Князь чуть наклонил голову в приветствии. В тот же момент Квохар, что стоял перед ним на коленях, в отчаянии ухватил его за край рубахи и потянул вниз. Кирилл резко выдернул ткань из длинных пальцев казначея, отошёл к окну и отвернулся, заложив левую, свободную от посоха руку за спину. Опять этот проклятая палка волхва! И покручивал Кирилл её так же, как Зорен при первой встрече в лагере. Солнечные лучи нехотя пробегались по стальной оковке, взбирались до навершия и тонули в нём, как в омуте.

— Княже, я ведь верой и правдой… — не переставая причитал Квохар. — Верой и правдой служил тебе. Не прогоняй. Я виноват, я оступился. Поддался Гесте. Она крутила мной, как хотела, но я больше ничем и никогда не обманул тебя, княже! — казалось, он того и гляди зарыдает. Сгорбленная спина его ещё больше скрючилась, словно лебединая шея, жидкие волосы были всклокочены. Таким жалким он не был ещё никогда. Даже когда Хальвдан ночью поднял его с постели в одном исподнем. — Крият ведь мой дом. Я бесконечно благодарен, что ты забрал меня из Аривана. Большего мне не надо. Здесь хочу остаться! Тебе служить. Не прогоняй!

Кирилл очередной раз с трудом оторвал его руку от своей рубахи и отошёл ещё на пару шагов. Но казначей тут же медленно начал подползать ближе.

— Как я могу тебе верить? — Кирилл и покосился на него. — Ты помог Гесте убить Вигена. Ты дал ей на это деньги. Уж не из моей ли казны? Отрубить бы тебе голову прямо здесь.

— Не трогал я казну! За каждую монетку отчитаюсь! Да лучше голову мне отруби, чем я уйду из Кирията! — воскликнул Квохар с какой-то жуткой уверенностью.

Кирилл нахмурился, а потом перевёл вопросительный взгляд на Хальвдана, мол, и что с ним делать? Но тот только плечами пожал. Не ему решать судьбу казначея. Положа руку на сердце, ему было совершенно всё равно, спал Квохар с Гестой или нет. Голову задурманить она и правда могла крепко. Как и любая другая красивая девица. Сейчас важнее было то, что в трудное время город мог остаться без твёрдой руки, всегда ловко управляющейся с деньгами для любых его нужд. А найти хорошего и честного казначея будет ещё сложнее, чем волевого начальника стражи.

— Любое наказание понесу, — пробормотал Квохар испуганно.

— Так уж прям и любое? — хмыкнул князь, разглядывая его.

Казначей, чуть помедлив, кивнул. На лбу его и над губой выступили капли пота, он дрожащей ладонью стёр их, не смея поднять взгляда на Кирилла. Так и стоял на коленях, уставившись в пол, и казалось, что сейчас начнёт молиться Богам, то ли своим, то ли здешним.

— Четыре десятка ударов плетью, — бесцветно изрёк князь и отвернулся. — Если вынесешь — останешься здесь и будешь служить казначеем дальше. А нет — на то воля Богов.

Хальвдан невольно поморщился. Чтобы хилый — не пойми, в чём душа держится — казначей пережил сорок ударов под тяжёлой рукой ката? Тот бьёт не так, как воеводы — своих воинов после драки. Не жалеет. Заживать кровавое месиво на спине будет долго, если раньше Квохар не испустит дух. Будут и лихорадка, и мучения. И постыдные шрамы на весь остаток жизни. Неужели, не дрогнет?

Но тот только кивнул и мелко затрясся. Затем медленно поднялся с колен.

— Могу идти? — едва слышно, надтреснутым голосом произнёс Квохар и сглотнул.

— Иди уже, пока я не приказал тебя оскопить вдобавок. Гридни проводят, — Кирилл указал взглядом на часового, стоящего у двери.

Казначей понурился ещё больше и вышел вместе с бесстрастным стражником.

Кирилл тут же позабыл и про Квохара, и про Хальвдана. Не одарил даже лишним словом. Его взгляд остановился, точно опрокинулся в неведомую бездну.

По спине почему-то прошлась ледяная волна и разбежалась выше, поднимая волоски по шее и затылку.

— Ты узнал что-то новое о смерти Вигена? — наконец произнёс князь.

— Нет. Стражники, что дежурили ночью у «Вороны», ничего не видели. Но сегодня хочу взять несколько человек и хорошенько обыскать всё. Может, найдём что полезное.

