Он качает головой, и цепи, что сковывают его, глухо звенят. Потом стискивает зубы, рычит, пытаясь высвободиться, но всё тщетно.

— Ты спрашиваешь, за что? Я был слеп и был уверен в своей правоте. А Элис, моя прекрасная Элис, была всего лишь мотыльком, который погиб в пламени моего дракона. Я хотел сына так сильно, что, не получив его, впал в чудовищную ярость и предпочёл предать Элис забвению. Её и моё второе дитя, девочку… И теперь пришла расплата. Её мать забрала мою силу, а король забрал моих дочерей. Он не убил меня только потому, что дракона невозможно убить никаким оружием. Теперь я понимаю, что имела в виду её мать, когда сказала, что я не найду успокоения в смерти. Я вечно буду смотреть на пепел, в который превратилась моя жизнь, а он будет хохотать, пока я не сойду с ума.

— Что он сделает после отбора? — спрашиваю я Ивара.

— Кто знает? Устроит шутовскую свадьбу, закует победительницу в цепи и усадит рядом со мной? Сожжёт нас обоих в огне дракона? Он может сделать что угодно. Он безумец, никто не знает, что придёт ему в голову в следующую минуту.

Он дёргается, пытаясь приблизиться ко мне.

— Но ты должна спасти Лили, чего бы он ни придумал, это как-то связано с ней и второй дочерью. Я думаю, он захочет…

— Ну довольно, — слышу я резкий голос со стороны выхода. Я вздрагиваю, когда огромная фигура короля приближается, и он кладёт мне руки на плечи.

— Надеюсь, вы обсудили всё, что желали. Как бы я ни хотел дать вам, влюблённым, ещё времени, я вынужден вас прервать. Все заждались тебя, Адриана. Пора начинать последний этап. Если богам будет угодно, у вас с Иваром будет ещё целая жизнь, чтобы наговориться всласть.

— Ваше величество, вы же понимаете, что всё это безумие, — говорю я, смело глядя ему в глаза. — Отпустите дочь князя, остановите всё это. Должно же у вас быть сердце…

— Сердце? У дракона? — он издаёт жестокий смех. — Ты не поняла ничего из того, что я говорил тебе, малышка. Это нельзя остановить, это можно только довести до конца.

— Он умирает, — говорю я, зная, что терять мне уже нечего. Рука короля, обнимающая меня за плечи, сжимается, причиняя мне ощутимую боль.

Сердце мое стучит, я знаю, что мои слова могут привести короля в ярость, но все же говорю: — — Никому, кроме вас, уже не нужен этот отбор, разве вы не видите?

— А как же все эти люди, — Маркус II улыбается, указывая на выход из шатра, где виднеется гомонящая толпа зрителей. — Они хотят, чтобы мы выбрали невесту князю, как же мы можем их подвести, Адриана? И разве ты не желаешь испытать себя и выиграть?

— Если то, что князь сказал про Лили, правда, и вы как-то связаны с её исчезновением, я хочу…

— А никому нет дела до того, что ты хочешь, девочка, — рычит мне в ухо король. — Если хочешь, чтобы его дочь была жива, закрой рот и делай то, что должна. От тебя будет зависеть её жизнь, от тебя и других участниц.

В шатёр заходит сразу несколько крепких солдат, они поднимают кресло, на котором сидит прикованный Ивар, и вытаскивают его на улицу. Король подталкивает меня вперёд, и мы выходим из шатра вслед за ними.

Солдаты ставят кресло рядом с троном короля и отходят.

Публика издаёт изумлённый вздох, когда перед ними предстаёт Ивар — избитый, израненный и опустошённый князь, которому большинство из них присягало на верность, как и королю.

— Думаю, многие из вас уже осведомлены, что князь Ивар немного переволновался. Ради безопасности нашего любимого князя Стормса нам пришлось немного ограничить его в передвижениях, — громко говорит король, и его низкий голос разносится во все стороны, так что каждый может слышать. — Но мы не держим на него зла, поэтому разрешаем ему присутствовать на последнем этапе божественного отбора его невесты, чтобы он мог видеть всё своими глазами. Ведь от действий этих прекрасных дев будет зависеть всё, что ему дорого.

