Свою дорогу. 

– А если когда-то ошибся и свернул не туда?

– Человеку свойственно ошибаться, Картер. Всегда можно вернуться к развилке и найти верный путь, – невозмутимо отзывается он. – Держи, это тебе.

Замечаю у него в руках нечто белое, прямоугольной формы.

– Что это?

– О, чужие дела на то и чужие, чтобы не совать в них старый, длинный, морщинистый нос.

Забираю у него конверт.

– Оставлю тебя, пожалуй, – деликатно сообщает он и уходит, а я ещё долго гипнотизирую предмет, который держу в руке.

Отчего-то становится и тревожно, и волнительно, и страшно одновременно. Просто так вести из большого мира не приходят.

Что там? 

Вздыхаю. Пальцы открывают конверт и неумолимо ныряют внутрь. Достаю содержимое и подсвечиваю нечто, похожее на открытку, зажигалкой. Единственной безделушной вещью, уехавшей со мной, даже несмотря на то, что с куревом я в завязке.

Это не открытка. Фотография. И когда вижу, что на ней изображено… сердце, грохочущее за рёбрами, едва не останавливается.

Чёрт…

Потрясённо и шумно выдыхаю.

В груди стремительно разливается тепло. На губах блуждает растерянная улыбка. Идиотская совсем, но с морды лица её сейчас точно ничем не стереть.

Поверить не могу, что она это сделала!

Жадным взглядом разглядываю свой додж. Как новенький, клянусь! Стоит себе весь такой важный и деловой. Лаковое глянцевое покрытие блестит от солнца, выглядывающего из-за массивных скал Гранд-Каньона. Новенькие литые диски. Чернёная резина.

Я в ауте просто.

Переворачиваю фотку другой стороной, но вместо строчек на обороте нахожу лишь дату. Свежую дату…

*********

Почти двое суток. Ровно столько я добираюсь до Флагстаффа. И всё это время мучаюсь от неизвестности.

Вспоминаю, как Она плакала, когда я уезжал, и снова ощущаю болезненный укол совести. Оставлять её было адски трудно, но мне нужно было самостоятельно справиться с тем, что со мной творилось. Чувство вины за смерть маленького ребёнка. Ощущение собственной беспомощности. Тогда я ещё не знал – останусь ли инвалидом, сумею ли вернуться к своему прежнему состоянию, про спорт вообще молчу… Всё это давило и угнетало. Слова, брошенные Забини в порыве гнева, день за днём кислотой разъедали душу.

«Хотела его, на – получи. Такого! Он ведь даже с кровати встать не может»

«Пусть его состояние станет наказанием для вас обоих!»

«Мучайся на здоровье!»

Ну уж нет.

Этого я допустить никак не мог. Просто не мог и всё! Потому и уехал. В глубине души надеясь, что однажды поймёт.

Поняла ли…

С Ридом созванивались лишь несколько раз, когда удавалось нарушить правила и свистануть трубу у какого-нибудь заехавшего туриста. О Ней спрашивал коротко. Звонить девчонке напрямую не смел... В ушах всё ещё эхом шелестел её отчаянный, рваный шёпот: «не уезжай!», «не прощу, никогда!»

Имеет полное право ненавидеть. 

Не прощать. 

Но разве поехала бы сюда? Чёрт возьми, одна? На его додже?

Во Флагстаффе стремительно наступает вечер. Автобус. Шаттл. Вход в Центральный парк Гранд-Каньона. Билет.

Состояние дежавю.

Растерянность.

Куда идти? 

Где она? И здесь ли…

Замерев среди потока блуждающих туристов, задумываюсь о том, куда отправился бы на её месте. Предположение тут же лихорадочно бьёт по мозгам, а волнение и предвкушение встречи раздирает грудь.

Смотровая Пима-Поинт. Ищу Её глазами.

Острое разочарование, но вдруг… случайный взгляд вправо, уже на обратном пути.

Резко останавливаюсь и выдыхаю, успокаиваясь.

Успел…

Девчонка сидит у края. Прижимает коленки к подбородку. Разглядывает панораму Гранд-Каньона и выглядит такой нереально красивой!

Белый сарафан. Худенькие плечи. Длинные волосы то и дело игриво ласкает ветер.

