— Это Корда, — кратко доложил он. — Местность не безопасна. Повторяю: не безопасна. Нас обстреляли. Брат-капитан Седирэ… убит.
Седирэ. Это имя капитана Тринадцатой роты было знакомо Койну. Но это невероятно. Воин, которого застрелил Келл, был одет в мантию, уникальную накидку, принадлежащую самому примарху…
— Хорус?! — кричал на бегу Никран сквозь сбегавшие по щекам слезы. — О, ради звезд, нет! Только не Воитель, пожалуйста!
— Приказ? — спросил Корда, игнорируя причитания аристократа.
Койн не мог слышать слов, переданных в наушник сержанта, но напрягшаяся челюсть космодесантника безошибочно подсказала ему ответ. Каллидус тревожно вздрогнул и, развернувшись, стал торопливо спускаться вниз, к толпившимся на площади людям. Вслед ему донесся звонкий умоляющий голос Никрана, и Койн задержался на середине спуска. Губернатор с рыданиями разводил руками перед массивной серой фигурой Астартес. Слов уже было невозможно разобрать, но Никран явно о чем-то просил Корду или пытался оправдаться.
Едва заметным движением воин поднял свой болтер и выстрелил в губернатора в упор, разорвав снарядом его тело пополам. Воины Корды, как один, мгновенно последовали его примеру и, повернув оружие на аристократов, начали их истреблять.
Сержант Астартес, перекрывая грохот болтерной стрельбы, передал полученный приказ, и его слова пронзили объятую ужасом площадь словно кинжалом:
— Сжечь этот город!
Соалм брела по разгромленному лагерю, неся в одной руке бактган, а другой тащила металлический контейнер. Леди Синоп, ковыляя следом, держала вторую ручку ящика и изо всех сил старалась ей помочь. Все ее солдаты уже погибли.
Насыщенный пылью воздух стал еще тяжелее от грома выстрелов и боли, и, казалось, им нигде от этого не скрыться.
Соалм наткнулась на стену хижины как раз в тот момент, когда их настигла волна эфемерного ужаса. Воздух от псионического разряда стал густым и скользким — а потом она услышала оглушительные вопли Йоты, усиленные вокодером шлема кулексус.
— Святая Терра! — прошептала пожилая женщина.
Это мог быть только предсмертный крик Йоты — никакому другому голосу не удалось бы передать такую ужасную боль.
Соалм обернулась в ту сторону, откуда доносились звуки, и увидела страшную развязку. Из судорожно извивающегося тела Йоты, окутанного ослепительным светом, вылетели последние тусклые искры энергии, а затем ее костюм сложился и упал на землю, а серебристо-стальной шлем покатился в сторону. Тело в одно мгновение рассыпалось, и из черного комбинезона вылетели густые клубы серого пепла. Шлем с маской черепа остановился, рассыпав по ветру более темный пепел.
— Дженникер!
Синоп, заметив несущуюся к ним тень, в отчаянии выкрикнула ее имя. Вененум почувствовала сильнейший удар и отлетела в сторону, выпустив ручку контейнера. Еще кувыркаясь, она сумела дважды выпустить залпы из бактгана и с радостью услышала хлопки и шипение вылетающей под давлением кислоты, поражающей плоть.
Убийца Йоты, освещенный сзади восходящим солнцем, выскочил из круговерти песчаных вихрей. Она еще только потянулась за токсичным шнуром, а он уже с размаху нанес следующий жестокий удар. Бактган вылетел из рук и пропал в песке. Сломанные ребра вызвали в груди резкую боль, Соалм упала на землю, ее стошнило, и затем она обнаружила, что лежит в грязи, образовавшейся из пыли и крови. Когтистая лапа снова ударила ее, не давая приподняться, и сломала еще одну кость. Услышав хриплый хохот, вененум подняла голову. Извивающаяся тень уже нависла над ней, но потом откуда-то упала металлическая труба и ударила убийцу по спине, вызвав яростное шипение. Соалм, несмотря на ужасную боль, сумела немного отползти назад.
Лицо Синоп пылало праведным гневом, и она снова подняла железную трубу и нанесла удар, вкладывая все свои силы.
— За Бога-Императора! — вскричала она.
