Я понял, куда попал. Я добрался до конца своего сна.

Наслаждаясь золотистым светом, я посмотрел на свое испуганное лицо. И вдруг заметил лицо другого человека, стоящего у него за спиной.

Меня охватил ужас.

— Как ты мог здесь оказаться?! — воскликнул я.

И не проснулся.

— Я всегда был здесь, — ответил мне Хорус Луперкаль.

Ему не было необходимости называть свое имя. Этот гордый облик я много раз видел на плакатах и пиктснимках, на сувенирных медалях и гололитических портретах. Примарх, Воитель, великолепный и первый из сыновей. Подобно всем своим братьям — настоящий гигант. Ему было тесно в маленькой спальне на суперорбитальной станции. Он появился в ослепительных бело-золотых доспехах своего легиона. Посреди нагрудника сияло открытое око, окруженное восьмиконечной звездой.

Он улыбнулся мне ободряющей улыбкой мудрого отца, глядящего на озорного ребенка.

— Я не понимаю, — прошептал я.

— А тебе и не надо было ничего понимать, Каспер. Ты был обычной фигурой на игральной доске. Но я привязался к тебе за долгие годы и захотел увидеть еще раз, пока не закончилась игра.

— Мой лорд, мы никогда не встречались раньше, — сказал я. — Я бы этого не забыл.

— Разве? Я сомневаюсь, — возразил он.

— Сэр, — заговорил я, — мне были даны предостережения. Грозные предостережения. Вашей жизни угрожает опасность. Мне даже показали оружие…

— Это? — Хорус вынул из-за пояса Анафем. Он зловеще блеснул, совсем как в моих не-воспоминаниях. — Слишком поздно. Через год или около того это оружие сделает свое дело. Я погибну, и я буду возрожден.

— Через год? И вы можете говорить об этом с такой легкостью?

Он опять улыбнулся:

— Каспер, когда этот кинжал обрежет мою нить, я попаду в руки тайных богов. Они изменят меня. Вместо смертной жизни я обрету бессмертие Хаоса. Я буду опровергать законы космоса и порядки мироздания. Посмотри, мы оба стоим в твоем прошлом. Просперо горит в твоем настоящем, Каспер, но ни тебя, ни меня там нет.

— Зачем?! — воскликнул я. — Зачем все это? Что за безумие вы совершили?

— Я расчищаю доску для грядущей игры. Я расставляю фигуры так, как мне хочется. Моим стремлениям противостоят две ключевые силы: это Сыны Просперо и Волки Фенриса. Первые обладают достаточными знаниями, чтобы воспрепятствовать моей магии, а вторые составляют единственный легион, с воинской мощью которого приходится считаться. Колдуны Императора и палачи Императора. Я не хотел бы в будущем сталкиваться ни с теми, ни с другими, поэтому не пожалел ни сил, ни времени, чтобы натравить их друг на друга.

Я ошеломленно уставился на него. Хорус печально пожал плечами.

— Если честно, я надеялся на большее, — продолжал он. — Магнус ужасно заблуждается. Его любопытство зашло слишком далеко, и отец был прав, когда решил его ограничить. Но Магнус никогда не пересек бы грань, если бы не жестокая провокация. Я так хотел, чтобы Волки и Сыны изничтожили друг друга на Просперо и избавили меня от обеих угроз сразу. Но Магнус и Русс остались верными себе. Магнус, добродетельный ученый, принял свое наказание и был разбит. Русс, неутомимый и беззаветно преданный, без колебаний выполнил неприятное поручение. В результате Тысяча Сынов уничтожена, а Волки остались в игре.

Его обращенные ко мне глаза сверкнули.

— Но судьба Магнуса и его сыновей станет мне компенсацией. После жестокого поражения они все равно перейдут на мою сторону. Это будет возмещением за тот факт, что Влка Фенрика остается для меня серьезной угрозой.

— Такое не под силу ни одному человеку! — воскликнул я, качая головой. — Никто не в состоянии манипулировать событиями на подобном уровне!

— Разве? Даже притом, что я долгие годы посвятил этой игре и манипуляциям? Притом, что я раскрывал секреты и распространял ложь? А безобразные слухи о склонности Магнуса к некромантии? А громко высказанные сомнения в его тактике? И конечно, аккуратное внедрение целой сети шпионов вроде тебя, Каспер. Настоящих шпионов и пешек, чтобы возбудить параноидальные подозрения с обеих сторон, чтобы возбудить худшие опасения и заставить обе стороны готовиться к боевым действиям. Все традиции и привычки обоих легионов я превратил в орудия самоуничтожения.

