Тема о «друзьях-братьях» в окопах, которая популяризировалась в войсковых обращеніях первых дней революціи, может быть, и звучала изв?стной фальшью в силу чрезм?рной своей сентиментальности, но и большевики, склонные утверждать, что повиновеніе на фронт? до революціи держалось только «палкой», должны признать, что окопное сид?ніе нивеллировало солдат и офицеров.

Это не пом?шало Струве в поздн?йших «размышленіях о революціи» сказать, что «русская революція подстроена и задумана Германіей».

У Правительства, очевидно, было три кандидата: Алекс?ев, Брусилов и Рузскій. Против Алекс?ева прежде всего возражала «революціонная» или «сов?тская» демократія, и сам Алекс?ев впосл?дствіи в дневник? правильно опред?лил причины этой оппозиціи — его приказ 3 марта и неуступчивость, им проявленная. На первом же зас?даніи Контактной Комиссіи поднялся вопрос о кандидат?, который зам?нит «отр?шеннаго» от должности в. кн. Ник. Ник. Представители Сов?та стали возражать даже против «временнаго» зам?щенія этого поста Алекс?евым. «Разум?ется, это было неудовлетворительно — пишет в воспоминаніях Суханов — и мы категорически возражали. Но по этому серьезному вопросу мы не им?ли никаких директив и ограничились безплодными препирательствами, главным образом, со Львовым, доказывавшим, что Алекс?ева р?шительно нек?м зам?нить». По утвержденію Половцова, кандидатам л?вых тогда был Брусилов — эту кандидатуру поддерживал Керенскій. Против Алекс?ева возстали и правые, — Родзяико обратился к Львову 18-го с особым письмом по поводу сообщеннаго ему изв?стія, что Правительство склонно поставить во глав? д?йствующей арміи Алекс?ева. «Это назначеніе не приведет к благополучному окончаніе войны» — писал Родзянко: «Я сильно сомн?ваюсь, чтобы ген. Алекс?ев сосредоточил в себ? сумму достаточнаго таланта, и способности, и силы воли, чтобы широко охватить то политическое настроеніе, которое теперь захватило Россію и армію. Вспомните, что ген. Алекс?ев являлся постоянным противником м?ропріятій, которыя ему неоднократно предлагались из тыла, как неотложныя, дайте себ? отчет в том, что ген. Алекс?ев всегда считал, что армія должна командовать над тылом, что армія должна командовать над волею народа, и что армія должна как бы возглавить собой и правительство и вс? его м?ропріятія; вспомните обвиненіе ген. Алекс?ева, направленное против народнаго представительства, в котором он опред?ленно указывал, что одним из главн?йших виновников надвигающейся катастрофы является сам русскій народ в лиц? своих народных представителей. Не забудьте, что ген. Алекс?ев настаивал опред?ленно на немедленном введеніи военной диктатуры». Родзянко доказывал, что имя Алекс?ева «мало изв?стно» и «непопулярно», так как с этим именем связана сдача «вс?х кр?постей, Варшавы и Царства Польскаго». Из обзора, представленнаго Алекс?евым об отношеніи фронта к перевороту, Родзянко было «совершенно ясно, что только Юга-Западный фронт оказался на высот? положенія. Там, очевидно, царит дисциплина, чувствуется голова широкаго полета мысли и яснаго пониманія д?ла, которая руководит вс?м этим движеніем. Я им?ю в виду ген. Брусилова, и я д?лаю из наблюденій моих при своих по?здках по фронту тот вывод, что единственный генерал, совм?щающій в себ?, как блестящія стратегическія дарованія, так и широкое поннманіе политических задач Россіи и способный быстро оц?нить создавшееся положеніе, это именно ген. Брусилов». «Другим лицом широкаго государственнаго ума» Родзянко считал Поливанова. Письмо Родзянко не носило личнаго характера по своему существу и подкр?плялось выпиской из протокола зас?данія Врем. Комитета, отстаивавшаго кандидатуру Брусилова и признававшаго, что «в интересах усп?шнаго веденія войны представляется м?рою неотложною освобожденіе ген. Алекс?ева от обязанностей Верх. Главнокомандующаго»... Кандидатура Рузскаго отпадала, потому что военный министр, по словам ген. Половцова, сопровождавшаго военнаго министра во время по?здки его на фронт, «кип?л негодованіем на пассивность Рузскаго» — д?ло было не в пассивности, а в том оппозиціонном настроеніи («опред?ленная враждебность», по характеристик? Половцова), которое встр?тил Гучков при пос?щеніи Пскова. Деникин колебанія относительно Алекс?ева объясняет т?м, что «сильный Гучков» боялся «уступчивости Алекс?ева» (и потому посл? назначенія Алекс?ева посп?шил назначить без сношенія с посл?дним ему в помощники «боевого генерала», т. е. Деникина). В д?йствительности и зд?сь причиной была не «мягкость характера», а твердость и неодобрительное отношеніе Алекс?ева к первым реформаторским шагам Поливановской комиссіи (близкій Гучкову Пальчинскій, по словам Половцова, открыто высказывался в комиссіи, что Алекс?ев «не подходит в главнокомандующіе»). Можно придти к заключенію, что Алекс?ева настойчиво поддержал глава Правительства, наибол?е связанный с генералом своими прежними сношеніями. Чашу в?сов перетянула в сторону Алекс?ева именно его большая популярность в стран? и та роль, которую Алекс?ев играл в выработк? и руководств? военными д?йствіями посл? кризиса 15 г.

