Словно застывшая пульсация нейтронной звезды, по залу разлился свет невиданных с сотворения Галактики оттенков и неограниченное знание. Если бы кто-то выжил после первоначального взрыва энергии варпа, он мог бы увидеть всю эту сверкающую красоту, даже не прибегая к псайкерскому дару.

Из черепов последних оставшихся в живых астропатов забили огненные гейзеры, и люди пронзительно завопили. Чудовищные существа, порожденные ночными кошмарами, воспользовались живыми проводниками и прорвались в материальный мир. Большая часть бесформенных порождений варпа рассеялась при виде враждебной реальности, но остальные принялись поглощать мерцающие останки своих собратьев и становились сильнее. Сарашина поднялась с пола, вытирая с подбородка капли желчи и слюны, и увидела, как они мечутся в потускневшем свете грязноватыми серыми лохмотьями.

По всему Городу Зрения завывали сирены, а где-то неподалеку загрохотали выстрелы. По всей видимости, разрывы в ткани реальности случились не только в этом зале мысли.

Порождения варпа собрались на краю сферы ослепительного света, словно уставшие путники вокруг костра. Сфера образовалась на том месте, где сидел Ибн Халдан. Ни одно из этих существ не представляло для Сарашины никакой угрозы, поскольку они были слишком слабыми и хрупкими, чтобы напасть, но их присутствие могло привлечь Черных Часовых. Дверь в запертый зал мысли уже содрогалась под ударами, но Сарашина, сосредоточившись на мерцающей и переливающейся светом сфере, не стала обращать внимание на усилия солдат.

Шар переливался расплавленными драгоценными камнями — голубыми, белыми, зелеными, красными и всеми прочими оттенками, которые только можно себе представить. Непостоянный и нереальный, он в одно и то же время казался плотным, как черная дыра, и неустойчивым, как сгусток тумана. Сладкозвучная песнь его блистательной мощи звала Сарашину, ее притягивало к нему, как разлагающаяся туша притягивает стаи стервятников. Странное сравнение покоробило астропата своей грубостью, но оно родилось не в ее сознании, а вышло из глубины этой сконцентрированной энергии.

Сарашине повезло ни разу не испытать боли пси-слабости, но, оказавшись лицом к лицу с подобным могуществом, ее разум испытывал невыносимые страдания, словно разум новичка, лишенный возможности воспользоваться своей силой. Всем своим существом она стремилась к этому свету и с каждым сделанным шагом все отчетливее понимала, что не в состоянии устоять перед невероятной возможностью.

Сфера покачивалась в воздухе перед ней, а порождения варпа расступились, словно занавес Театрика Империалис перед началом представления. Она ощутила ненасытный голод чудовищ и их бездумное стремление высосать всю ее сущность. Но вместе с тем они разбегались от нее, словно гончие под ударами хлыста. За спиной Сарашины прогремел взрыв, но она не замечала ничего вокруг, кроме удивительного света.

Этот переход в царство неограниченных возможностей таил в себе так много обещаний.

Истина, знание, власть.

Ее дар оракула говорил о возможности увидеть будущее. С таким знанием она могла заблаговременно предупреждать армии Императора и стать инструментом для подавления мятежа Хоруса Луперкаля. Она могла бы точно предсказать…

И для этого требуется лишь одно прикосновение.

Тем не менее Сарашина колебалась. На подсознательном уровне она знала, что доверять варпу ни в коем случае нельзя. Ее пси-слабость усиливалась, отвратительные обрывки существ из варпа закружились вокруг в потоках призрачного света. Но какие бы предупреждения ни выдавал ее мозг, Сарашина должна была прикоснуться к этой силе, чтобы хоть на одно мгновение ощутить жар в сердце творения.

Она протянула дрожащие пальцы и дотронулась до необузданной энергии варпа.

И закричала, увидев бесконечный ужас Красного Терема.

