— Млада, успокойся. Млада…

— Пусти! — Она рванулась снова, но её удержали. — У-убью, мразь!

— Посмотри на меня… Посмотри. Ну же. — Ладони, затянутые в толстые кожаные перчатки, обхватили её лицо, заставляя поднять глаза. Хальвдан. Кто же ещё. — Успокойся, слышишь? Он жив. Жив.

Воевода хорошенько тряхнул её, приводя в чувство. Приблизил своё лицо, всматриваясь внимательно и обеспокоенно, будто хотел увидеть в её глазах остатки разума. Схлынула горячая ярость, и стало почему-то холодно. Таял снег, попавший в сапог, и мокрые на коленях штанины неприятно липли к телу. Младе вдруг захотелось уткнуться Хальвдану в грудь и просто отдышаться, но она оттолкнула верега и почти повалилась в снег без сил. Воевода удержал её, схватил под мышки и поставил на ноги.

Вокруг всё стихло. Унялись призрачные волки, пропал морок, затуманивший умы. Солнце так же безмятежно, как и утром, разбрасывало по сугробам россыпи бликов. Сосны и ели упирались верхушками в небо. И где-то вдалеке раздавалась трескотня клестов.

Как будто ничего и не было.

Зорена поднимали двое кметей. Он был почти без сознания, его голова безвольно болталась из стороны в сторону, а лицо больше напоминало миску рубленого мяса. Волхва уложили в сани, уже вновь поставленные на полозья. Ведана склонилась над ним, обливаясь слезами и причитая.

На другие сани уложили Рогла, и два отрока уже хлопотали над ним. Млада, высвободившись из рук Хальвдана, подошла и встала неподалёку, не решаясь помешать мальчишкам. Оказалось, волхв воткнул стрелу не в сердце Рогла, как привиделось издалека. Остриё вошло на ладонь выше, в плечо. Но всё равно сын жреца был без сознания, по лбу и щекам растеклась бледность, и дышал он едва заметно, хоть и не успел потерять много крови.

— Долго с ним не возитесь, — распорядился Хальвдан. — Стрелу пока не вынимайте. Надо доехать до Беглицы. Отправитесь вперёд дружины. Пойдёте к старосте.

Отроки переглянулись и одновременно кивнули. Собирались они недолго: захватив нужные снадобья, скоро погрузились в сани и, звонко подгоняя мерина, исчезли за поворотом тропы.

И тут пронзил тишину новый возглас:

— Брамир! Он убил Брамира.

Юрско, тараща глаза, стоял над телом мальчишки в растерянности, не зная, что и делать. И куда только подевалась его постоянная самоуверенность? Млада подошла к нему вместе с парой кметей и взглянула на внука старосты. Он умирал в муках, от удушья. На его шее виднелся тёмный след от большой ладони, чёрные прожилки почти добрались до лица. Лук, которым он, видно, пытался защищаться, был сломан, и стрелы из резного тула рассыпались по земле. Вот, у кого Зорен их отнял. Как будто знал, кто помог Роглу в попытке убить его.

— Положите парня в те сани. Отправим его в Излом, как доберёмся до деревни, — мрачно распорядился подоспевший сотник Варей. — Проклятье, что за напасть?

Кто-то из кметей поднял Брамира на руки и унёс прочь. Вокруг разлилось и вовсе скорбное молчание. Дружинники ещё немного провозились, восстанавливая порядок в своих рядах и приходя в себя после внезапного безумия, охватившего всех. И двинулись дальше, уже не радуясь внезапному весеннему теплу и скорой передышке подле Беглицы. Будто по-прежнему попятам за войском следовал дух никому непонятного колдовства. Кмети недобро поглядывали на распластавшегося в санях Зорена, которого кое-как отмыли от его же крови, и переговаривались между собой.

До слуха доносились предложения избавиться от волхва, приносящего только несчастья, и возмущения тем, что князь решил оставить его в живых. Хальвдан, будто бы чувствуя их настроение, ехал неподалёку, оставив во главе дружины Кирилла и Бажана. А может, он не хотел оставлять Младу одну близко от Зорена.

Она уже и сама поняла, что не стоило накидываться на жреца. И убив его сейчас, она сделала бы только хуже. Но по телу до сих пор тяжёлыми валками прокатывалось желание расправиться с ним, разодрать в клочья. Уничтожить само воспоминание о нём. Поэтому боль в костяшках правой кисти казалась даже приятной.

