Подобнее настроеніе не могло не отражаться и на отношеніи к войн?. Даже самые "непримиримые противники войны" — большевики, еще не шли дальше лозунга "войны без поб?дителей и поб?жденных". Карикатурой на д?йствительность являются утвержденія, подобныя т?м, какія можно найти в исторических изысканіях военнаго историка Головина, не усомнившагося написать без всяких оговорок про "начало революціи", что "крайнія соціалистическія партіи с большевиками во глав?" в ц?лях "углубленія революціи" толкали солдатскія массы к бунту и убійству офицеров, не останавливаясь перед полным разрушеніем самого организма арміи". Дезорганизаторская работа большевиков, не могших по своей численности оказывать большого вліянія на р?шенія Исп. Ком., была в сущности далека в то время от такой пропов?ди. Оберучев разсказывает, как неистовый и истерическій будущій главковерх Крыленко, занимавшійся в эмиграціи перефразировкой ленинских призывов против войны, на фронтовом съ?зд? в Кіев? в апр?л? высказался за наступленіе. Позиція "защиты революціоннаго отечества", которой держалось без колебаній большинство Исп. Ком., и которая может быть выражена поздн?йшим заявленіем Церетелли на московском Гос. Сов?щаніи: "сторонники сепаратнаго мира придут, только перешагнув через труп революціи", не могла вести к сознательному разрушенію арміи. Ц?лью реформ, разрабатывавшихся солдатской секціей Сов?та, являлось укр?пленіе — может быть эфемерное — военнаго организма...

По мн?нію ген. Врангеля, в "р?шительныя минуты" посл? переворота не было сд?лано со стороны старших военных руководителей "никакой попытки овлад?ть сверху психологіей арміи"... Мы вид?ли, что это было не совс?м так. Но, повидимому, Врангель разд?лял в то время позицію Деникина, первое впечатл?ніе котораго при полученіи циркулярной телеграммы Алекс?ева было, как мы знаем, формулировано словами: "Ставка выпустила из своих рук управленіе арміей". Ставка упустила момент не в смысл? захвата армейскаго революціоннаго движенія в свои руки. Н?т! "Грозный окрик верховнаго командованія, поддержанный сохранившей в первыя дв? нед?ли дисциплину и повиновеніе арміей, быть может, мог поставить на м?сто переоц?нившій свое значеніе Сов?т, не допустить "демократизаціи" арміи и оказать соотв?тствующее давленіе на весь ход политических событій, не нося характера ни контр-революціи, ни военной диктатуры" — пишет автор "Очерков русской смуты", передавая не то вывод современника, не то заключеніе историка. "Лояльность команднаго состава и полное отсутствіе с его стороны активнаго противод?йствія разрушительной политик? Петрограда — по словам Деникина — превзошли вс? ожиданія революціонной демократіи"...

Сам Деникин совершенно не склонен был итти на уступки — по собственным словам, он, в качеств? главнокомандующаго фронтом, подчеркнуто с самаго начала держался системы полнаго игнорированія комитетов. Період разработки новых реформ застал Деникина на посту нач. штаба верх, главнокомандующего, что не могло не оказывать несомн?ннаго вліянія на позицію Ставки . Ссылаясь на знаніе "солдатской психологіи", Деникин говорит, что строевые начальники не желали придавать армейским реформам (признавая ц?лесообразность н?которых из них — устраненіе "н?которых отживших" форм) характер "завоеваній революціи": надо было д?йствовать "исподволь, осторожно". Рецепт довольно утопичный в обстановк? революціоннаго д?йствія. Какими силами можно было удержать армію в пред?лах стараго дисциплинарнаго устава? Зд?сь между "генералитетом", принявшим переворот, и "революціонной демократіей", активно участвовавшей в переворот?, лежала непроходимая пропасть, отчетливо опред?ленная в р?чи Кучина на Гос. Сов?щаніи и в деклараціи, прочитанной Чхеидзе от имени революціонной демократіи: "солдаты будут уходить от революціи и в ней разочаровываться"...[440].

Алекс?ев, как много раз мы могли усмотр?ть, отнюдь не держался такой непримиримой позиціи. В март? у него не было того раздраженнаго чувства разочарованія, которое так отчетливо проявилось в поздн?йших письмах и записях дневника. Верховный главнокомандующій ум?л тактично сглаживать шероховатости Ставки, куда "хлынули", по выраженію Деникина, см?щаемые, увольняемые и недовольные генералы.

