Вот так оглянуться не успеешь, отгорит Ярилин день, а там и лето на дворе.
Из Ульчига, где задерживаться не стали, несмотря на уговоры приветливого посадника, двинулись на юго-восток. Там, у быстрой и бурной Рычухи раскинулась наособицу небольшая деревушка, о которой и данники-то не сразу порой вспоминали. Называли её Одная. Потому как поблизости никакого людского жилья до самой Лерги не стояло. А с другой стороны подступали к веси ненасытные болота. Те самые, что, сбесившись, едва не сожрали Кирилла вместе с Речной деревней.
Недолго пришлось поразмыслить после разговора с Руженой, чтобы догадаться, что жители Одной и есть те самые древнеры, которые не живут со своим племенем. Уж в чём провинились — одним Богам ведомо. О том никто особо их не выспрашивал. То ли побаивались — мало ли, что учудят — то ли просто любопытство не разбирало. Даже сам Кирилл никогда тем не интересовался. Платят дань исправно да сидят тихо на своей земле. И пусть их.
А оно вон как всё оборачивалось.
Заряна, хоть и не слишком обрадовалась тому, что ехать придётся не в Кирият напрямик, а петлять едва не по всем землям, негодования не выказывала. Лишь попросила к батюшке своему с запоздалым сватовством не соваться. Всё уверяла, что ничего хорошего из того не выйдет. В конце концов Кирилл сдался. Но взял с невесты слово, что после обряда они всё ж к нему наведаются. Не спустит же он на мужа дочери, да к тому же и князя, собак, в самом деле.
Заряна взгрустнула первые дни о покинутых сестре и Люборовне, но там помалу вновь ожила — ласка и внимание Кирилла сняли тревогу. А дальше, как осталось за спиной Новручанское княжество, и вовсе всё сильнее разгоралось её лицо интересом и восхищением. Она-то, посчитай, так далёко от дома ещё ни разу не забиралась. И ехала она в седле без устали наравне с мужами, и удобств особых для себя в пути не просила. Пусть и чернавок при ней теперь не было, а справлялась со всем сама.
Кирилл приказал на стоянках ставить для неё отдельный шатёр. И хотел бы делить с ней один, да держался. Ни до чего хорошего нетерпение не доводит. Да, глянулись они друг другу — мочи нет — а всё равно знакомы ещё недолго. Но каждая следующая седмица в пути сближала их сильней.
И незаметно настал тот миг, когда показалось, что они уже много лет вместе.
Теперь оставалось несколько дней до Одной — а там домой. Поначалу ехали большаком, но скоро пришлось свернуть на боковую и далеко не столь хоженую дорогу. Остались за спиной гостинные избы, где всегда готовы чисто застеленные лавки для князя и его людей, а потому снова пришлось разбивать лагерь на последней ночёвке. Кирилл и рад был: удастся с Заряной побыть. А то ведь не всегда получится под любопытными взглядами старост и их жён, которые вместе с дочерьми да подружками под всевозможными предлогами, как мухи, слетались посмотреть на деву, что путешествует с ним.
Теперь же можно было, дождавшись, как гридни разойдутся, посидеть рядом у огня.
— Ничего, — шепнул Кирилл Заряне, когда они остались одни. — Скоро повернём на Кирият. Закончатся наши мытарства.
Боярышня длинным прутиком, который неумолимо погибал в пламени, тихо ворошила угли. В простой одежде, которую девушка разумно прихватила в дорогу, смотрелась она ничуть не хуже, чем в собольем кожухе да о серебряных колтах у висков. Но Кирилл пообещал себе, что обязательно одарит её самыми лучшими нарядами от самых искусных мастериц княжества, как только доведётся попасть в столицу. А сейчас так даже лучше — незачем татей, что могут в пути попасться, раззадоривать. А уж любоваться наречённой невестой ему это никак не мешает.
— Знаешь, толкуют, мол, с милым хорошо и в шалаше, — Заряна улыбнулась лукаво. — Не думала никогда о том. А теперь понимаю, что так оно и есть.
— Это если недолго по шалашам скитаться. В тёплом доме и любви лучше живётся, её не отпугивают житейские трудности.
Боярышня посмотрела на него внимательно, бросив в костёр совсем уж обугленную веточку.
— А куда ж она девается, если жизнь такая у людей, а другой нет?