Ничего, по прибытии в Кирият она доберётся до Зорена. Воздаст ему за всё, что он сделал. И, если надо, встанет вместо ката, когда Кирилл прикажет казнить волхва.

А пока пусть зализывает раны. Зажить полностью они всё равно не успеют.

Сани, запряжённые пегим тяжеловозом, пронеслись мимо по вытоптанной тропе. Паутина теней и бликов полуденного солнца пробегалась по спинам отроков, приглядывавших за раненым Роглом. Громким гиканьем один из них подогнал мерина, и сани рванулись вперёд, растворились в оплывающей, словно лицо стареющего человека, дали. Кирилл вывел своего коня из сугроба, куда пришлось зайти, чтобы пропустить повозку, и отряхнул налипший на штанины снег. Асташ громко бранился позади, силясь совладать с ещё не очухавшейся после всеобщего безумия кобылой, а та безжалостно таскала его вдоль дороги, пытаясь стряхнуть руки с повода.

— Ах ты, курва! — Асташ со всей силы дёрнул лошадь, перехватив её за узду. Кобыла наконец замерла, косясь выпученным глазом на хозяина. Видно, устала сопротивляться упорству тысяцкого.

— С бабами, надеюсь, ты лучше справляешься, чем с лошадью? — насмешливо бросил Бажан, проезжая мимо. Его харласец, словно поддерживая издёвку всадника, коротко гоготнул и тряхнул головой.

Асташ что-то пробормотал себе под нос, взгромоздился в седло и, выпрямившись, невозмутимо глянул на воеводу:

— Да уж получше твоего!

Бажан хмыкнул и подъехал к Кириллу, пока тот проверял, всё ли на месте в седельной сумке после бунта взбесившегося коня.

— Волхва погрузили в сани, — задумчиво глядя вдаль, проговорил воевода. — До города дотянет, думаю. Млада крепко его приложила. Если бы верег не остановил — забила бы насмерть.

— Выживет, собака. К бабке не ходи.

— С Брамиром нехорошо вышло… — добавил Бажан и покосился на Кирилла.

— Надо будет, перед Наясом извинюсь, — холодно отрезал тот.

Кто знал, что мальчишка умрёт от руки Зорена. Отроков в войске — тьма. А ведь погляди, как точно жрец угадал, кто дал лук Роглу. Словно подсказал кто. Понятное дело, староста будет в гневе. Но он знал на что шёл, когда не воспротивился желанию Хальвдана забрать его внука в дружину. А ведь мог. Мог и в ноги Кириллу удариться, но чтобы гордый древнер пошёл на такое — скорее рак на горе свистнет. Но теперь уж точно придётся ждать от него какой гадости. Старик такое не спустит.

Кирилл покачал головой над своими думами, и запрыгнул в седло, попутно слушая бурчание Бажана. Всё одно к одному. И Млада не ко времени погорячилась. Но волхв, пользуясь царящей кругом суматохой, мог и сбежать. Только, видно, решил перед тем отомстить собственному отпрыску. Странные родственные чувства. Впрочем, это их дело. Потеря юного вельда, если она случится, не тронет никаких глубин души. А вот потеря, считай, единственного человека, который, пусть пока и упрямился, но мог хоть что-то рассказать о странном исчезновении больше чем половины вражеского войска, ещё неизвестно как аукнулась бы для княжества. Но тот, как назло, уже второй раз за последние дни едва не лишился жизни. Словно стремился к этому.

Наказание Рогла, которое должно было случиться по прибытии в Кирият, придётся отменить. Мальчишка достаточно поплатился за своеволие. Кирилл сам с удовольствием придушил бы Зорена, но понимал, что без него не будет совершенно никакой возможности оградить себя и народ от той участи, что постигла Восточное ополчение. Только от одного воспоминания об этом начинали шевелиться волосы на голове. И Зорен недвусмысленно намекнул, что готов помочь. Хотя кто же мог сказать точно, не водит ли он в очередной раз всех за нос. Наверняка, он уже давно узрел для себя выгоду в том, что его привезут в Кирият. Угадать бы, какую. Этот человек оказался ещё более загадочным, чем представлялось поначалу. Он, определённо, вёл свою игру, но вот цель игры становилась всё более непонятной.

Невольно Кирилл глянул на притороченный к седлу посох и провёл ладонью по лбу, когда внутри качнулась тень воспоминания о последнем видении. Затем выпрямил плечи, разминая их. Хорошо было бы по прибытии в Кирият отдохнуть, никого к себе не пускать, ни во что не вникать. Но подобную слабость он не сможет позволить себе ещё очень долго.