Даже при условии, что великих зверей здесь нет, всему его отряду вряд ли удастся легко справиться с остальными хищниками Калибана.

Так они ехали, как показалось, несколько часов, не видя солнца над головами и с трудом определяя время. Только изменившийся наклон проникавших сквозь кроны лучей давал слабое представление о том, что их путешествие продолжалось достаточно долго.

Захариэлю хотелось поговорить с другими командирами групп, но он опасался выдать свое беспокойство и неуверенность в выбранном пути. Эта поездка должна была подготовить их к тому дню, когда придется отправляться на охоту одним, и ему вовсе не хотелось создавать впечатление, что он не знает, где находится.

После бесчисленных тренировочных экспедиций в лесах появилось множество отчетливых троп — слишком много, чтобы определить, какая из них ведет к месту назначения. Захариэль и Немиэль перед выездом ознакомились с картами, и в стенах крепости-монастыря маршрут показался им совсем несложным. Однако в лесу все казалось другим.

Захариэль был почти уверен, что знает, где они находятся и куда выведет эта тропа, но проверить правильность догадки можно было только по прибытии на место. Оставалось надеяться, что брат Амадис где-то поблизости и следит за тем, как он ведет своих товарищей.

Размышления Захариэля были прерваны, когда они въехали под низкие ветви особенно темной поляны и шорох листьев по шлему показался ему в наступившей тишине оглушительно громким.

Осознание того, что лес замолчал, поразило его, но было уже поздно.

С деревьев на них упало что-то темное и крылатое, с чешуйчатым телом рептилии.

В воздухе сверкнули похожие на кривые мечи когти, и один член их группы погиб, разорванный вместе с конем.

Брызги крови окропили поляну, воздух наполнился испуганными криками. Захариэль выхватил пистолет, но зверь уже нанес следующий удар. Погиб еще один претендент, его доспехи в одно мгновение были рассечены, а из вспоротого живота вывалились внутренности. Лошади, обезумевшие от запаха крови, завизжали и забили копытами, и мальчики изо всех сил старались справиться со своими скакунами.

Крики ужаса и ярости не утихали, но от них не было никакой пользы. Захариэль повернул коня навстречу зверю. Огромное туловище монстра размером с лошадь двигалось волнообразно, словно под блестящей шкурой скрывались миллионы змей. Усеянная шипами голова вертелась на длинной гибкой шее, длинные узкие челюсти сверкали треугольными клыками, словно зубьями пилы дровосека. Тонкие прозрачные крылья держались на костяном каркасе и заканчивались длинными острыми когтями.

Захариэль никогда не видел ничего подобного, и охвативший его при виде чудовищной наружности ужас едва не стоил ему жизни.

Зверь захлопал крыльями, собираясь снова взлететь, а уже через мгновение один из загнутых когтей оставил на нагруднике Захариэля глубокую царапину и сбросил с визжащей от страха лошади.

Захариэль больно ударился о землю и тотчас услышал еще один пронзительный вопль. Неловко поворачиваясь в тяжелых доспехах, он попытался подняться на ноги. Едва он потянулся за выпавшим пистолетом, как все вокруг накрыла огромная тень. Повернув голову, он увидел над собой птицу-рептилию, разинувшую зубастую пасть и готовую разорвать его пополам.

Захариэль едва увернулся от зубастого клюва устремившегося к нему чудовища. Перекатившись на спину, он наставил на рептилию пистолет. Три выстрела в потоке пламени прогремели подряд, на мгновение ослепив Захариэля яркой вспышкой. Шлем лишь отчасти поглощал звуки, и грохот стрельбы показался оглушительным. Захариэль, не поднимаясь, сразу постарался откатиться от зверя, ожидая, что каждый миг может стать для него последним.

На поляне прогремели еще выстрелы. Зрение постепенно прояснилось после стрельбы, и оказалось, что Немиэль притаился за деревом и тоже палит по зверю, пока тот раздирает в клочья останки лошади Захариэля.

Из трех ран в груди чудовища расплавленным воском сочилась кровь, но если повреждения и причиняли твари беспокойство, на ней это никак не отразилось. Великий зверь продолжал оглашать поляну ревом и нападал так же яростно, как и в самом начале.

