себя Мать Терезу, Мелроуз. Это просто смешно  ЕГО РЕБЁНОК… Будто тебе было до него какое-то дело, – фыркает и кривит губы.

– Я сочувствую твоей потере, но то, как ты ведёшь себя, не укладывается в голове.

– Жизни учить меня вздумала?

– Ты не должна была говорить ему все те ужасные вещи, – качаю головой. – Когда любят, так не поступают. Ему ведь тоже… больно.

– Ещё и подслушивала, – усмехается презрительно.

– К счастью, стала свидетелем лишь небольшого отрывка вашего диалога. Но мне и этого хватило сполна, чтобы понять, какую цель ты преследуешь.

– Просвети…

– Решила задушить его чувством вины? Добить? Ему итак сейчас непросто. Он едва не умер, если ты забыла! Ты и твой отец, между прочим, косвенно к этому причастны! – напоминаю, ощущая, что голос стал звучать твёрже и увереннее. – Мне любопытно, ты вообще поинтересовалась его самочувствием? Или, может, успела побеседовать с врачом?

– Ты слишком много на себя берёшь.

– Столько, сколько я могу взять, тебе ни в жизни не вывезти! По той простой причине, что ты всегда думаешь лишь о себе!

– И это говоришь мне ты?! – кричит возмущённо. – Влезла в наши отношения и без зазрения совести разбила пару!

– Если уж на то пошло, ваши отношения случились лишь потому что Я позволила этому произойти.