– Простите…
– И за что извиняешься?
– За то, что подвела вас, – шмыгаю носом.
– Не говори ерунды, – садится рядом со мной. – Всякое в жизни бывает. И не всё зависит от нас.
Отрицательно качаю головой.
– Зачем столько молчала? Разве можно так не любить себя? – как-то совсем по-отечески отчитывает он. (Что кстати совсем на него не похоже). – Думала, тебя спасут обезболивающие?
Размазываю слёзы по щекам. Да, откровенно говоря, думала, что продержусь ещё немного, но здоровье своё явно переоценила. Вчера в конце тренировки коленный сустав пронзила такая адская боль, что пришлось вызывать врача и колоть укол, потому что я и шага не могла ступить.
– Как давно начались твои проблемы с коленом?
– Около полугода назад, наверное…
Бернс присвистывает.
– Думала, что это временно. Оно ведь не постоянно болело.
– Дура! Надо было сразу сказать мне!
– Простите… Пожалуйста, простите меня за то, что так подставила вас!
Перед глазами всё плывёт.
– Прекрати!
Какое-то время мы сидим молча, но потом я решаюсь задать вопрос, который мучает меня уже на протяжении суток.
– И что теперь со мной будет?
– В каком смысле?
– Чем я буду заниматься? – позорно плачу навзрыд, обняв подрагивающие плечи.
– За пределами этого зала есть жизнь. Не твои слова разве?
– Мои… Но я… я ведь ничего больше не умею! Что я буду делать… там? – поднимаю убитый взгляд на Бернса.
– Какие твои годы, Роуз? Найдёшь ещё занятие по душе. Помяни моё слово.
– А если нет? – совсем некрасиво всхлипываю я.
– А если нет, пойдёшь однажды тренировать. Но не советую. Так себе затея.
– Чемпионат был моей мечтой. Я и маме обещала, что однажды…
– Детка, – тяжёлая рука тренера ложится на моё плечо и ободряюще похлопывает. – Не сомневайся, Элис гордилась бы тобой. Ты стала второй на чемпионате Америки. Это ли не успех? Успех! Да ещё какой!
– Второй, но не первой, – грустно усмехаюсь я. – Маму бы огорчил такой результат.
Бернс вскидывает бровь.
– А ещё говорят, что тренера ломают детям психику. Боюсь, за нас это делают не в меру амбициозные родители.
– Я… хотела сказать вам спасибо. За всё, – сглатываю, поворачиваюсь и смотрю прямо на него.
– Вот ещё… – фыркает он. И только сейчас замечаю, как сильно тренер постарел. Такие морщины вокруг глаз…
– Отчасти я перестала быть размазнёй именно благодаря вам.
– Это да. Помню, как ты без конца ныла в Канаде.
– Каждую ночь, – подтверждаю я.
– Ты была слабой в начале своего пути. Но теперь передо мной совсем другой человек, верно?
– Верно, – соглашаюсь. Потому что это действительно так.
– Этот твой парень приедет за тобой? – вдруг интересуется он, прищуриваясь.
– Что? Нет. Мы… не вместе, – смущённо отвечаю я.
Напоминание о Картере отзывается в области живота болезненным спазмом.
– А чего так?
– Да как-то не срослось. Когда-то я сделала выбор не в его пользу… и с тех пор… всё у нас наперекосяк.
– Не жалей. Если твоё – то оно никуда от тебя не денется.
Это вряд ли… Не после того, как я сбежала. О чём пожалела уже неоднократно.
– Молодёжь-молодёжь. Давай-ка, вставай, Онил.
– Я ещё немного посижу здесь, ладно? – прошу, понуро опустив голову.
– Посиди, раз уж есть такая потребность. Завтра в семь едем в больницу, – бросает он, уже уходя.
– Я сама.
– Сама ты уже делов наделала... Не вздумай торчать тут всю ночь.
Дверь за ним захлопывается.
Вытираю слёзы.
Тишина давит похлеще присутствия тренера. Ведь остаться один на один со своими тревожными мыслями довольно непросто.
Поднимаю голову и осматриваю зал.
Больно прощаться с делом, которому отдала всю свою жизнь. И ещё тяжелее представить, что отныне всё будет по-другому. Ни тренировок, ни сборов, ни такого привычного для тебя режима.
Для меня всё закончится в этот моменте.