Эвандер Григора тащил Кая, словно малого ребенка, по объятой хаосом Башне Шепотов. Кай задыхался от ужаса и едва держался на ногах — к нему с убийственной ясностью вернулись картины, звуки и запахи гибнущего «Арго». Афина давно отстала где-то по пути, а они торопливо шагали по низким коридорам и узким туннелям, построенным как будто для чахлых лилипутов. Криптэстезианец превосходно знал башню и вел Кая в обход часто используемых помещений и звенящих от криков залов мысли, а в городе астропатов продолжал бушевать ураган психической энергии.

Кай понятия не имел, что произошло, но инстинкт самосохранения умолял его отыскать безопасное место. Воздух был полон воплями, и шепчущие камни разносили их по всем уголкам башни, словно страшные секреты. На фоне отчаянных криков вскоре послышался рев тревожных сигналов и грохот выстрелов, сопровождаемый яростными проклятиями Черных Часовых.

— Ради Трона! — закричал Григора. — Шевели ногами, Зулан.

— Я не могу, — всхлипывал Кай. — Я не могу снова это сделать.

Григора, остановившись, хлестнул его по лицу. Резкий и неожиданный удар прозвенел треском сломавшегося дерева. На верхней губе появилась смешанная с соплями кровь, Кай сморщился от боли и рухнул на колени, как побитый раб.

— Вставай, будь ты проклят, — бросил ему Григора.

— Зачем? — прошипел Кай. — Все равно мы все здесь погибнем. Приближаются демоны, они никого не пощадят. Я не хочу остаться в живых во второй раз.

Григора рывком поднял его на ноги. Его равнодушное и невыразительное лицо теперь исказилось от гнева.

— Я сказал, поднимайся! Это Схема. Вставай, или, даю слово, я сам притащу тебя к Максиму Головко и посмеюсь, когда он пустит тебе пулю в голову.

Кай вытер рукавом окровавленный нос. Смысл слов Григоры дошел до него не полностью.

— Зачем я тебе нужен? — спросил Кай.

— Не знаю, — признался Григора. — Я бы не хотел с тобой связываться, но вопрос касается дела всей моей жизни. Ты кое-что увидел и поможешь мне это понять. Ясно?

— Нет.

Григора пожал плечами.

— Мне все равно, — сказал он. — Но, так или иначе, ты пойдешь со мной.

Он схватил Кая за шиворот и потащил по обитому железом коридору, очень похожему на переход между одним из залов мысли и секцией «Онейрокритика Алкера Мунди». Шепчущие камни источали мысли о насилии и убийстве, о пытках и упадке, и Кай старался не допускать их в свое сознание. Точно такие же мысли превратили экипаж «Арго» в уродливых монстров, каннибалов и осквернителей трупов.

Кай остался в живых благодаря тому, что заперся в покоях астропатов, куда не мог войти никто, кроме капитана и его помощника. Они оба погибли в первую очередь, как только рухнули защитные барьеры, а демоны, как ни старались, не смогли до него добраться.

Но если чудовища и обезумевшая команда не могли вытащить Кая из его убежища, то и он был не в состоянии закрыть свой разум от ужасов, разрушавших человеческую сущность. Он слышал каждый вопль жестоких оргий и ощущал отвратительную алчность существ, появлявшихся в результате кровавых убийств.

На борту «Арго» у него имелось убежище. А здесь он оказался совершенно беззащитным.

Как же он может надеяться выжить?

Он вслепую тащился за Григорой, не зная, куда они направляются, не понимая, что происходит в башне. Неужели на них напали? Неужели армии Хоруса Луперкаля уже добрались до Терры и начали вторжение с уничтожения Телепатика?

— Во имя Императора, что случилось?! — крикнул он.

Григора не ответил, и Кай увидел, что криптэстезианец присел на корточки и ощупывает зарубку на стене рядом с ним.

— Ты хоть знаешь, где мы находимся?

— Конечно знаю, — огрызнулся Григора. — Мы в сливном туннеле под Зотастикроном.

— Где?

— В сливном туннеле, — повторил Григора, проводя рукой по противоположной стене. — Шепчущие камни собирают излишки энергии нашей общины и уносят их в залы-ловушки под башней. А как, по-твоему, нам избавляться от психической энергии?

— Я не думал, что от нее необходимо избавляться, — сказал Кай.