Съ?здом "правительственной партіи" и назвали н?которыя газеты (напр., "Бирж. В?д.") собравшейся в канун марта в Петербурге съ?зд партіи народной свободы. По существу это было не совс?м так уже потому, что, по признанно Набокова, самым вліятельным лицом в Правительств? был Керенскій, котораго поддерживало большинство министров. Наблюдавшій Правительство в "контактных" зас?даніях Суханов говорит, что "л?вая семерка" — в состав? обоих Львовых, Керенскаго, Некрасова, Терещенко, Коновалова и Годнева[543] почти всегда была и "оппозиціи" к Милюкову, котораго демократически "День" называл позже "злым геніем" революціи. Сл?довательно, трудно назвать первый період революціи "милюковским", как это часто д?лается в литератур?, и вид?ть в лидер? к.-д. "фактическая главу" Врем. Правительства перваго состава. Посколько с первым періодом связан пафос революціи, он ярче выражался в личности Керенскаго[544]. Но во вн? Временное Правительство представлялось правительством "цензовым". Так как правая общественность исчезла с поверхности общественной жизни, то партія к.-д. т?м самым становилась выразительницей буржуазных настроеній, противопоставляемых сов?тской демократіи. Это была одна из аномалій на зар? обновленной жизни страны, исказившая демократически облик заслуженной партіи русской интеллигенціи. В "страшной и красивой гроз?, в которой пришел новый строй" (слова Милюкова на съ?зд?) "надклассовая" партія с компромиссными традиціями прогрессивнаго блока не могла уже выполнять функціи "арбитра" — этого тогда не хот?л понять общепризнанный глава партіи[545].

Партія к.-д. была противопоставлена демократіи, хотя первый ея съ?зд посл? революціоннаго переворота пытался перебросить мост к сов?тским элементам. Он осторожно подошел к вопросу о двоевластіи. "Велика заслуга петроградскаго Сов?та Р. и С. Д. в революціонные дни, — говорил докладчик по тактическим вопросам Винавер, — но, к сожал?нію, он вышел за пред?лы своих функціи. Создалась опасность многовластія, опасность чрезвычайно грозная". — Сов?т не должен издавать распоряженій, им?ющих характер правительственных актов. Но член Правительства Некрасов тут же опасенія Винавера сводил на н?т, говоря о "так называемом двоевластіи" и представляя это "двоевластіе" естественным выводом "революціонной психологіи". — не для того же свергнут один самодержец, чтобы создать таких 12[546]. Сов?там на съ?зд? было произнесено много комплиментов. Так сам Милюков признавал, что, "если бы не было товарищей сл?ва, никакія наши предвид?нія не помогли бы свергнуть самодержавіе". Поэтому резолюція съ?зда лишь иносказательно и туманно намекала на двоевластіе. Она говорила: "Пріостановленіе нормальной функціи народнаго представительства не требует организаціи на иных началах общественнаго мн?нія, осв?домляющаго Правительство и выражающаго отношеніе общества к м?ропріятіям и общему направленію д?ятельности Врем. Правительства, Однако, организаціи, существующія и могущія для этой ц?ли возникнуть, должны оставаться в пред?лах указанных ц?лей и не претендовать на функціи власти исполнительной, вводя населеніе в соблазн многовластія, вреднаго, как для вн?шней обороны, так и для укр?пленія новаго строя..."[547].

