Скрежещу зубами, торопливо спускаясь по лестнице. Как я мог довести до такого? Как мог допустить, чтобы всё настолько вышло из-под контроля? Если король схватил Даррена и вытряс из него информацию обо мне, а теперь играет со мной, точно зная, что я сделал?

Тот, кто пришёл и забрал дитя, точно знал, что искать, и подготовился.

Есть только один способ узнать, замешан ли в этом король, — спросить его самого, глядя ему в глаза. Пора кончать с этими глупыми играми. Всё зашло слишком далеко. Бесконечная ложь, бесконечное безумие, бесконечная боль.

Я не обращаю внимания на то, как в каждый сустав словно вколачивают раскалённые гвозди. Боль — это всего лишь чувство, я могу совладать с ней. Но дракон слишком быстро гасит остатки моих жалких человеческих сил. Я чувствую его ярость и недовольство за то, что не убил солдата, не дал ярости выхода. Но этого больше не будет. Я уже и так потерял слишком многое и слишком много причинил вреда всем, кто меня окружал. Если я дам волю ярости сейчас, не останется ничего, кроме смерти.

Перед глазами снова встаёт лицо Элис, окружённой охраной. Она умоляюще смотрит на меня и тянет руки к Лили, но я отворачиваюсь и приказываю своим людям увести её. Она плачет, а в душе моей кипит необузданная, первобытная ярость дракона.

Если бы только можно было всё исправить. Оставить её тогда в замке, дать себе время подумать, усмирить бушующего внутри дракона.

Звук музыки становится всё громче, пока я двигаюсь дальше по коридорам. Король празднует. Опять он празднует. Ну что ж, хорошо, что он ещё не угомонился и не отпустил людей спать. Я заставлю его отвечать при всех, он не сможет отмахнуться от меня, только не теперь.

— Ты здесь! — знакомый голос вырывает меня из размышлений. Я не сразу узнаю в человеке, который догоняет меня, моего друга Ридли.

— Где мне ещё быть? Я же должен присутствовать на празднике моего короля, — отвечаю я.

— Ты едва стоишь на ногах, — говорит Ридли, и я осознаю, что он прав: мои ноги едва держат меня, и мне приходится прислониться к стене, чтобы не упасть.

Но это ничего, это ерунда. Это пройдёт, я знаю. Нужно только найти её, найти мою дочь.

— Со мной всё хорошо, — пытаюсь отмахнуться от него и двигаюсь дальше.

— Я видел мертвецов, что выглядели более живыми, чем ты, Ивар, — говорит Ридли и придерживает меня. Мне приходится опереться на его плечо, но я продолжаю идти на звуки музыки.

— Я должен поговорить с королём, должен узнать, что он сделал с ней.

— С кем?

— С моей дочерью. Он забрал её. Слышишь? Выкрал её.

— Выкрал дочь? О чём ты, Ивар? Зачем королю красть твою дочь?

Я пытаюсь оттолкнуть его.

— Ты не понимаешь, чертов болван! Ты ничего не понимаешь!

— Тогда потрудись объяснить.

Меня скручивает спазм, и я сгибаюсь пополам, словно кто-то сильно ударил в спину. Падаю на пол и только в последний момент успеваю подставить дрожащие руки, чтобы не удариться лицом о каменные плиты.

— Ты бредишь… Если хочешь, я прямо сейчас пойду и навещу твою дочь. А пока пойдём, я отведу тебя в спальню. Доктора говорят, что тебе нельзя вставать.

Он тащит меня куда-то, и всё вокруг кружится. Перед глазами проносятся образы Элис, потом её матери, затем короля, смеющегося мне в лицо, и инквизитора с окровавленными руками.

Ридли затаскивает меня в одну из пустующих комнат и усаживает в кресло.

— Посиди тут. Я проведаю Лили и позову доктора. Никуда не уходи.

— Я говорю не про Лили, Ридли, — бросаю я ему в спину.

— Что?

— Я про вторую дочь, которую подарила мне Элис перед тем… перед тем как умереть…

— О чем ты говоришь, Ивар? Она же умерла вместе с матерью и похоронена на вашем семейном кладбище. Я видел своими глазами, как их сжигали…

Я качаю головой.

— Ты видел то, что я хотел показать всем вам, — говорю я. — Элис не умерла той ночью, она подарила мне дочь. Но я совершил страшное.

