«Я не могу лгать. Я не лгу. Человечество создаст самого большого монстра из всех: Хоруса».

Разум Сонеки оцепенел. Впечатление от золотого корабля померкло перед тем, что он увидел.

— Как… Как нам остановить это? — спросил он дрожащим голосом.

«Вы не можете, но Альфа Легион прекрасно подготовлен, чтобы контролировать и направлять это».

— Объясни! — потребовал Альфарий.

«Гражданская война, направленная против Императора Хорусом Луперкалем закончится одним из двух вариантов. Или Хорус победит, и хаос одержит победу, или силы Императора заставят Хаос отступить».

— Альфа Легион всегда существовал ради Императора. — заявил Альфарий.

Плита серебряного света мерцала.

«Соотнеси это с будущим. Хорус побеждает и Хаос триумфует, ужасная перспектива, но она вполне вероятна. Кабала видит искру чести, остающуюся в Луперкале. Он будет тайно ненавидеть себя за злодеяния, совершенные его именем. Если он победит, то его неистовство ускорится, вместе с его самоненавистью. Он будет жертвовать человечеством два или три поколения. Даже его самые близкие союзники пойдут на него войной в заключительном Армагеддоне. Хаос будет гореть ярче, чем когда либо прежде, а затем погаснет. Его великая победа вспыхнет, а затем погаснет, унесенная в могилу умирающим Империумом.

Расы галактики будут спасены через жертву человеческого рода».

— Хорусу не позволят победить! — парировал Омегон.

«Рассмотри альтернативу, Примарх Омегон. Это что мы видели. Император отдаст жизнь, чтобы достичь победы. Он падет на Терре, убив Хоруса. Смотри…»

Серебряный свет замерцал. Они увидели великолепие Золотого трона и завывающий рот высохшего трупа, запертого в нем.

— О нет! — закричал Сонека.

«Если Император победит, то Империум захватит застой. Он будет стремиться увековечить себя, снова и снова, спустя тысячи лет, но он сгниет, медленно и необратимо. Он сгниет, постепенно позволяя Хаосу просачиваться, возвращаться и пожирать его».

— Победа…. Является поражением? — мягко спросил Альфарий.

«Если Император победит, Альфарий, то Хаос в конечном итоге одержит победу. Десять, двадцать тысяч лет страданий и разложения, пока Первобытное Уничтожение наконец не достигнет господства».

— Это выбор? — холодно усмехнулся Омегон.

«Медленное, непреклонное завоевание Хаоса, или краткий период террора и безумства. Медленные муки или кровавое столетие или два, пока человеческая раса уничтожает сама себя изгоняя Хаос из галактики. Это выбор, который мы предоставляем вам. Человеческий род — оружие. Вы можете спасти галактику, или уничтожить ее».

— Едва ли это вообще выбор, Гахет. — сказал Альфарий.

«Мне жаль тебя, человек. Но это не так, вы прагматичны, это ваше неизменное достоинство. Ты видишь дальше. Ты принимаешь твердые решения. Альфарий, будущее застоя не должно наступить».

— Как мы сделаем это? — спросил Омегон. — Как нам сделать это?

«Это очень просто, Омегон. Альфа Легион должен примкнуть к мятежникам. Вы должны гарантировать победу Хорусу».

— Никогда! — взревел Омегон.

— Это невозможно! — крикнул Альфарий.

«Тогда взгляни на результат. Посмотри на него. Взгляни на него сам».

Серебристый свет снова задрожал. Они вздрогнули. За мнгновение они увидели это. Провидение показало им все.

Омегон и Альфарий крича отскочили назад. Шир неистово бормотал, а затем упал мертвым камнем, его разум был уничтожен. Сонека упал на колени и зарыдал.

Они вернулись в люминесцентные залы, светившие уже не так ярко. Будущее преследовало их. Альфарий и Омегон молчали. Бледный, сломленный Сонека нес на руках труп Шира. Астартес ждали их. Их болтеры все еще были нацелены на перешептывающихся членов Кабалы.

— Мой лорд, — начал Пек. — Как все прошло?

Альфарий поднял руку, призывая к тишине. Он посмотрел на своего близнеца, и они долго смотрели друг другу в глаза. Сонека прислонил тело Шира к палубе. Рахсана обняла его.