Комплименты "истинным представителям революціи" были, конечно, в значительной степени тактическими пріемами, так как съ?зд переходил на республиканскіе рельсы[548]. Р?шеніе это было принято Цент. Ком. партіи уже 11-го марта, — съ?зд должен был провозгласить ту самую "демократическую парламентскую республику", к которой так отрицательно относился Милюков. Дух времени требовал такого р?шенія. "Бурю рукоплесканій" вызывали на обывательских митингах слова: "пусть партія к.-д. похоронит § 19 своей программы в той же могил?, гд? похоронено самодержавіе". И партія сп?шила с этими похоронами. Если старый Петрункевич, не присутствовавшій на съ?зд? и присоединившій заочно свой голос за демократическую республику писал: "монархія морально покончила самоубійством и не нам оживлять ее", то офиціальный докладчик на съ?зд? Кокошкин обосновал новое положеніе аргументами другого свойства и н?сколько странными для государствов?да: населеніе не нуждается больше в монархическом символ? — "но время войны оказалось, что нельзя быть за царя и отечество, так как монархія стала против отечества"[549]. Кн. Евг. Трубецкой говорил о "единой національной вол?", диктующей новую форму правленія. Резолюція о республик? была принята единогласно — к ней не только присоединился Милюков, но и "глубоко" радовался государственно мудрому р?шенію о форм? правленія, становясь в р?зкое противор?чіе с пророческой "проникновенной р?чью" на Милліонной 3 марта, обрекавшей Россію без монархіи "на гибель и разложеніе". Так быстро шло приспособленіе к окружающей политической атмосфер?. Можно призвать, что в нормальных политических условіях форма правленія сама по себ? еще не служит м?рилом демократизма и в партійных программах подчас является вопросом не столько принципіальным, сколько тактическим. Съ?зд к.-д. стоял перед неизб?жным распадом партіи, если бы принял монархическую оріентацію... Мы им?ли уже случай уб?диться, что настроенія в партіи далеко не соотв?тствовали позиціи, которую пытался занять Милюков в первые дни революціи[550]. Еще раз эти настроенія подчеркнул Кизеветтер, прив?тствуя 9-го апр?ля прі?хавшаго в Москву посл? съ?зда Милюкова. Он отм?чал значительную роль, сыгранную лидером партіи в переворот?, но роль именно революціонную, которая опред?лялась думской р?чью 1-го ноября 1916 г. о германофильской партіи Царицы. И... т?м не мен?е единогласіе в признаніи республики выраженіем "единой національной воли" останавливает на себ? вниманіе. Конечно, требовалось изв?стное гражданское мужество для того, чтобы пойти против теченія и открыто заявить в революціонное время о своем монархизм?, который естественно воспринимался лишь в формах легитимных. Между т?м публичное испов?даніе уб?жденій, шедших в разр?з с настроеніем улицы, могло сод?йствовать оздоровленію политической атмосферы и смягчать революціонную нетерпимость к инакомыслящим. Формальное декларированіе "прав челов?ка-гражданина" далеко еще не означает осуществленіе подлинной политической свободы. Русская революція не представляла исключенія. Россія была лишь на порог? того "храма свободы", о котором говорила ветеран русской революціи Брешко-Брешковская в прив?тствіи, обращенном к Сов?щанію Сов?тов. Гражданскаго мужества политическіе д?ятели, уб?жденные в ц?лесообразности конституціонной монархіи, не проявили[551]. В демократических кругах республиканское единодушіе "цензовой общественности" склонны были считать вн?шним флером, нав?янным моментом, который и нововременцев превращал в "республиканцев". Милюкову много раз приходилось опровергать "вздор", заключавшійся в утвержденіи, что партія к.-д. оставалась по существу конституціонно-монархической: "мы совершенные и в?рные республиканцы. С конституціонной монархіей покончила революція", — категорически, заявлял лидер партіи[552].

На седьмом съ?зд? партіи к. д. можно отм?тить и еще н?которыя черты, характеризующія тенденцію перебросить мост к революціонной демократіи. Вінавер в доклад? по тактическим вопросам считал основной задачей партіи в данный момент отпор "контр-революціонным силам", которыя могут во имя стараго посягать на новый строй... Его содокладчик Шаховской предлагал дать директору Ц. К. "искать соглашеніе нал?во", "наших сос?дей справа, мы можем на первых порах оставить", т. е., ликвидировать прогрессивный блок. Некрасов попытался дать директиву Ц. К. и в области соціальной. Только путем соціальных реформ — говорил он — можно "обойтись... без соціальной революціи": "меньше всего можно говорить — сначала политика, а зат?м соціальные вопросы. Старый режим путем этого лозунга привел нас к революціи". "Вдохновенныя слова" Некрасова, по отзыву "Рус. В?д.", были встр?чены шумным одобреніем. Но они не превратились в директиву и не сд?лались постулатом текущей политики, хотя в первом своем воззваніи посл? переворота, 3 марта, партія широков?щательно говорила, что "новая власть перв?йшей заботой своей сд?лает обезпеченіе рабочих и крестьян". Д?ло на съ?зд? ограничилось академическим разсужденіем на тему о лозунгах в дух? англійскаго фабіанскаго эволюціоннаго соціализма и столь же теоретическими разсужденіями в печати будущаго "соціалистов?да" Изгоева на тему о близости соціалистических идей партіи. Аграрный вопрос был отнесен на сл?дующій партійный съ?зд. Партія народной свободы не сп?шила с разр?шеніем соціальных вопросов: в резолюціи Ц.К. 11 марта, в которой провозглашался республиканскій принцип, говорилось, что аграрный вопрос подлежит разр?шенію посл? войны . Лидеры партіи настойчиво зат?м проводили в своих публичных выступленіях мысль о недопустимости соціальных реформ до Учред. Собранія. Революціонная романтика, проявившаяся в настроеніях съ?зда, настолько не встр?чала уже сочувствія, что автор первой исторіи революціи впосл?дствіи даже не упомянул в своем текст? о съ?зд?, протоколы котораго дают, однако, яркій документ для характеристики эпохи, когда еще св?тило "солнце мартовской революціи".