Здесь и сейчас я понимаю это как никогда отчётливо...
*********
– Артроз коленного сустава, – сообщает врач, глядя на снимок.
– И насколько всё плохо? – Бернс почёсывает затылок.
– Плохо. Гонартроз – это поражение суставов, при котором в хряще происходят дегенеративные процессы, обуславливающие его деструкцию. Основной причиной данного заболевания является преждевременный износ внутрисуставного хряща, связанный с чрезмерной нагрузкой на него.
Молча слушаю все эти термины. Ничего обнадёживающего я и не ждала. Слишком в последнее время усилились боли.
– Коленный сустав постоянно подвергается нагрузке, у спортсменов особенно. Процессы разрушения и восстановления находятся в постоянном равновесии, но, если под влиянием тех или иных факторов, баланс нарушается, начинается медленное поэтапное развитие артроза. Что мы и наблюдаем. Типичная картина. Истончение хряща, сокращение количества синовиальной жидкости, повреждение костей вследствие трения друг о друга. Мисс Онил, у вас была травма колена? – обращается она ко мне строгим голосом.
– Была незначительная, около полугода назад, но вроде всё обошлось.
– Не обошлось. Вот вам и первопричина. Ещё бы немного ваша девочка погеройствовала и без хирургического вмешательства не обошлось бы.
Мы с тренером Бернсом смотрим друг на друга. Я виновато опускаю голову.
– Назначу лекарственные препараты, которые позволят нам снять болевые ощущения и остановить воспалительный процесс. Чтобы предотвратить дальнейшее разрушение хрящевой ткани, нужен будет длительный приём хондропротекторов, покой и отсутствие физических нагрузок.
Покой и отсутствие физических нагрузок… Какие страшные слова для любого спортсмена.
– Пора подумать о своём здоровье, дорогая, – сочувственно глядя на меня, произносит врач. – Если, конечно, нет желания заработать инвалидность…
*********
– Не пропадай, ладно? – Лу до боли стискивает мои плечи.
– Обещай звонить, писать, приезжать в гости, – Вики гладит меня по голове.
– Всё наладится, Роуз, главное, не расстраивайся! – Кейт целует меня в щёку.
Прощаться с девчонками очень тяжело. Слёзы душат, и на сердце камень. Мы ведь столько времени провели вместе. Столько раз поддерживали друг друга, радовались победам и переживали горечь поражения.
– Я буду скучать, – говорю совершенно искренне.
– И нам будет тебя не хватать, – шепчет Вики.
– Ну всё, нам пора! Отцепитесь от моей подружки, пьявки! – громко командует Смит. – Хватит воздух увлажнять. Идём, Онил.
Заставляю себя ещё раз улыбнуться и отпускаю руку Кейт.
– Не надо было им провожать тебя, – ворчит Дженнифер, качая головой. – Не реви, ну пожалуйста, прям не могу смотреть!
– Отдай мне мой чемодан.
– Ой, уймись ты! Твоя задача доковылять до самолёта. Щас багаж сдадим, зарегистрируемся и готово.
Обернувшись, машу девчонкам на прощание. Плачут… И хотя тоска наполняет собой грудную клетку, мне приятно осознавать, что я тоже стала дорога им. Стала частью нашей спортивной семьи. А в том, что она у нас была – я не сомневаюсь.
– Ну что, прощай, Вашингтон. Привет, Сан-Франциско? – улыбается Джен, когда мы спустя час оказываемся в салоне боинга.
– И каков план? – спрашиваю растерянно.
– Ну во-первых, мы поселимся вместе. Я нашла чудную квартирку. Уверена, она тебе понравится.
Киваю.
– Дамы и господа мы готовы к взлёту, просим убедиться в том, что вы застегнули ремни безопасности и убрали откидные столики наверх.
– Эй, – Дженнифер толкает меня локтем в бок, и я отрываю взгляд от стюардессы, чья форма всегда мне нравилась. – Твоя жизнь не будет прежней, Онил, но это вовсе не значит, что она станет хуже.
– Хотелось бы в это верить.
– Вот и начинай верить. Выше нос! Ты справишься! – берёт меня за руку и кладёт голову на плечо.
– Спасибо, что приехала и забрала меня, Дженна.
Смит даже не представляет, как сильно я благодарна ей за то, что она не оставила меня в трудную минуту.
