Едва уловимо в воздухе почуялось смятение воинов. Как будто от дальней границы лагеря донёсся запах тлена, который посеял в душах ратников тревогу. Они всё чаще озирались, отбившись от очередного противника. Замирали и прислушивались, рискуя получить удар клинком в спину. За голосом ожесточённого боя всё ещё ничего нельзя было расслышать, но надвигалась с севера волна паники, которая вносила в него новый оттенок.

Кирилл продолжал прорубаться сквозь ряды вельдов, по возможности помогая воинам и стараясь не получить других ран. Раздался сбоку громкий бранный окрик и, топча всех, кто попадался под копыта его харласской зверюги, к нему прорвался Бажан. Всклокоченный, словно гнала его стая бесов из Пекла. Тыльной стороной ладони он то и дело утирал пот со лба, а дыхание вырывалось из его груди не тише, чем у загнанного коня. Он спешился, страшной силы ударом отбросил от себя напавшего вельда и, потянув жеребца за узду, едва не бегом подошёл.

— Уезжай, княже. Скорей! Мы отступаем.

— Ты с ума сошёл?! — пытаясь доораться до воеводы сквозь невыносимый шум, возмутился Кирилл. — Какой отступаем?

— Левый полк ещё держится, но и они собираются уходить. Твари вельдского жреца вышли на нас из леса со стороны болота. Таких я не видел никогда, — Бажан схватил его за раненое плечо и едва не силой всунул в руку повод. — Уезжай! И воинам скомандуй отступать.

— Что за твари?

Но Бажан уже затерялся среди продолжающих сражаться воинов. Никогда его нельзя было укорить в трусости: раз говорит, что нужно отступать, значит, для того есть причина. Кирилла терзало желание остаться и продолжить бой до конца, ведь победа была так близка. Верхушка жреческого шатра уже виднелась в каких-то трёх дюжинах саженей впереди. Но, раз есть опасность, которая даже Бажана заставила принять решение уходить, значит, положить здесь всех ратников в борьбе с неведомыми чудовищами стало бы ещё большим безумием.

Кирилл запрыгнул в седло, снял с пояса рог и сыграл отступление.

Остатки войска прибыли в лагерь к сумеркам. Никто их не преследовал, словно вельды не посчитали это нужным. Некоторым ратникам пришлось уходить через лес — так далеко загнал их пыл схватки. Они только отдалённо слышали приказ к отступлению, а потому ещё долго продолжали рубить всех кочевников, что попадались им. Кто-то был слишком сильно ранен, чтобы уходить быстро, а кто-то помогал собратьям, которых ещё мог спасти.

Утром, как это ни горько, придётся подсчитывать потери.

Слава Матери Богов, всем старшинам удалось выжить. После прибытия из последних сил они ещё метались по лагерю, отдавая распоряжения отрокам и воинам. Но скоро начали собираться в шатре Кирилла, потрёпанные, измочаленные, словно их прибоем весь день мотало по прибрежным скалам.

— Все целы? — спросил Кирилл, когда последний сотник запахнул за собой полог.

— Все, — буркнул Хальвдан, осторожно трогая разбитую бровь.

Он привёл своих воинов в лагерь одним из последних. Умыться не успел, и его лицо покрывала засохшая корка вельдской крови — только белки глаз ярко выделялись на нём. Впрочем, остальные выглядели не лучше.

Старшины согласно забурчали, но всё же переглянулись, будто желали уличить друг друга в обмане и сокрытии ран. Если кого из них зацепило отравленным клинком или стрелой, о том всё равно станет известно. Но лучше бы знать заранее.

Кирилл невольно поправил на плече корзно — говорить о своём ранении он пока не собирался. О нём ведал только Лешко, но под угрозой быть выпоротым до кровавых соплей, поклялся молчать. Только непростительно и постыдно на его глаза навернулись слёзы, как только понял он, чем небольшой на вид порез обернётся со временем. Даже принялся уговаривать Кирилла показаться лекарю — вдруг поможет? — но, встретив яростное сопротивление, отступился. И теперь сидел у очага, как побитый щенок, исподлобья зыркая на старшин.

— Я жду рассказа о том, что за чудовища напали на воинов. Сколько их было, и откуда они взялись. А главное — возможно ли с ними бороться, — обратился к ним Кирилл.

