То, что могло быть, не относится к в?д?нію описательной исторіи. Соціалистическія наблюденія ведут нас уже в область "философіи исторіи". Неписанная конституція, установленная жизнью, зам?нила юридическую концепцію, данную актом отреченія 3 марта, фактически иной конструкціей власти. Самодержавіе "12-ти" контролировалось Сов?том посредством контактной комиссіи. "Цензовая общественность — "единственно организованная" в дни формированія Временнаго Правительства — через короткій промежуток оказалась хуже организованной, нежели демократія соціалистическая. Предположенія докладчика по организаціонному вопросу на Сов?щаніи Сов?тов Богданова совершенно не оправдались. Ему казалось, что "цензовые элементы... в стадіи революціи группируются и ос?дают" на м?стах в исполнительных комитетах общественных организацій. В д?йствительности общественные комитеты умирали естественной смертью по м?р? того, как диференцировались элементы, в них входившіе — эти объединенные комитеты никогда не были представительством "цензовой общественности". Если бы "цензовая общественность" в март? сорганизовалась в н?что подобное тому, что представлял собой впосл?дствіи московскій сов?т общественных д?ятелей, его представители могли бы войти в "контактную комиссію" на т?х же условіях, что и представители сов?тскіе.

Временный Комитет Гос. Думы, посколько он находился вн? этой организованной общественности, не мог служить противов?сом "давленію" и ''контролю" над правительством со стороны сов?тской демократіи. Милюков говорит, что члены Времен. Комитета "обыкновенно" участвовали во вс?х важн?йших сов?щаніях Правительства с делегатами Сов?та для того, чтобы уравнов?сить "давленіе" и "контроль" Сов?та над Правительством. О том же упоминает Суханов. Оба историка-мемуариста обобщили факты. Совм?стныя зас?данія никаких сл?дов не оставили — повидимому комбинированное сов?щаніе было созвано два раза в апр?л? в связи с осложненіями, возникшими вокруг "займа свободы" и ноты Правительства по вн?шней политик?[553]. От нас пока ускользает повседневная практика в отношеніях между Правительством и Временным Комитетом, ибо протоколов зас?даній посл?дняго не им?ем (кром? отд?льных эпизодичных выписок). Из протеста Родзянко, посланнаго кн. Львову 17 марта по поводу телеграфнаго распоряженія министра землед?лія Шингарева о реквизиціи хл?ба у землевлад?льцев, пос?вная площадь которых превышала 50 десятин[554], явствует, что между Правительством и Временным Комитетом существовало опред?ленное соглашеніе, по которому Временный Комитет должен был осв?домляться о важн?йших р?шеніях Правительства. Родзянко, настаивая па немедленной отм?н? распоряженія министра землед?лія и на передач? вопроса "на разр?шеніе м?стных компетентных учрежденій, который могли бы разр?шить его не на основаніи теоретических соображеній", в заключеніе выражал сожал?ніе, что "указанныя м?ры были приняты Врем. Правит. без предув?домленія о них Временнаго Комитета вопреки состоявшагося соглашенія и над?ялся, что Врем. Правит, "впредь не откажется придерживаться порядка, установленнаго по взаимному соглашенію его с Врем. Ком. Гос. Думы".

Это соглашеніе было уже прошлым, которое при осложнившихся отношеніях политических групп не отв?чало уже ни потребностям момента, ни психологіи главных д?йствующих лиц. Поэтому "Государственная Дума" и оказалась "не подходящим средством для того, чтобы разд?лить контроль над Правительством" (слова Милюкова в "Исторіи"). В дни правительственнаго кризиса мысль невольно обратилась к фактическому первоисточнику власти, т. е., к первичному соглашенію Временнаго Комитета и Сов?та. Другого формальнаго выхода просто не было. Политическая роль Врем. Комитета в эти дни была и его лебединой п?сней, посколько значеніе этого учрежденія, рожденнаго революціей, опред?лялось мартовским "соглашеніем". Набоков разсказывает, что в поздн?йшей бес?д? с Милюковым (он относит ее к апр?лю 18 г.) ему пришлось коснуться вопроса — была ли "возможность предотвратить катастрофу, если бы Временное Правительство оперлось на Государ. Думу" и не допустило политической роли Сов?та. По мн?нію мемуариста, эта возможность была "чисто теоретическая". Милюков держался иной точки зр?нія и считал, что момент был упущен. Таким образом задним числом Милюков присоединялся к неосуществившимся проектам Родзянко и Гучкова.