Всё как в моих снах. Только в разы лучше. Она ведь… реальна. И прямо сейчас, словно почувствовав мой взгляд, поворачивается.

Сердце сбивается с ритма.

Пульс грохочет взбесившейся кровью в ушах, сопровождая стуком каждый шаг.

Встаёт. Осматривает меня с ног до головы. Идёт навстречу и уже отсюда вижу: снова плачет. Обнажённые плечи подрагивают, нос мило краснеет. Проходят ещё несколько мучительно долгих секунд прежде, чем мои руки крепко обнимают её. Хрупкую. Маленькую. Мою…

Вдохнув до боли знакомый аромат волос, закрываю глаза, сильнее стискивая её в объятиях.

Как же убийственно скучал по ней... 

Как мечтал об этом дне.

Сколько сомневался. Захочет ли видеть… после всего? Даст ли возможность подойти к ней?

Опускаю голову ниже, а она встаёт на носочки и вдруг льнёт к моей щеке своей...

– Хочу всё заново, – шепчет порывисто.

– Роуз…

– Не перебивай…

Поднимает глаза, и сейчас в них плещется какая-то отчаянная решимость.

 – Что бы не случилось впредь... Вместе. Потому что любила, люблю и буду любить. Нравится тебе это или нет!

Обижена, зла, но столько всего выражает её взгляд…

Внутренности скручивает от нахлынувшей нежности. Зажимаю её лицо в ладонях. Дурная эйфория клокочет по артериям. Взрывается петардами в голове.

Любит.

Разве можно желать большего? 

Целую мягкие, розовые губы, и мир вокруг перестаёт существовать.

Всё фоном… 

Есть лишь Она.

Всегда была лишь Она.

И всегда будет…

РОУЗ

Мы сидим у самого края. Засыпающее солнце кренится к линии горизонта, и от представившейся картины замирает дух. Так удивительно красиво скалы живописного Гранд Каньона утопают в его лучах…

Как же я мечтала сюда вернуться!

– Роуз, не плачь…

Объятия Картера становятся крепче. Горячие губы осторожно и бережно касаются виска.

Вы когда-нибудь испытывали момент абсолютного счастья? Я вот только сейчас остро почувствовала, что это такое. Как мало, и в то же время много, необходимо для того, чтобы сердце, наконец, перестало отчаянно болеть и… успокоилось.

Поднимаемся. Он накидывает свою джинсовую куртку мне на плечи, берёт за руку.

Моя ладонь в Его. И я мечтаю о том, чтобы он никогда её не отпускал.

– Нам туда, – указываю пальцем в сторону парковки. Там, выстроившись рядами, отдыхают уставшие от дальней дороги автомобили.

Их много. Всяких разных: поддержанных внедорожников, новеньких седанов, но свой додж Картер находит быстро. Уж очень тот выделяется в общем потоке.

– С ума сойти! – ошарашенно разглядывает автомобиль, который всегда был для нас обоих чем-то большим, нежели просто машиной и средством передвижения.

Обходит его по кругу. Дважды. Приседает напротив крыла, встаёт. Растерянно вздыхает и какое-то время просто изумлённо молчит.

Обнимаю его со спины. Картер поворачивается ко мне, и в его глазах читается целая палитра эмоций. От чистого восторга до болезненной, щемящей тоски...

Знал бы он, как я рыдала, когда мы с Ридом забирали додж из тюнинг-ателье! Внутри такое творилось, что никакими словами не передать.

– Лерой, – сдерживая вновь подступившие слёзы, вкладываю в его пальцы ключ и подхожу к пассажирской двери. – Твой старый друг, как и я, очень ждал тебя.

– Роуз… да я просто… в шоке.

Запускает пальцы в волосы.

– Садись давай, – подталкиваю его к двери.

Занимает место водителя, регулирует сиденье, обхватывает руль пальцами и окидывает салон типичным мальчишечьим взглядом.

Улыбается.

Той своей настоящей улыбкой.

И у меня в груди расцветает сакура.

– Ребята из тюнинг-ателье очень старались сохранить первозданный вид автомобиля. Они знали, кому принадлежит этот додж и сказали, что будут рады, если ты когда-нибудь почтишь их своим визитом.

– Обязательно…

Заводит мотор и на лице появляется хорошо знакомый прищур.