— Давно нужно было это сделать, — Кирилл медленно скользнул вдоль посоха рукой и, оторвав его от пола, обернулся.

— Давно? — Хальвдан едва не задохнулся от негодования. — Когда, позволь узнать? Вчера ночью? Или, может, ещё раньше? Когда меня тут ещё не было.

Кирилл приподнял бровь и, на удивление, ничего не ответил, словно понять не мог, в чём его обвиняют. Взгляд князя был настолько пуст, что можно было бы подумать, будто в его голове сейчас нет ни единой мысли. И всю ночь он так вот стоял у окна и смотрел во двор, поглаживая посох.

— Надо бы назначить кого-то на место начальника стражи, Кирилл, — немного усмирив поднимающийся внутри гнев, произнёс Хальвдан. — Я предлагаю назначить Асташа. Сейчас мороки с ополчением меньше. Мы успеем найти кого-то вместо него. А вот за стражниками надо приглядывать. Я этого делать не могу. Да и не хочу, правду сказать.

Глаза Кирилла немного просветлели.

— Хорошо, я посоветуюсь с Бажаном, когда он придёт. Думаю, это будет верным решением. У тебя всё?

Князь отвернулся и бегло глянул через плечо. Тень залегла на его впалой скуле и в уголке плотно сжатых губ. Надо бы позвать к нему Лерха. Возможно, поход отнял у Кирилла все силы? Сродни тому, как после хорошей тренировки на следующий день ноют все мышцы и не хочется лишний раз шевелиться.

А если причина всё же не в этом?

Хальвдан медленно приблизился к Кириллу и начал обходить сбоку, силясь понять его сегодняшний нездоровый вид.

— Ты долго будешь обхаживать эту палку? — он остановился и кивнул на посох волхва. — Или, как дряхлый старик, по-другому уже и ходить не можешь?

Князь свёл брови и опустил взгляд. С его лица вдруг спало выражение отрешённости, он резко развернулся, подошёл к столу, с видимым усилием положил посох и, вздохнув, сжал кулак.

— Доложишь о том, что найдёте в «Одноглазой вороне». Сразу же, — после недолгого молчания Кирилл махнул рукой, отсылая Хальвдана.

К вечеру приехал Асташ — скоро собрался. Заботы об ополчении можно и забыть на некоторое время, а вот стража нуждалась в старшем, хотя она была настолько приучена к дисциплине, что могла бы, верно, долго обходиться и без надзора. Только лучше не пускать всё на самотёк. А то потом придётся собирать осколки того, что останется.

Тысяцкий навестил Кирилла и задержался в замке, получив приказ разобраться со списками людей, которых собирались ему передать, прочитать записи Вигена и решить, нужно ли это ему после того, как пришлось столько возиться с ополчением. Тут дела совсем другие, Асташу непривычные. Может быть, даже и неприятные. С него Кирилл будет спрашивать так же, как и с предшественника. Ничего тут не попишешь.

Бегло показав Асташу покои Вигена, Хальвдан решил оставить тысяцкого в одиночестве — тем более тот, похоже, на лишние разговоры был сегодня не настроен. Едва запалив пару лучин на столе, тысяцкий сел за работу. И тут же вписался в комнату начальника стражи, точно жил здесь всегда. Немного постояв у него за спиной, Хальвдан тихо вышел. Он рад был скинуть с себя невольные обязанности, но одно дело, которое нужно было выполнить, ещё осталось. И отчитываться по нему придётся, раз уж влез. Хоть вид «Одноглазой вороны» вызывал уже едва ли не тошноту. Он прожил в Кирияте столько лет, но только за последние два дня побывал в премерзкой харчевне столько раз, сколько не был за всё это время.

Хальвдан взял с собой нескольких стражников и снова отправился к постоялому двору. Снег после заката подмёрз и сочно хрустел под копытами коня. Горожане с готовностью уходили с дороги и провожали любопытными взглядами. Наверняка, в Кирияте весь день обсуждали последние происшествия. Ещё бы! Погиб начальник стражи, а теперь воевода мотается по городу на один и тот же постоялый двор, как будто там ему бесплатно наливают. В такие моменты Вигена особенно сильно не хватало. Уж что, а слухи пресекать он всегда умел.

Коновязь «Одноглазой вороны», несмотря на вечерний час, оказалась пуста. Хальвдан оставил у дверей пару крепких молодцов, ещё двоих отправил на задний двор, а сам вошёл внутрь, прихватив с собой вчерашних спутников.