Гхота остановился перед троном и стукнул себя в грудь кулаком в шипованной перчатке.
— Что ты мне принес, Гхота? — спросил сидевший на троне, перемежая слова влажным кашлем, вызванным злокачественной опухолью в горле.
Ни один отблеск из костровой ямы не достигал лица Бабу Дхакала, словно понимая, что некоторые вещи лучше оставить в тени.
Гхота швырнул рабочего на пол перед троном.
— Этот тип говорит о прошедших неподалеку воинах, мой субадар[206], — сказал он.
— Воины? В самом деле? Неужели Дворец настолько осмелел…
— Не совсем обычные воины, — добавил Гхота, мимоходом пнув в живот лежащего у его ног человека ногой в тяжелом ботинке.
Пленник перекатился на бок и закашлялся, разбрызгивая кровь. Удар Гхоты повредил что-то у него внутри, и даже если Гхота не прикончит его сразу и не бросит в яму для развлечения, этому человеку не дожить до утра.
— Говори, ублюдок, — приказал главарь и слегка наклонился вперед, так что в полумраке едва заметно блеснул гладко выбритый череп и шесть золотых штифтов над широкой бровью. — Расскажи об этих воинах.
Человек всхлипнул и приподнялся на локте. Он едва мог дышать и говорил отрывистыми фразами.
— Увидел, как они выходили с пустыря на восточной окраине, — сказал он. — Свалились с неба на подбитом катере. Похоже, «Карго-9».
— Они рухнули и все же вышли оттуда невредимыми?
Работяга покачал головой.
— Один был весь в крови, и его пришлось выносить на руках. Большой воин, я таких никогда не видел.
— Больше, чем Гхота? — спросил скрытый в тени трона человек.
— Ага, больше. Они все огромные. Как космодесантники у Врат Прим.
— Интересно. И сколько же было этих гигантов?
Человек снова закашлялся, сплюнул алую кровь и качнул головой.
— Шесть или семь, я точно не знаю, но с ними был еще какой-то тщедушный человечек. Ничего особенного, но один из великанов о нем явно заботился.
— Где сейчас эти люди?
— Я не знаю, они могут быть где угодно!
— Гхота…
Гхота наклонился и стал поднимать пленника, пока его ноги не повисли в воздухе. Он держат мужчину на вытянутой руке, но подобное усилие, казалось, не доставляет ему никакого труда. Второй рукой Гхота вытащил из кобуры огромный пистолет.
— Я тебе верю. В конце концов, зачем тебе лгать перед неизбежной смертью?
— Когда я их видел, они направлялись к Вороньему Двору, клянусь!
— Вороний Двор? Интересно, что им там понадобилось?
— Я не знаю, правда, — захныкал его пленник. — Может, хотят показать раненого Антиоху.
— Этому старому дураку? — В тихом голосе с трона послышался смех. — Что он может понимать в сверхъестественной анатомии прославленных космодесантников?
— Если уж они свалились здесь, могли и к нему обратиться, — сказал Гхота.
— Могли, конечно, — согласился сидящий на троне. — И я должен выяснить, что привело таких воинов в мой город.
Человек встал и стал спускаться к подножию трона. При виде уродливого гиганта, намного превосходящего размерами даже Гхоту, несчастный рабочий зарыдал от страха. Из-под пластин кованого металла и керамита, очень похожих на доспехи легионеров Астартес, массивными буграми торчали колоссальные мышцы.
Бабу Дхакал подошел к плачущему пленнику и стал нагибаться, пока между их лицами осталось не больше нескольких сантиметров. Одно лицо было совершенно ничем не примечательно, с печатью усталости от бесконечной работы, другое — бледное, словно у мертвеца, обтянутое высохшей кожей, с множеством булькающих трубок и крестообразных металлических скоб, сдерживающих рост раковой опухоли. Узкая полоска жестких волос с треугольного выступа надо лбом повелителя клана тянулась до самого затылка, а вниз от нее до самых плеч расходились татуировки в виде молний.
Его глаза, как и у Гхоты, покраснели от внутренних кровоизлияний и не выражали ни малейшего намека на человеческое сочувствие или понимание. Глаза убийцы, глаза воина, который с боями прошел весь мир и убивал каждого, кто вставал у него на пути. Взгляд этого человека завораживал целые армии, распахивал ворота крепостей и повергал в страх великих героев.