Но убийца не дал ей третьей попытки. Он перехватил падающую трубу, а другой рукой схватил старую женщину за тонкую птичью шею и приподнял над землей. Резким движением он проткнул ее тело концом трубы, потом оторвал голову и отвернулся.
Он подошел к контейнеру, лежавшему там, где его выронила Соалм. С бессильным стоном она увидела, как темная эластичная плоть убийцы проникла внутрь через механизм замка и открыла его изнутри. Старинная книга выпала на песок, и на глазах Соалм стазис-оболочка негромко зашипела и рассеялась.
— Нет, — прохрипела она. — Ты не можешь… Ты не можешь ее взять…
Убийца, нагнувшись, поднял Патент и с беспечной торопливостью перелистал страницы, сминая и разрывая бумагу.
— Нет? — произнес он, не поворачивая головы. — А кто мне помешает?
Он добрался до последней страницы и оглушительно расхохотался. Соалм, видя, как он вырывает слегка пожелтевший лист из бесценной реликвии, скорчилась от душевной боли. На мгновение ей показалось, что в утренних лучах на странице блеснула жидкость.
А потом, словно пробуя изысканное лакомство, убийца запрокинул голову и открыл рот. Челюсти разошлись омерзительными лепестками, на щеках, шее и лбу появилось множество маленьких зубастых ртов, он поднес лист к лицу и слизнул кровь Бога-Императора.
После этого он начал вопить и реветь, и его плоть подверглась буйной трансформации, выбрасывая извивающиеся щупальца, раскрываясь зияющими ртами и принимая невообразимые формы. Его тело утратило всякий контроль, а красно-черная оболочка коробилась и пузырилась самым отвратительным образом.
Соалм, плача от боли и сознания неудачи, поползла к скиммеру Троса, надеясь убежать, пока экстаз убийцы не закончился.
Эхо выстрела еще не утихло, а Келл уже был на пути к выходу. Он накинул на плечи хамеолиновый плащ, а ремень «Экзитуса» набросил на одну руку. Таймеры взрывных устройств были установлены так, чтобы только дать ему время покинуть здание. Виндикар задержался, чтобы повесить еще одну крак-гранату у основания поддерживающей колонны в центре бывшей прачечной. Когда она взорвется, потолок должен обвалиться и уничтожить все, что еще не было уничтожено в верхних этажах башни. Он не оставил после себя никаких следов, но осторожность никогда не помешает.
Келл спускался на нижний уровень и прислушивался к доносящемуся с улиц шуму. После убийства беспорядки захлестнут улицы со скоростью лесного пожара; пока хаос не распространился повсюду, членам карательного отряда необходимо покинуть границы города.
Он вышел на край треснувшей плиты перекрытия и выглянул наружу. Люди, казавшиеся сверху крошечными точками, разбегались по улицам. Келл оттолкнул в сторону кусок упавшей облицовки и достал снаряжение для спуска.
В этот момент в наушниках шлема раздалось потрескивание редко используемого основного канала вокса.
Келл замер. Эта частота была известна только членам отряда, и каждый из них понимал, что такой способ связи является крайним средством. Несмотря на сложное кодирование, вокс-канал, в отличие от импульсного передатчика, можно было проследить, и тот факт, что кто-то из отряда решил им воспользоваться, означал, что дело плохо.
После треска сразу раздался голос Койна. Каждое его слово передавалось не только Келлу, но и Тариилу, и Гарантину.
— Миссия провалилась, — сообщил Койн, задыхаясь от бега. Кроме его дыхания, слышались треск болтерной стрельбы и пронзительные вопли. — Подтверждаю: миссия провалилась.
Келл недоверчиво тряхнул головой. Это невозможно. Последнее, что он видел на дисплее прицела, это мерцание радации, когда луч «Лэнса» прикончил цель. Хорус Луперкаль был мертв…
— Разбитое зеркало, — продолжал Койн. — Повторяю: разбитое зеркало.
Закодированная фраза произвела на Келла впечатление физического удара, так что он был вынужден прислониться к осыпающемуся обломку стены. Эти слова могли означать лишь одно — подмена, цель замещена подставным лицом.
В голове взорвался вихрь вопросов: как мог Хорус узнать о том, что они его ждут? Была ли миссия обречена с самого начала, или их предали?