Термин, прим?нявшійся еще перед войной к н?которым молодым офицерам Ген. Штаба, пропов?дывавшим необходимость, реформы арміи и примкнувшим к окруженію Гучкова.

Отрицательная оц?нка команднаго состава создалась под вліяніем все той же повышенной общественной психологіи періода военных неудач, н?сколько переоц?нивавшей таланты н?мецких стратегов. Мысль эту высказывал в начал? еще войны представитель мин. ин. д. в Ставк? Кудашев. Он писал своему шефу: «Я уб?жден, что наши генералы — прекрасно знают д?ло... но творческой искры у них н?т. Они годятся в члены «гофкригс-герихта», осм?яннаго Суворовым, но не в Суворовы, а с такими противниками, как н?мцы, один только Суворов может поб?дить». (17 дек. 14 г.). Почти через год Кудашев вновь возвращается к этой тем? с бол?е отрицательным отношеніем к русским полководцам: «Война за ц?лый год не выдвинула ни одного Суворова. А так как большинство генералов берется из офицеров ген. штаба, то приходится вывести заключеніе, что Академія, их порождающая, не на высот? своего призванія. Этот вывод подтверждается наблюденіем над н?которыми офицерами ген. штаба, у которых преувеличенное самомн?ніе и нич?м не оправдываемая самоув?ренность прикрывают р?дкое умственное убожество и полную безличность». Кудашев, очевидно, не склонялся к «эсеровскому рецепту» революціоннаго времени. Но этот рецепт устраненія генштабистов был очень по душ? имп. Ал. Фед. Она не раз уб?ждала мужа в своих интимных письмах (напр. іюль 16 г.): «выгони генералов и выдвинь каких-нибудь молодых энергичных людей. Во время войны нужны способные, а не по чину». «Многіе из наших генералов — писала она в другом, письм? — глупые идіоты, которые даже посл? двух л?т войны не могут научиться первой и наипрост?йшей азбук? военнаго искусства». Царица была уб?ждена, что «простые офицеры, не хуже офицеров Ген. Штаба, могут разбираться» в сложных стратегических вопросах, Историку, пожалуй, и не совс?м ум?стно итти по стопам довольно импульсивной и даже истерической женщины. Чрезм?рныя обобщенія всегда рискованы. Достаточно назвать имена хотя бы н?которых из т?х военных вождей, кто фигурировал на командных постах в дни революціи и гражданской войны для того, чтобы показать несуразность парадоксального утвержденія об «авгіевых конюшнях». Кто назовет бездарностью — Алекс?ева, Рузскаго, Брусилова, Корнилова, Колчака, Непенина, Каледина, Деникина, Юденича, Врангеля и др.? А в?дь их выдвинул на командные посты еще «старый режим».