Дрожа, цепляется за моё плечо и плачет так невыносимо горько, что душа рвётся в клочья. И ничего с этим не поделаешь. Ей надо через это пройти, иначе психика просто-напросто не выдержит.

Рубашка становится влажной от её слёз и длинных, мокрых волос. Роуз часто-часто хватает ртом воздух, предпринимая попытку остановить истерику. Но не выходит. Её трясёт. Она плачет и плачет…

Дотрагиваюсь губами до её виска. Задыхаюсь вместе с ней, ощущая, как горячая кровь начинает сильнее стучать по венам. Потому что переступил черту, которую провёл сам. Клялся ведь себе, что не подпущу близко и больше никогда не позволю ей забраться под кожу. Но моя проблема в том, что Роуз всё ещё там. Всегда была. И будет. Не вытравить…

Грудь наполняется битым стеклом, когда она шепчет: «Её нет, Картер. Нет…»

Моя ладонь касается её затылка. Я что-то говорю в ответ, успокаивая. И какое-то время мы так и стоим. Цепляемся друг за друга, как за чёртов спасательный круг.

Я – потому что дико тосковал по ней.

Она – потому что я ей нужен. Пускай только здесь и сейчас.

Словно мазохист помимо воли наслаждаюсь тем, что она в моих руках. Такая сильная и хрупкая одновременно… Закрываю глаза и думаю о том, как сильно люблю её. До сих пор... Больше, чем кого-либо. Больше своей никчёмной жизни.

Её дыхание немного выравнивается. Смутившись, отстраняется, так и не рискнув посмотреть мне в глаза. Моё сердце, ударившись о грудную клетку, волнительно замирает, когда я замечаю румянец, так красочно вспыхнувший на её щеках.

– Не уходи, – тихо просит дрогнувшим голосом.

– Не уйду, – обещаю, глядя на её точёный профиль.

Оказывается, не так уж сложно переступить через собственное эго, когда того требуют серьёзные обстоятельства. Но в моём случае, это касается лишь Роуз. Она, сама того не подозревая, как и прежде, имеет особую власть надо мной.

Ради неё я был готов свернуть горы.

Готов и сейчас, если не кривить своей почерневшей от злости душой...

Иногда с Роуз надо обращаться как с маленькой. Вот и сейчас еле заставил выпить чай, который пришлось заварить заново. Предыдущий совсем остыл, пока она успокаивалась.

Открываю нижний ящик прикроватной тумбочки и сразу на глаза попадается то, что мне нужно. Здесь в её комнате всё как и прежде, ничего не изменилось. Наверное поэтому дурацкая ностальгия дерёт горло и подбрасывает воспалённому мозгу яркие картинки из прошлого. Сколько раз я пробирался в эту комнату не сосчитать…

– Подожди-ка… – не позволяю девчонке спрятаться под одеялом.

Роуз вздрагивает, когда мои пальцы касаются её стопы.

Ледышка… точно простынет, если так дальше пойдёт.

Она, кажется, совсем не дышит, пока я воюю с тёплыми вязаными носками. Сказать по правде, не дышу и я. Отвлекаюсь на грёбаных оленей как могу. Ну до чего идиотские морды! Такое ощущение, что эти парнокопытные насмехаются надо мной.

– Готово, – укрываю её одеялом, наконец поднимая взгляд.

– Спасибо, – краснея, шепчет в ответ. И опять глаза блестят так, будто вот-вот расплачется.

– Тебе надо поспать, Роуз.

Выключаю ночник, и комнату моментом поглощает тьма.

– Так и не бросил курить, – произносит с сожалением, когда я снова щёлкаю зажигалкой.

Что сказать? С этой вредной привычкой будет непросто завязать, но, если понадобится, я обязательно это сделаю.

– Расскажи мне… как твои дела, – просит она тихо.

Затягиваюсь, выдыхаю кольцами дым.

Дела… Как всё это неважно... Особенно явственно осознаёшь данную мысль, стоя на кладбище. Все мы к чему-то стремимся. В погоне за мечтой, сбивая в хлам колени. Теряем драгоценное время. Теряем своих близких. Во имя чего? Успеха, богатства, мнимого статуса?

– Картер…

– Зачем тебе знать, как мои дела? – спрашиваю напрямую.

– Просто скажи, что у тебя… всё хорошо.

Шмыгает носом. Всё-таки плачет.

– Да какая теперь уже разница, Роуз…

Выходит довольно резко, но я не хочу заниматься самообманом и думать, что ей не наплевать. Тешить себя иллюзиями – что может быть хуже? Такую участь избирают для себя лишь слабаки.

