Дон Хоакин даже смог сгладить неприятие командира дивизиона миноносцев — дон Фернандо свысока смотрел на Сергея Ивановича, как на выскочку, непонятно откуда взявшегося любимчика адмирала. Впрочем, так же себя повели два командира крейсеров из четырех, и с ними второй младший флагман. Вроде война идет, он сам сил не жалеет, а эти синьоры нос от него воротят, высокомерие с гордыней показывают, а сами не «рубят», и работать не желают в полную силу…

— Еще немного, друзья, еще немного, — шептал про себя Сергей Иванович, видя, как прямо на глазах вырастает высокий борт броненосного крейсера «Нью-Йорк», трехтрубный, легко узнаваемый силуэт. Он ожидал что вот-вот, и ночную тьму разорвет ослепляющий свет прожекторов, и на маленький буксир с гордым именем «Колон» (только без «Кристобаля» как у крейсера), обрушится град сокрушающих все на своем пути снарядов.

Ничего подобного, флагман контр-адмирала Симпсона вообще не проявлял признаков жизни, как и другие американские корабли, и это отнюдь не походило на преднамеренную хитрость. И крепло ощущение, что с ним просто начали играть в какие-то непонятные «поддавки», подставив под ночной удар главные силы флота САСШ, как в Перл-Харборе. Но тогда у американцев имелись в запасе авианосцы, и достраивались новые линкоры, но сейчас то второй такой же эскадры у янки просто не имелось в запасе. Тут стояли самые сильные боевые единицы, и компенсировать возможную потерю было нечем, новые броненосцы войдут в строй через год, и это самый минимум, быстрее никак не сделать даже для мощных американских верфей и заводов. А он поставил на карту все, старательно вычленяя каждую мелочь, что смогла бы помочь добиться победы, а их было заготовлено порядочно. Весь опыт, и все знания применены, а подобным никто в этом мире просто не обладает, разрыв в целое столетие…

— Фуэго! Огонь!

Команда относилась отнюдь не к пушке, которой на буксире просто не имелось — некуда ставить, про катера и речи быть не могло. Бугеля расцепились, откинулись за борт — в воду с каждой стороны плюхнулось по торпеде, у которых сразу закрутились винты. Затем упала в море вторая парочка самодвижущих мин — протяженная палуба буксира позволяла поставить не две, а четыре установки. И пуск был залповый, также как сейчас избавлялись от своих двух смертельно опасных «рыбин» другие катера.

И взрыв шарахнул, ему показалось, что «Нью-Йорк» здорово встряхнуло, одна торпеда попала. Но потом громыхнуло сразу два раза, буксир чуть ли не отбросило в сторону от высокого борта крейсера. Три попадания — о таком результате он и мечтать не мог. Но тут в ночи загромыхало — высоченные всплески как бы сделали светлыми массивные корпуса броненосцев…

— Охренеть…

От потрясения Сергей Иванович приглушенно выругался — вроде маленький заряд в германских торпедах, меньше некуда, но когда три штуки попадают в неподвижный крейсер, да еще в один борт, зрелище незабываемое. И мощный корабль начал заметно крениться прямо на глазах, набирая в проломы морскую воду, что туда радостно устремилась. Да и переборок противоторпедной защиты на американских кораблях еще не имелось, это новшество первыми стали ставить французы, оснастив ими строившийся по русскому заказу броненосец «Цесаревич».

— Ночь перестает быть томной, янки проснулись!

Действительно, на американских кораблях стали загораться прожектора, ослепительные лучи стали искать миноносцы — однако поздно, торпеды выпускали со всех катеров, что подкрались к своим огромным жертвам. Вроде как ядовитые насекомые, и увидеть их трудно, а укус может и льва умертвить. И всплески были хорошо видны, ночь получила дополнительное освещение, и он разглядел, что «свои» торпеды получили все три эскадренных броненосца под звездно-полосатым флагом. Нет, один броненосец «словил» две — всплески у борта были хорошо заметны.

— Ихос де путас!