"Лойяльная борьба", напоминающая весьма отвлеченныя директивы командиров 32 п?х. див. о водвореніи порядка во время революціи "без кровопролитія", привела бы не только к преждевременному конфликту с Правительством, но роковым образом превратила бы Ставку, д?йствительно, в центр контр-революціи. Не трудно допустить возможность появленія на фронт? р?шительнаго генерала, не поддавшагося "иллюзіям" и с тенденціей "водворить порядок". Экспансивный Крымов, участник "дворцоваго переворота", подготовлявшагося до революціи Гучковым и др., встр?тив в 20-х числах марта вызваннаго в Петербург Деникина, говорил ему: "Я предлагал им (правительству) в два дня расчистить Петроград одной дивизіей — конечно, не без кровопролитія ... Ни за что! Гучков не согласен. Львов за голову хватается: "помилуйте, это вызвало бы такія потрясенія! Будет хуже". На днях у?зжаю к своему корпусу: не стоит терять связи с войсками, только на них и надежда". Надо думать, что подобный разговор Крымова с н?которыми членами Правительства им?л м?сто — иначе не мог бы записать н?что совс?м аналогичное Бьюкенен со слов кн. Львова. Врангель на основаніи бес?ды с Крымовым посл? его возвращенія в 3-й конный корпус, начальником котораго он был назначен вм?сто гр. Келлера, придает н?сколько иной характер крымовским планам. "Ген. Крымов, повидавши Гучкова, Родзянко, Терещенко  и других своих политических друзей, вернулся значительно подбодренным" — пишет Врангель[441]: "По его словам, Врем. Пр., несмотря на кажущуюся слабость, было достаточно сильно, чтобы взять движеніе в свои руки. Необходимость этого яко-бы в полной м?р? учитывалась членами Врем. Правительства". Крымов заявлял, что "надо д?лать ставку на казаков"... Если не Крымов, мог быть и другой — по сговору или без в?дома правительства. В н?которых военных кругах мысль о "расчистк?" революціоннаго Петербурга была популярна. Наприм?р, в записях Куропаткина, относящихся к началу мая, попадается имя командующаго VI арміей ген. Горбатовскаго, который предлагал средство для борьбы с развалом арміи "нев?роятное": "сформировать корпус или полкорпуса из офицеров и силою уничтожить петроградскій Сов?т С. и Р. Д."[442]. Врангель утверждает, ссылаясь, между прочим, на заявленія "вс?х полков" Уссурійской дивизіи, которой он командовал, что "ряд войсковых частей обращался с заявленіями к предс?дателю Правительства, в коих указывалось на готовность поддержать новую власть и бороться со вс?ми попытками внести анархію в страну". Но Правительство "не р?шалось опереться на предлагаемую ему самими войсками помощь". Гучков при по?здках на фронт "неизм?нно громко заявлял", принимая депутаціи от разнаго рода частей, что Правительство "ни в какой помощи не нуждается, что никакого двоевластія н?т, что работа Правительства и Сов?та Р. и С. Д. происходит в полном единеніи". Дневники Болдырева, Селивачева, Легра вносят существенную поправку: в неофиціальных, полуинтимных бес?дах, на которых рождаются конспиративные зат?и, военный министр говорил н?что другое. На Госуд. Сов?щаніи и Милюков вспоминал "длинную вереницу депутаціи от арміи, тогда еще не разложившейся, проходивших перед нами в Маріинском дворц? и тревожно спрашивавших нас, Временное Правительство перваго состава: "Правда-ли, что в Петроград? двоевластіе, правда ли, что вам м?шают самочинныя организаціи? Скажите нам, и мы вас освободим от них". Я помню и наши смущенные отв?ты: "Н?т, н?т, это преувеличено... Были, правда, попытки, по теперь все приходит в равнов?сіе, в порядок"...

Безд?йствіе Правительства толкнуло ген. Врангеля на прямой путь конспираціи — созданія в центр? тайной военной организаціи. В дни апр?льскаго правительственнаго кризиса не только были нам?чены зачатки этой организаціи (образован был "небольшой штаб", куда бар. Врангель привлек своих однополчан гр. Палена и гр. Шувалова, раздобывши "кое какія средства"), но, если пов?рить словам мемуариста, "прочно" налажена была связь со "вс?ми военными училищами и н?которыми воинскими частями", "отлично" была поставлена разв?дка — был уже "разработан подробный план занятія главн?йших центров города и захвата вс?х т?х лиц, которыя могли бы оказаться опасными"... Надо было отыскать имя. "Ни в состав? Правительства, ни среди окружающих его общественных д?ятелей" не было челов?ка, способнаго "твердой и непреклонной р?шимостью" положить "пред?л дальн?йшему развалу страны". "Его надо было искать в арміи среди немногих популярных вождей. К голосу такого вождя, опирающагося на армію, не могла не прислушаться страна, и достаточно р?шительно заявленное требованіе, опирающееся на штыки, было бы выполнено. Считаясь с условіями времени, имя такого вождя должно было быть достаточно "демократичным". Таких имен Врангель знал "только два" — ген. Лечицкаго и ген. Корнилова. С упомянутыми генералами начались переговоры...