Чувствую, как из глубины, где-то в сердце, начинает формироваться сгусток чёрной, острой боли, постепенно распространяясь по моим жилам. Откидываю голову назад, видя перед глазами ослепительные вспышки, и дракон издает рык умирающего зверя, от которого словно бы начинают трескаться мои собственные человеческие кости.

Теперь я осознаю, что это такое. Теперь я чувствую, что это за сгусток, чувствую, что он означает. Это сама смерть пришла поздороваться со мной.

— Ну, здравствуй.

Слова матери Элис гремят в голове, словно роковой барабан, смешиваясь с неровным стуком моего сердца.

Пытаюсь вспомнить точные слова старухи, но не могу, слышу только часть фразы:

«Если хотя бы один волос упадет с её головы…»

Преодолевая невероятную боль, я всё же продолжаю говорить, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. И хоть я не вижу Ридли из-за ярких вспышек в глазах, я знаю, что он всё ещё здесь.

— Я разозлился, что она не родила мне сына, и вычеркнул её из своей жизни. Я обрёк её на смерть, Ридли. Я был уверен, что она изменила мне, и знаешь, на кого я подумал? На тебя! Я думал, что она спуталась с тобой и даже проверил твою кровь… Помнишь, как ты порезался кинжалом?

Ридли растерянно глядит на меня и говорит неуверенно:

— Я не понимаю, что ты несёшь, Ивар. Я позову помощь.

Из моей груди вырывается нечто среднее между смешком и кашлем.

— Мне слишком поздно помогать. Славный, славный друг Ридли. А ведь ты даже поверить в такое не можешь. У тебя в голове не укладывается, что я могу быть таким чудовищем. Но это лишь малая часть того, на что я на самом деле способен.

Превозмогая боль и чёрный туман в голове, я встаю и отталкиваю с пути Ридли.

В два шага покидаю комнату, не слушая его слов. Дракон разжигает во мне пламя, он уже почуял приближение смерти, он не хочет умирать. Лучше он убьёт меня, чем умрёт в моём теле.

Ридли цепляется за меня, пытаясь остановить, но я лишь отмахиваюсь.

Не рассчитав силу, я вижу, как Ридли стремительно летит в сторону, словно мальчишка, врезается в стену и стонет. Человек, всего лишь человек. Как же он хрупок. Он не знает, что это такое — быть драконом. Никто здесь не знает, кроме короля. Бедный Ридли.

— Где она?! — кричу я, распахивая двери церемониального зала, где оглушительно играет музыка. Одна из массивных створок раскалывается и с грохотом падает на столы с едой, которые сдвинули к краю зала, чтобы было больше места для глупых танцев безумца короля.

Музыка вдруг начинает фальшивить, и сотни глаз устремляются в мою сторону. Музыканты замирают, не зная, что делать дальше, и музыка совсем стихает. Слышен лишь людской шёпот и шуршание дорогих тканей.

— Где моя дочь? Что ты сделал?! — кричу я, глядя прямо в глаза безумному королю.

Или же мне отчаянно хочется, чтобы его взгляд был безумным? Сейчас он кажется... Взгляд короля, впервые за всё время, кажется мне понимающим.

— Что случилось, князь? — спрашивает он, медленно отворачиваясь от той, с кем танцевал.

Он оценивающе смотрит, а потом не спеша идёт ко мне своей тяжёлой поступью, от которой звенят стаканы на столах.

— Ты всё-таки решил осчастливить нас своим присутствием?

Я не свожу пылающих глаз с короля и ловлю каждое его движение, зная, насколько может быть быстрым дракон в полной силе, насколько молниеносной может быть его реакция на подобную наглость.

Никто не бросает вызов королю-дракону, если не хочет умереть.

— Выпей лучше с нами и потанцуй с претендентками, они ведь заслужили.

Он всё ещё пытается делать вид, что праздник идёт своим чередом, как ни в чём не бывало. Однако все гости стоят, замерев, и не издают ни звука, ожидая неизбежной развязки.

Король выволакивает резким движением девушку, что танцевала с ним, так, чтобы она оказалась между ним и мной. И я отмечаю про себя, что это Марианна. Где-то на подсознательном уровне я рад, что это не Адриана, рад, что не вижу её здесь.