Впосл?дствіи сам Милюков охарактеризовал достаточно опред?ленно всю иллюзорность такого плана, назвав в эмигрантской полемик? с Гурко Государственную Думу посл? революціи "пустым м?стом".

Нетрудно установить момент, с котораго лидер партіи народной свободы в 17 г. изм?нил свой взгляд на роль, которую может сыграть Государственная Дума в революціонное время — это был день, когда Милюков, покинув ряды Врем. Правительства, впервые, по словам Бубликова, появился на частном сов?щаніи членов Думы и стал опред?лять свое отношеніе к коалиціонному правительству уже в соотв?тствіи со "знаменитой формулой" Сов?та: "постолько-посколько"[555]. Это был день, когда Милюков, по мн?нію Палеолога, впервые заколебался в своем оптимизм? относительно исхода революціи.

Можно отм?тить в дальн?йшем усиливающуюся в сред? "цензовой общественности" тенденцію гальванизировать "политическій труп", как выразился депутат Бубликов в одном из ранних "весенних" газетных интервью. 2 іюня Родзянко обратится ко вс?м членам Думы с письмом, в котором просил их "вы?зжать из Петрограда только в исключительных случаях, а отсутствующих — принять м?ры к возвращенію в Петроград". "Политическія событія текущаго времени — писал Родзянко — требуют, чтобы гг. члены Гос. Думы были наготов? и на м?ст?, так как, когда и в какой момент их присутствіе может оказаться совершенно необходимым, установить невозможно. Эти обстоятельства могут наступить внезапно..." В іюльскіе дни посл? краха той генеральной репетиціи октябрьскаго переворота, которую пытались устроить большевики, в частном сов?щаніи Думы заговорили и бол?е опред?ленно. Открыто высказался за созыв Думы которая должна превратиться в организующій центр, депутат Масленников: "Стыдно Гос. Дум? сид?ть гд?-то на задворках. Пора Гос. Дум?, которая возглавила революцію нести и отв?тственность за нее..." Депутат просил предс?дателя "вызвать вс?х членов Гос. Думы не на частное и подпольное зас?даніе, а на настоящее зас?даніе Гос. Думы", и потребовать, чтобы сюда явилось все правительство в полном состав? и доложило бы о состояніи страны. Тогда Гос. Дума укажет этому правительству, что д?лать. и как это правительство пополнить и зам?стить"[556]. "Да здравствует Государственная Дума. единственный орган, способный спасти Россію" — провозглашал Пуришкевич. Чтобы изб?жать "черных дней" контр-революціи, когда остервен?лый народ взбунтуется против того, кто обманул его ожиданія, нужно, чтобы "Гос. Дума, к которой неслись вс? народныя чаянія и любовь народа, заговорила громко... и властно". Милюков, выражавшій в большей степени настроеніе цензоваго нежели демократическаго крыла партіи к.д., тактически был бол?е осторожен. Признавая "юридическое положеніе", установленное актом 81-аго марта, "недостаточно ясным". он считал, что Дума была права, "сохраняя себя про запас", и не осложняла положенія "выходом" на первый план, пока правительство было "сильно, общепризнано и им?ло всенародную поддержку". Но "я должен сказать, что я представляю себ? момент, когда Гос. Дума может сыграть роль и в лиц? ея временнаго комитета и в лиц?, может быть, самой себя, как учрежденія. Это в том случа?. когда власть временнаго правительства не только лишится всенароднаго признанія, котораго оно, по моему "мн?нію, уже лишилось сейчас, но и потеряет всякій авторитет..." В заключеніе Родзянко, принципіально соглашаясь с мотивами Масленникова, полагал, что поднимать этот вопрос в настоящее время еще не сл?дует: "Я принадлежу к т?м из вас, которые уже давно разд?ляют точку зр?нія члена Думы Масленникова, но я согласен с Милюковым, что еще не настал тот исключительный момент, когда Гос. Дума, как таковая, должна быть созвана".