Монстр взмахнул крылом, так что дерево, за которым прятался Немиэль, раскололось, а конец крыла задел грудь мальчика. Немиэль упал на землю, его доспехи треснули, но не развалились, поскольку толстый ствол принял на себя большую часть силы удара.

Захариэль наконец-то поднялся на ноги. Его товарищи разбежались по сторонам, впав в панику при виде великого зверя. Лошадь Элиата упала с распоротым боком и придавила своего всадника, а Аттиас в оцепенении застыл на краю поляны. Его конь, плотно прижав уши, стоял как вкопанный. Скакун уставился обезумевшими глазами на монстра и не мог сделать ни шагу.

Великий зверь повернулся к Аттиасу и испустил раскатистый вопль, потом напрягся и распахнул крылья, явно готовясь к очередной атаке.

— Эй! — закричал Захариэль. Он шагнул из-под деревьев и замахал руками над головой. — Иди сюда!

Голова чудовища повернулась на длинной змеиной шее, в раскрытой пасти блеснули окровавленные зубы, и черные бездушные глаза остановились на Захариэле. Он обнажил меч и наставил на жестокого врага пистолет.

— Эй, урод! — снова крикнул Захариэль. — Если хочешь его заполучить, сначала придется разделаться со мной!

Он не имел ни малейшего понятия, понимает ли монстр человеческую речь, но хотя бы на примитивном животном уровне зверь явно осознал его вызывающее поведение.

Захариэль не стал дожидаться реакции монстра и открыл огонь. Пистолет неудержимо дергался в его руке, но пули выбивали из груди чудовища фонтаны крови. Зверь закричал и кинулся в его сторону, вытянув вперед шею, точно это было зубастое копье.

Захариэль прыгнул в сторону, и страшная пасть пролетела мимо всего в ладони от его бока, но затем голова зверя с немыслимой быстротой дернулась в сторону и нанесла скользящий удар, пришедшийся чуть пониже бедра.

Он взлетел в воздух и ударился о дерево, да так сильно, что воздух вышибло из легких, а оружие выпало из рук и отлетело в сторону.

Вокруг Захариэля раздались крики ужаса, а он лишь тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Испуганные вопли его товарищей не прекращались, и Захариэль сплюнул кровь и оперся о пахнущую гнилью землю, чтобы приподнять голову.

В глазах все еще расплывалось, но Захариэль смог разобрать, что Элиат все-таки выбрался из-под своей лошади, а Немиэль оправился от падения и перебрался за другой ствол, Аттиас наконец очнулся от шока и пытается заставить свою лошадь уйти под деревья, а великий зверь, прихрамывая, направляется в его сторону, явно рассчитывая закусить сразу конем и всадником.

Захариэль ухватился за ближайшее дерево и поднялся с земли, едва не вскрикнув от боли в вывихнутой при падении ноге. Он осмотрелся в поисках потерянного оружия, заметил блеск солнечного света на лезвии меча и поднял его. Искать пистолет было уже некогда.

Он морщился от боли, но упрямо ковылял к центру поляны; великий зверь уже бросился в атаку и одним ударом перекусил лошадь Аттиаса пополам. Сам мальчик в последний момент успел выпрыгнуть из седла, упал на ствол поваленного дерева, перекатился через него и замер на земле бесформенной грудой.

При движении доспехи Захариэля начали посвистывать из-за пробоин, нарушивших структуру, а защитный механизм стал скрипеть и лязгать. Вес брони внезапно показался Захариэлю непомерно большим, а погнувшиеся пластины задевали за бедро и усиливали боль.

— Рассредоточиться! — крикнул он товарищам. — Уходите под деревья и разойдитесь! Не высовываться!

Снова послышалась стрельба, и Захариэль увидел, как Паллиан, выбежав к краю поляны, оттащил Аттиаса глубже в лес. Зверь мгновенно бросил павшую лошадь, страшная пасть щелкнула, зубы вцепились мальчику в плечо и рванули вверх.

Паллиан оторвался от земли и пронзительно закричал, но тотчас затих, когда зверь откусил ему руку и большую часть плеча. Из страшной раны хлынула кровь. Несчастный упал, а зверь чудовищным волнообразным движением шеи отправил его руку в пищевод.