— Думается мне, что она со временем превращается во что-то иное, — пожал плечами Кирилл. — В привычку, уважение, надобность…
— Так ведь и у тех, кто не бедствует, так бывает. А беды только укрепляют семью. Настоящую, ту, где любовь есть.
Заряна заглянула в глаза ещё пытливей. Ещё верит в то, что настоящей любви всё нипочём.
— Бывает у всех. Но тот, кто любит, не позволит родным бедствовать и печалиться. Из кожи вон вылезет…
Кирилл не стал продолжать. И так всё понятно. Боярышня призадумалась, уставившись в пламя. А затем вдруг обхватила Кирилла за локоть и прижалась щекой к его плечу. Такая юная и хрупкая, как весенний цветок, только пробившийся из-под снега. Будет самым большим преступлением заставить её страдать или разочароваться в своём решении уехать с ним. И потому придётся приложить все усилия, чтобы оградить её от Корибута.
Кирилл опустил ладонь на макушку Заряны, провёл по гладким волосам, заплетённым в косу. Девушка подняла к нему лицо, улыбнулась тепло и доверчиво, потянулась ближе — как устоять? Её горячие от близости костра губы мгновенно отозвались на поцелуй. Дыхание сбилось, а пальцы сильнее вцепились в руку.
Кирилл крепко прижал к себе Заряну, прильнул к тонкой шее, прихватил губами мочку уха. Девушка вздохнула жарко и прерывисто. Подхватить бы на руки и унести в шатёр, а там будь что будет. Но нет, это не Геста, для которой Кирилл вовсе не был первым и единственным.
Он отпрянул, чувствуя, как раскалённая дрожь разбегается по телу. Ещё немного и сдержаться не получится. Заряна пару мгновений сидела с закрытыми глазами, ожидая следующего поцелуя, а затем смутилась и потупилась, поняв, почему Кирилл остановился.
— Доброй ночи, люба моя, — тихо, чтобы не выдал осипший голос, проговорил Кирилл и коснулся губами её такого маленького в его ладони кулачка.
Боярышня кивнула, пряча взгляд.
— И тебе доброй ночи, княже.
Она поспешно встала да и юркнула к себе в шатёр. А Кирилл, взлохматив волосы и обхватив руками голову, ещё посидел у костра. Долго не унималось поднявшееся внутри желание; да к тому же не давала покоя тревога, глодала изнутри: не ко времени всё.
Утром Заряна по-прежнему выглядела смущённой, будто винила себя за ночные мучения Кирилла. Объясняться с ней при гриднях он, конечно, не стал. Будет оказия, обязательно успокоит, а то ещё надумает девица сделать какую глупость сгоряча. Видно, потому-то разговор всю дорогу до Одной не клеился. Лишь парни тихо переговаривались между собой, да Лешко время от времени вздыхал, что уж давно соскучился по стенам детинца да по кметям и ворчанию Бажана. И поглядывал так жалостливо, что Заряна прыскала от его умильного вида. Отрок тогда улыбался, сбрасывая с себя притворную капризность, довольный, что ему удалось развеселить хмурую всю дорогу боярышню. Проникся он к невесте княжеской таким расположением, которого к Гесте никогда не выказывал. Да северянка и не смотрела в его сторону, будто он и вовсе пустое место. Заряна же ко всем спутникам старалась относиться приветливо и с вниманием. И те её холодностью не обижали. В такие моменты Кирилл ловил себя на мысли, что Лешко, который в последние луны заметно вытянулся и окреп, верно, больше подошёл бы в женихи столь молодой девице. Но затем замечал в обращённом на него взгляде Заряны столько восхищения и трепета, что все сомнения оставляли голову. Нет, она отныне принадлежит ему, по своей воле. Да и он никому не позволит забрать её. Это теперь всё равно, что часть души выдрать.
Почти до самого заката ехали вдоль русла Рычухи. Так и прямее получится, и уж мимо небольшой деревни никак не проскочить. Река уже освободилась ото льда, только последние нерастаявшие глыбы нет-нет да проплывали мимо, бились о берег, раскалывались на более мелкие и исчезали в мутной воде. Земля, вдоволь напитавшаяся влагой после снеготаяния, проминалась под копытами коней. А может, это болото, раньше ограниченное руслом, уже перебралось на другую сторону.