— Первыми они напали на полк Правой руки, — ответил Бажан. Голос его звучал тускло и растерянно, будто он сам не мог поверить в то, что вынужден говорить. — Я увидел их, когда те вышли из леса. Со стороны болота. Их немного — я успел заметить всего пару дюжин. Но они крупнее любого мужа и сильнее в разы. Похожи на людей, но на рожу, вроде как, на жаб смахивают. Пучеглазые и склизкие. Не было времени их разглядывать. Рвут на части прямо лапищами — а когти там знатные. И доспех им нипочём. Правда, убить можно — сам двоих уложил. Но это тяжело, они не смотри, что огромные, а проворные.

— Потом они добрались и до моих людей, — продолжил Ивор, когда воевода замолчал. — Пока сообразили, что к чему, уже многие полегли. Сколько живу на свете, княже, а такого не встречал.

— Жрец, тварь, уже на изнанку вывернулся! — не в пример громче соратников гаркнул Хальвдан. — Что он нам ещё подсунет? Вельды-то воины так себе. А вот эти лягухи пострашнее будут, хоть и безмозглые. Какие полчища их прячутся у болот, это ещё неведомо. И нет ли там ещё других зверюшек.

— Значит, думаете, Зорена рук дело? — Кирилл обвёл всех взглядом.

Сам-то он не сомневался, что жрец сызнова расстарался для его войска. Но вдруг кто-то считает по-другому?

— Чьих же ещё? — буркнул сотник Власко. — Мой род живёт в этих местах давным-давно. Но никогда никто не встречал их. И не рассказывал, что они вообще могут водиться у болот.

— Я лично Зорену башку сверну, — пообещал Хальвдан. — И ни забот тебе больше, ни хлопот.

— Сначала сквозь чудовищ к нему пробейся, а там посмотрим, — хмыкнул Асташ. — Мои-то вои не сильно желают туда возвращаться. Слышал я, уже пошли разговоры. Много погибло, а у остальных смелости не прибавилось. Они всего лишь горожане.

— Если жрецу нужны чудовища, у нас они тоже водятся, — жутковато улыбнулся верег.

Старшины, как один, подозрительно на него покосились. Не все доподлинно знали, но молва давно носила слух о том, что Хальвдан и большая часть его ватаги — берсерки. Сразу после его прибытия с Медвежьего утёса о том говорили едва не на каждом углу. Свежа была память у некоторых стариков, как приходилось отбиваться от верегов, которые в былые времена едва не каждое лето по-разбойничьи нападали на деревни. А уж об их воинах чудовищной силы и ярости судачили ещё охотнее.

Кирилл ведал о скрытых устрашающих силах Хальвдана с юности. Как и том, что тот с тех самых пор собирал вокруг себя таких же, как он. Воинов, наделённых мощью Хозяина лесов. Вот только использовать свои умения верег решался нечасто. Так как одно дело во время ритуала воззвать в себе силу зверя, а другое — выжить после.

— Оставь эту затею, — твёрдо возразил Кирилл, пытаясь в направленный на друга взгляд вложить гораздо больше, чем можно было бы сказать при всех.

Хальвдан ничего отвечать не стал. Значит, уже всё решил.

— К тебе гонец, княже! — раскатисто возвестил вошедший в шатёр гридень.

Из-за его спины то и дело выглядывал отрок, который видно, и сообщил о прибытии срочного. Выглядел мальчишка хоть и усталым, но на удивление радостным. Это давало надежду, что в этот раз обойдётся без неприятностей.

Старшины подобрались в ожидании. Кирилл нетерпеливо шагнул к гридню.

— Скорее пропустите его!

Гонец, взмыленный, будто бежал пешком, а не ехал на лошади, вошёл в шатёр. Бегло осмотрелся и поклонился князю, а затем старшинам.

— Здравы будьте.

— Мира тебе в дороге, — хмурясь от нетерпения, приветствовал его Кирилл. — Говори, какую весть принёс.

Гонец, в котором Хальвдан не сразу узнал того кметя, которого Бажан должен был отправить в Новруч к Градиславу больше двух лун назад, устало улыбнулся. Он пошарил за пазухой и вынул оттуда бережно свёрнутый лист, протянул правителю.

— Нынче добрые вести, владыка! К тебе и твоему войску на подмогу едут дружинники светлого князя Градислава. Я обогнал их не больше, чем на полтора дня. Завтра к ночи они должны прибыть сюда. Местные из Ярова дора указали нам дорогу к лагерю и даже вызвались проводить.