— Нет! — настаивал я. — Такое не под силу ни одному человеку.

— А кто говорит, что я человек? — бросил он.

Я попятился. За спиной я ощутил прохладу то ли стекла, то ли зеркала.

— А что же ты такое?

— Тебе известно мое имя, — со смехом ответил он.

— Но ведь это маска, — сказал я, указывая на его лицо. — Что ты на самом деле?

— А какую маску ты предпочитаешь?

Он поднял руку к голове и сорвал слой плоти. Лицо треснуло, словно шелуха стручка, словно волокнистая оболочка, и из-под него брызнула тягучая жидкость. Облик Хоруса Луперкаля исчез, и вместо него появилось ухмыляющееся лицо Амона, советника Алого Короля.

— Это? Того, с кем ты разговаривал на Никее? Настоящий Амон в это время был внизу, со своим примархом.

Он бросил сорванную плоть на пол, и она звучно шлепнулась, словно подгнивший плод. А потом он сорвал и лицо Амона. Мутная жидкость заструилась по его нагруднику и по огромному немигающему глазу. Теперь на меня смотрело печально памятное лицо Навида Мурзы.

— Или это?

— Настоящее, — ответил я. — Твой настоящий лик, а не маска.

— Ты не вынесешь его вида, — произнес Навид. — Никто не может остаться в живых, увидев губительный свет Изначального Разрушителя. И твой разум, Каспер, сгорит в последнюю очередь. Ох, Каспер. Я не лгал, когда говорил, что привязался к тебе. Ты был хорошим помощником. И мне жаль, что я выбрал для тебя такую жизнь.

— Навид, что такое Изначальный Разрушитель? Что это?

— Это варп, Каспер. Варп. Все есть варп, и варп есть все. Ваш Всеотец считает, что сумеет выиграть войну, проигранную другими, более могущественными расами. Ему это не под силу. Человечество станет величайшей добычей варпа.

Он шагнул мне навстречу. На шее Навида я заметил блеск катарского креста, который он всегда носил. Крест начал плавиться.

— Мы изгнали своих богов, Кас. Что-то обязательно должно занять их место.

На его лице появилось умоляющее выражение. Это было давно знакомое мне лицо, ничуть не постаревшее с того дня, когда Мурза был убит в Осетии. На нем уже не было доспехов Воителя. Фигура уменьшилась до размеров обычного человека, и одет он был в мягкий кремовый комбинезон лютецианского Библиотеха.

И тут я с поразительной ясностью осознал, что в тот день в своем номере на борту суперорбитальной станции я обернулся и увидел лицо Навида Мурзы. Это его лицо было заблокировано в моих воспоминаниях и снах. Оно и стало триггером, запустившим последующие события: давно умерший человек явился ко мне в запертую комнату, воздействовал на мой разум страхом, изменил воспоминания, подчинил своей воле и заставил отправиться на Фенрис.

Это и было «лучшее сказание о зле», которое, как был уверен Длинный Клык, я знал.

— Так все это напрасно? — прошептал я. — Просперо сгорел напрасно? И Астартес напрасно убивали друг друга?

— Зато как изящно, не так ли?

— И Алый Король не повинен в измене. Он заблуждался, но оставался верным сыном. Эта трагедия не должна была произойти?

— Я знаю! — взволнованно крикнул он, блеснув глазами. — Но все это произошло, и теперь, Кас, когда это произошло, дверь открылась. Начало положено. Если ты думаешь, что Просперо — это страшная трагедия, кощунство, ужасная ошибка, тебе надо подумать, что произойдет дальше. Два легиона Астартес в смертельной схватке? Кас, это всего лишь прелюдия.

Он был совсем близко. Он поднял руки и снял перчатки, обнажив руки. Я не хотел, чтобы он ко мне прикасался.

— Как давно я общался с тобой, пока ты не перестал быть Мурзой? — спросил я.

— Это всегда был я, Кас, — насмешливо сказал он.

Его пальцы коснулись моего лица. Я ощутил прикосновение даже через кожу маски. Оберегающие символы не смогли ему воспрепятствовать.