На спине у него висел меч длиной в рост взрослого мужчины, и Бабу Дхакал медленно и осторожно вытащил его из ножен, словно хирург, готовящийся к операции.
Или палач, приступающий к пыткам.
По кивку Дхакала Гхота разжал руку.
Меч взметнулся вверх, блеснула сталь, потом на пол ударила мощная алая струя. Отдельные капли зашипели и затрещали, попав на угли, и наполнили воздух запахом горелой крови. Несчастный рабочий умер, даже не успев почувствовать удара меча. Его тело, рассеченное от макушки до паха, словно туша в лавке мясника, рухнуло на пол, а Бабу Дхакал вытер меч о медвежью шкуру Гхоты.
— Подвесь это на цепь, — приказал он, показывая на безжизненные останки.
Бабу Дхакал убрал меч обратно в ножны, вернулся на свой трон и снял с установленного на его торце крючка огромное оружие.
Штурмовая винтовка ручной сборки, изготовленная на одном из военных заводов, блестела и лоснилась, свидетельствуя о заботе своего владельца. На прикладе красовался точно такой же орел, как и на пистолете Гхоты, и, хотя винтовка была намного больше, оба предмета явно принадлежали к одной серии огнестрельного оружия.
Это был болтган, хотя такой архаичной моделью после объединения Терры и Марса не пользовались уже ни в одном легионе Астартес.
— Гхота, — с нескрываемой алчностью произнес Бабу Дхакал. — Отыщи этих воинов и приведи ко мне.
— Будет сделано, — ответил Гхота, стукнув себя кулаком в грудь.
— И, Гхота…
— Да, мой субадар?
— Они нужны мне живыми. Геносемя в трупах мне ни к чему.
Глава 16
ИДТИ ДРУГИМ ПУТЕМ
ЯСНОВИДЕНИЕ
СЛЕПОЙ
Севериан вел их дальше, к обветшавшей оболочке сооружения, которое когда-то было многоквартирным домом, но развалилось, когда на собранном на скорую руку фундаменте возвели слишком много этажей. Атхарва чувствовал остаточный гнев тех, кто погиб при обвале, слышал психическое эхо их криков, еще не рассеянное и не поглощенное Великим Океаном.
В этом месте царила печаль, и даже те, кто не был чувствителен к движениям эфира, предпочитали держаться подальше. В многомиллионном городе Севериан сумел отыскать для беглецов укромное местечко, где они могли спрятаться и перевести дух. Лунный Волк утверждал, что по пути в убежище их никто не видел, но Атхарва сомневался, что их появление осталось незамеченным.
Сквозь трещины в полу верхнего этажа просачивалась вода, да и сама «крыша», представлявшая собой беспорядочное нагромождение деревянных брусьев и листов металла, казалась крайне ненадежной, но Джития заверил, что непосредственной опасности обрушения нет. Воин Гвардии Смерти сидел, прислонившись к стене, и о чем-то тихо разговаривал с Кироном, а близнецы из Пожирателей Миров исследовали алебарды, взятые у убитых Кустодиев. Они открыли аккумуляторные блоки и, похоже, старались восстановить энергетические поля.
Севериан опустился на колени у самой большой трещины в стене и осматривал окрестности в поисках каких-либо признаков преследователей, поскольку никто не сомневался, что охота на них уже начата. Кай ничком упал в самом сухом углу помещения, и его грудь ритмично поднималась и опускалась, как у мирно спящего человека. Этот смертный был истощен до предела, физически и морально, но Атхарва знал, что Кай выдержит. Сила, коснувшаяся его разума, не даст ему пропасть, и Атхарва был твердо намерен выяснить, что это за сила. Как и все остальные в легионе Тысячи Сынов, Атхарва презирал невежество, считая его проявлением слабости и недостатком целеустремленности. Что бы ни было заложено в мозг Кая, информация была достаточно важной, чтобы Легио Кустодес привлекли специальную команду дознавателей, поэтому Атхарва считал делом чести вытащить этот секрет.
206
Субадар — правитель провинции в Индии.