Молчит... а напряжение между нами тем временем растёт в геометрической прогрессии. Окутывает паутиной из невысказанных вопросов. Взаимных претензий. Обид…

Разумом понимаю, что сейчас нужно быть с ней помягче, но ничего не могу с собой поделать. Играть я не стану. Делать вид, что всё простил и забыл – тем более.

– Я очень благодарна тебе за то, что ты написал, – нарушает спасительную тишину её голос. – Мама скрывала от меня реальную ситуацию.

Как похоже на Элис… Вот пожалуйста. То, о чём я размышлял. Всё во благо «великой» цели!

– Ты могла бы сама навестить её, – срывается с языка.

– Не могла.

– Настолько занята? – сарказм. Куда без него в наше время.

Выбрасываю окурок.

– Нет. Я не хотела её видеть... Из-за того, что случилось… с нами.

– В том, что случилось с нами, виновата только ты. И вообще, давай не будем об этом, – нервно дёргаю шеей.

– Картер…

Ты ступаешь на минное поле. Не надо.

Но нет, она, увы, продолжает.

– Мы могли бы поговорить, – ломается её голос.

– Не надо, Роуз. Не поднимай эту тему, – предупреждаю, до хруста стискивая челюсти.

Поговорить?

Точно нет. Я не могу спокойно вспоминать тот наш последний вечер в Джексонвилле. Её слова оставили ожоги на моём сердце. Ведь, к сожалению, я всё ещё помню их наизусть.

«Я не готова рисковать спортивной карьерой. Я не готова жить с тобой сейчас и уж тем более – выходить замуж. Господи, да ты ведь мой первый парень!» 

«Ты не подумал о том, что мне не нужны эти жертвы?» 

«Всё, чего я хочу – это чтобы ты оставил меня в покое!»

«Всё кончено, слышишь?»

Накрывает… Опять.

– Не хочешь говорить… Тогда… тогда просто посиди со мной…

Её просьба выдёргивает меня из воспоминаний и сбивает с толку. Неужели не понимает, как тяжело мне находиться рядом с ней?

– Роуз…

– Побудь со мной ещё немного, Картер. Пожалуйста, ты ведь обещал, – всхлипывает, судорожно втягивая носом воздух.

Не знаю, сколько времени уходит на мою внутреннюю борьбу. Я не могу слышать её слёзы и в то же время не могу не думать о том, что уже завтра сяду в самолёт. Меня терзает чувство проклятого дежавю, но я всё равно делаю то, о чём она просит. Снова. Кладу выключенный телефон на тумбочку и опускаюсь на кровать.

– Хватит, успокойся, – дотрагиваюсь до её плеча. – Слышишь меня?

– Да. Только не уходи…

Голос Роуз пропитан острым отчаянием, и от этого мне чертовски не по себе. Только глупый идиот в желании потешить своё самолюбие мог бы расценивать это как нечто значимое.

Давай, ищи скрытый смысл, Лерой. Удачи.

– Можно? – спрашивает шёпотом.

Ложится рядом. Слишком близко. Доверчиво прижимается щекой к моей груди. И почти наверняка слышит, как разгоняя по телу вскипевшую кровь, неистово бьётся моё сердце. Сердце, которое принадлежит только ей.

Позволяю себе зарыться пальцами в её мягкие волосы. Склонив голову чуть ниже, воровато вдыхаю их аромат и закрываю глаза.

Как же сильно я скучал по тебе, моя девочка!

Как мечтал о том, что снова будешь рядом!

Как хотел вернуть назад то время, проведённое с тобой...

Скулил, словно раненый пёс. Зализывая раны, как мог. Но забыть так и не вышло...

Роуз довольно быстро засыпает в моих руках. Я же, подобно человеку, болеющему тяжёлой формой пневмонии, всю ночь страдаю от ноющей боли в груди. Слушаю, как накрапывает дождь и, так и не сомкнув глаз, с трудом доживаю до рассвета.

Плечо затекло. Осторожно пытаюсь вытащить свою руку и при этом не разбудить Её. Но стоит мне отодвинуться, увеличив расстояние между нами, как она, сонная и явно плохо понимающая что делает, вновь испытывает на прочность мою выдержку и нервную систему. Обнимает и утыкается носом в мою шею, обжигая кожу горячими губами. Что-то бессвязно шепчет во сне, но я, опьянённый её близостью, ни черта не слышу. Будто внезапно оглох. На доли секунд.