Ругань и радостные крики испанцев его немного оглушили — команда буксира на какую-то минуту стала бесноватой. Недаром говорят, что больше всех эмоций возникает при лицезрении гибели заклятого врага. Но вопли тут же смолкли, когда американские корабли открыли огонь — Сергей иванович даже чуть присел, мысленно радуясь, что буксир уже развернулся и на всех парах стремиться удрать от неминуемой смерти. А она была совсем рядом — луч прожектора остановился на маленьком катере, и по нему стала стрелять уйма орудий. Не прошло минуты, как маленькое суденышко исчезло с поверхности моря — возникло стойкое ощущение, что миноноску просто растерзали снарядами. И такая жертва будет ни одна — пальба усиливалась, американцы очнулись от «спячки», и теперь начали воевать всерьез.

Вот только слишком поздно проснулись — внезапная и дерзкая атака оказалась на диво результативной. Вытянувшаяся полукругом блокадная линия фактически была уничтожена — семь попаданий на четыре центральных корабля, из которых все три «индианы», одна получила пару торпед, другие «товарки» по одной. И уже тонущий флагманский «Нью-Йорк», заметно осевший море и накренившийся. Это был прямо-таки феерический результат — остались неповрежденными самые крайние корабли — маленький броненосец «Техас» и большой броненосный крейсер «Бруклин». А теперь требовалось только добить «подранков», а на то были подходящие к месту развернувшегося сражения корабли «Серверы», со стороны которых полоснули лучами два прожектора, осветившие линию американских кораблей. И тут же загрохотали орудия — теперь бой пойдет насмерть.

Вот только вряд ли американцы догадываются, что стреляют сейчас они в «приманку» — обреченный на заклание корабль, который должен своей гибелью сослужить службу другим. Этот прием широко использовали японцы во время войны на Тихом океане, просто сейчас он воспользовался послезнанием, если так можно сказать, опередив время более чем на сорок лет. И в роли предназначенных на заклание жерт сейчас были определены единственная маленькая канонерская лодка, и угольщик «Мерримак», захваченный совсем недавно, и трех недель не прошло. Ему сохранили прежнее название, только вооружили парой старых пушек, к которым имелся всего полтора десятка снарядов. Да и зачем больше — на обреченный корабль обрушил шквал снарядов «Бруклин», снявшийся с якоря и давший ход.

— Сервере будет трудно — противник ему не по зубам.

Сергей Иванович вполне здраво оценивал перспективы будущего противостояния. Нет, не сейчас, пока еще темно, а вот когда посветлеет немного, и станет ясно, что тут на самом деле происходит. Начал стрелять только один американский броненосец, причем из восьмидюймовых пушек — прожектора «Мерримака» через пару минут погасли, зато стал отчетливо виден разгорающийся на обреченном угольщике пожар.

— Хефе! Вода прибывает, мы не успеваем заделывать пробоины и откачивать помпой. Но до берега дойдем, сеньор, а там выбросимся. С отливом можно будет починить наш «Колон», а со следующим приливом снять!

Доклад был неутешительный, но так и дырок в бортах буксира взбешенные «побудкой» янки наделали изрядно. Хорошо, что не утопли сразу, теперь хоть остался шанс на спасение. Однако думать об этом рано, требовалось наблюдать за ходом начавшегося ночного сражения, благо можно было разглядеть его участников.

Вынырнувшие из темноты американские яхты принялись стрелять по испанской канонерке, та ожесточенно отстреливалась. К ней на помощь поспешил «Кристобаль Колон» и «Бискайя», по которым открыл огонь снявшийся с якоря и давший ход «Техас». Включенные прожектора показывали эпическую битву — три против трех, маленькие с большими, и бесконечные вспышки и языки пламени, выплеснутые из орудийных стволов.

На противоположном конце морского «ристалища», под свет прожекторов, в яростной схватке сошлись между собой «Бруклин» и броненосцы под флагом Серверы — «Инфанта Мария Терезия» и «Альмиранте Окендо». И тут сеньору Паскуалю можно только посочувствовать — из-за нехватки снарядов на его кораблях бой могли вести только четыре 140 мм пушки. Да и по главному калибру была потеря — на одной из 280 мм орудии заметили на стволе небольшую трещину. Понятное дело, что продолжать стрельбу из такой пушки нельзя, снаряд может рвануть при любом выстреле.