— Пето! Твое лицо! — прошептала она, — Как все было? Что ты видел?

Сонека покачал головой. Он не мог говорить.

— Он видел Провидение, — поддержал их Джон Грамматикус. — Это ужасно, не так ли Пето? Чрезвычайно ужасно, и в то же время прекрасно.

— Прекрасно? — вспыхнул Пето, отстраняя Рахрану. — Как ты можешь так называть его?

— Потому что жтот ужас дает шанс, — ответил Джон Грамматикус. — Один простой шанс спасти, защитить.

Сонека посмотрел на него.

— Шанс всего один.

Но он не ответил.

Слау Дха вышел вперед и остановился перед Альфарием. Астартес проводили его оружием, но он проигнорировал угрозу.

— Итак? — спросил он с расстановкой, с сильным акцентом на Низком Готике. — Каков ваш ответ, мон’кеи? Найдете ли вы в себе силы принять решение, или вы так же слабы и корыстны как и остальной ваш паразитический вид?

Альфарий пристально посмотрел на автарха.

— Я поддерживаю Императора, — сказал он ему. — Во всех отношениях я лоялен ему, и я не могу разорвать эту связь. Он обладает величайшими амбициями и самыми благородными намерениями, но в одном я абсолютно уверен: он будет твердо противостоять воцарению Хаоса. Он всегда знал правду о нем. Искоренение Абсолютного Уничтожения — его самое большое желание. Теперь все, что я буду делать, автарх, с этого момента я делаю во имя Императора.

Слау Дха кивнул, повернулся и ушел.

— Лорд Наматжира продолжает изводить нас своими запросами, — сказал Герцог. — Он становится все более надоедливым. Он настаивает на том, чтобы вы немедленно ответили ему и доложили о своем местоположении.

— В самом деле? — спросил Альфарий.

Герцог кивнул.

— Он начинает выдвигать скрытые угрозы, мой Лорд, и обвинения в измене или еще что-то. Я думаю что мы все же должны что-нибудь ему ответить, прежде чем он потеряет терпение и предпримет прискорбные действия.

— Мы дадим ответ, — сказал Омегон. Альфарий взглянул близнеца. — Если мы хотим выполнить поставленную перед нами задачу, мы должны выглядеть неопасно и лояльно. Мы не можем допустить, что бы наши планы открылись слишком рано и разрушили наше обязательство. Тайна, всегда была нашим самым мощным оружием.

— Согласен, — кивнул Альфарий. Он склонил голову и на мгновение задумался.

— Итак? — вопросительно взглянул на него Омегон.

— Сделай это, — ответил Альфарий.

— Все еще нет ответа от Примарха и кого-либо из его офицеров, мой лорд, — донесся голос из вокса. — Его баржа так же отказывается принимать наши запросы.

Наматжира кивнул. На мостике Бламира становилось тише, в воздухе чувствовалась напряженность.

— Повторить запрос. — приказал Наматжира.

— Да, мой лорд, — ответил голос.

Лорд-Командир повернулся к Ван Аунгеру.

— Я собираюсь отправиться в свои покои, что бы составить обвиняющее послание относительно действий Альфа Легиона. Если мы не получим удовлетворительного ответа до того момента, как я его составлю, вы пошлете его непосредственно на Терру.

— Да, мой лорд. — ответил Ван Аунгер.

— Теперь я отправлю заключительно предупреждение о своих планах, и если оно останется без ответа, мы начнем орбитальную бомбардировку зоны.

— Сэр, я… — навал Ван Аунгер.

— Заткнитесь и слушайте, Ван Аунгер! — прорычал Наматжира. — Полная бомбардировка поверхности! Кроме того, вы разместите тяжелые крейсеры для нанесения удара по боевой барже.

Ван Аунгер с тревогой покачал головой.

— Они Астартес, мой лорд. Вы предлагаете сражаться с нашими собственными силами?

— Лорд-Командир не думает, что они искуснее вас, мастер флота, — сказал Динас Чайн.

Наматжира развернулся, что бы покинуть мостик, но доклад офицера слежения остановил его.

— Сэр, боевая баржа Астартес только что снялась с высокого якоря.

— Что? — крикнул Ван Аунгер, подбегая к станции, — Покажите!

— Она приближается, — затараторил офицер связи, — Она заходит к позициям флота.