Король подталкивает меня вперёд, заставляя встать в ряд с Марианной и двумя другими претендентками. Марианна не смотрит на меня и лишь кусает губы, глядя вниз.

Что он сделал с ней за эту ночь? Куда делась вся её спесь и самодовольство?

Я ловлю её взгляд и понимаю, что в этом взгляде нет ничего, кроме отчаяния и страха. Я чувствую, что единственное, чего она хочет — убежать отсюда. Я бы и сама хотела только этого, но, как заворожённая, смотрю на огромный дом, возвышающийся впереди. От одного взгляда на него моё сердце сжимается от ужасного предчувствия.

— Это смерть, — шепчет она так, чтобы слышала только я. — Мы погибнем там. По щекам её катятся слёзы. — Я не хочу умирать, я хочу жить. Я хочу жить. Я не заслужила смерти… Пусть умирают другие, а я хочу жить. Я не верю в смерть, не верю…

Она повторяет это снова и снова, и по моей спине прокатывается холод, словно по ней проводят острыми ледяными когтями.

— Ты же можешь уйти в любой момент, — шепчу я Марианне, не слушая короля, который продолжает говорить, рассказывая о том, как он благодарен Ивару за его гостеприимство и прекрасную возможность поучаствовать в таком восхитительном деле, как божественный отбор спутницы.

— Уйти? А ты можешь? А он может? — Марианна кивает на Ивара, чья голова свесилась, словно он больше не в силах её держать. Только тяжело вздымающаяся грудь ещё свидетельствует о том, что Ивар жив. — От наших желаний тут больше ничего не зависит. Если бы я могла, я бы оставила этого дохлого дракона тебе, но уже слишком поздно, нужно было думать раньше, когда была возможность уйти.

Она не хочет больше участвовать, как и её подруги, но её заставляют. Мне страшно даже представить, что сделал король, чтобы удержать её здесь.

— Что будет на этом этапе? — спрашиваю я чувствуя, как ужасный страх подкатывает к горлу, мешая мне говорить.

— Огонь, — говорит она. — Мы будем гореть заживо.

Марианна улыбается, но её улыбка больше похожа на оскал загнанного, перепуганного до смерти животного.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.

— Мне сказали, что он выбрал испытание огнём.

— Кто тебе сказал?

Но она ничего не отвечает больше, продолжая бормотать себе под нос, как будто меня вовсе нет рядом.

— Марианна?

Мне хочется потрясти её за плечи, но голос короля останавливает меня.

— Вот мы и достигли последнего этапа. Решающее испытание, — громогласно объявляет король, поднимая над своей головой золочёную книгу отбора. — Я выбрал его из книги, согласно закону.

Ивар поднимает голову, его глаза налиты кровью, и он не сводит взгляда с короля. Мне кажется, что цепи, сковывающие его, вот-вот лопнут, потому что на его коже, там, где они касаются её, проступают капли крови.

Король кладёт книгу на стол перед собой, и вся толпа замирает, ожидая, что он скажет. Маркус II перелистывает страницы медленно, словно упиваясь моментом, пока не находит место, что искал. Я смотрю на его массивные пальцы и вспоминаю, как он едва не задушил меня тогда, на обеде. Грудь сдавливает так, что мне становится тяжело дышать.

— Я не верю в смерть, её не существует, — продолжает шептать, как заведённая, Марианна. Но я уже почти не слышу её слов, всё моё внимание сосредоточено на лице короля и на словах, что слетают с его губ.

— Испытание самоотречения! — наконец объявляет он, и вся толпа, как единый организм, начинает шептаться, но, когда король продолжает говорить, они замолкают, вслушиваясь в каждое слово.

— Участницы должны доказать свою любовь, спасая самое ценное, что есть у их возлюбленного.

Король улыбается и оглядывает публику, словно актёр, играющий роль и наслаждающийся ею.

— Что же является самым ценным для нашего дорогого князя Ивара Стормса? — король переводит вопрошающий взгляд с толпы на здание и делает какой-то знак. Окно на верхнем этаже распахивается, и я слышу крик Лили, а потом вижу её саму. Она стоит возле окна, так что видно только её лицо. Окна зерешечены изнутри. Лили сквозь прутья решетки с детским любопытством смотрит на замершую перед домом толпу.