— Пыльные бури, частые в это время года, вызывают у тебя страх?

— Не особенно… Я хочу сказать, они могут быть опасными, но…

— Но ты понимаешь их. И знаешь, что не можешь это изменить. Поэтому ищешь убежище и ждешь, когда они пройдут, а потом живешь дальше, словно ничего не было. — Мендакс описал рукой круг, заключив в него их обоих. — Мы люди маленькие, мой друг, и не в силах повлиять на ход войн, охвативших галактику. Мы можем лишь проживать свои жизни и принимать уготовленную нам судьбу.

— Но Император мертв! — выпалил Леон, повышая голос. — Я не могу смириться с этим!

Мендакс склонил голову.

— Ты не можешь это изменить. А раз так, остается принять данный факт. Какие еще варианты?

Леон отвернулся, мотая головой и закрыв глаза.

— Нет-нет… — У него опять закружилась голова, и, оступившись, он уткнулся в занавеску, отделявшую спальню от основной части комнаты. На миг он попал в спальную зону Мендакса, увидел низкую узкую кровать и вешалку с крючками для одежды.

На кровати лежал саквояж — небольшой, тот самый, что висел у эсквайра на плече, когда тот впервые здесь появился. Леон помнил об этом. Саквояж был раскрыт, а внутри лежала не одежда и очередные пикт-планшеты, а оборудование, совершенно незнакомое юноше. Причем не металлическое и покрытое смазкой, как детали двигателя вездехода, а на вид очень хрупкое, словно веер из черного стекла и с серебряной филигранью.

Неожиданно мысли, роящиеся в голове Леона, резко оборвал грубый окрик отца, эхом раскатившийся по лестнице.

— Мальчишка! А ну марш сюда! — Он услышал топот башмаков по ступеням.

— Тебе лучше уйти, — спокойно сказал Мендакс.

Когда Леон вышел из комнаты, Эймс Киитер уже стоял на лестничной площадке. Он коротко кивнул мужчине и свирепо воззрился на сына.

— Я же велел тебе не докучать эсквайру! Пошли вниз. — Он попытался отвесить сыну подзатыльник, но юноша увернулся и сбежал по лестнице.

Отец шагал следом.

— Где тебя носило? — спросил он. — Я сказал ждать моего возвращения. А вместо этого ты испарился.

— Телеграф! — пискнул Леон. — Ты слышал?

Лицо Эймса стало угрюмым, и он покачал головой.

— Ты из-за этого так разошелся? Мне следовало сообразить.

Леон не мог поверить, что его отец столь бесцеремонно отказывается признать важность сообщения. Сначала Мендакс, теперь он?

— Ну конечно! Война, папа! Война идет сюда!

— Не кричи на меня! — рявкнул Эймс. — Я слышал эту проклятую ленту и знаю, что там сказано! Но не собираюсь из-за этого дуть от страху в штаны! — Он шумно выдохнул. — В такое время, как теперь, надо сохранять спокойствие. Прочувствовать всю важность дня, а не бегать кругами, как дурак.

Леона словно обдало холодной волной.

— Па, что с нами будет? — Он ненавидел себя за то, что, задавая этот вопрос, был похож на маленького перепуганного мальчика.

— Ничего. Ничего, — твердо ответил отец. — Ты думаешь, магистр войны спать спокойно не может без этой колонии? Думаешь, ему известно название нашей системы? — Он нахмурился. — Или ты считаешь, что Император его знал?

Кулаки Леона невольно сжались. Его злило, когда старик говорил про Императора так пренебрежительно и без почтения.

Он открыл рот, чтобы возразить, но тут раздался тонкий женский вскрик. Отец и сын поспешили к входной двери, идя на голос, и увидели на улице людей, указывающих на юго-западную часть неба. На их лицах лежала тень нового страха. Леон вышел вперед и взглянул в том направлении.

Низкое солнце находилось у них за спиной, а небо было темно-синим, прорезанным несколькими длинными линиями серовато-белых облаков. В вышине виднелись призрачные луны, но его внимание привлекли огни.

На мгновение он не поверил своим глазам: это были полосы огня, тонкие, как нити, медленно двигающиеся по небу к далекому горизонту. Их было много, дюжина или больше. Трудно сказать наверняка. Снижаясь, они отражали солнечный свет.

— Вторжение, — выговорил, почти всхлипнул кто-то.

— Магистр войны! — Леон обернулся и снова увидел краснолицую женщину. Она тыкала пальцем в небо. — Он спускается к нам с орбиты!

— Они направляются к столице, — сказал другой наблюдатель. — Они ведь всегда так делают? Капсюли, или как там это называется? Битком набитые войсками и оружием!

— Капсулы, — поправил Леон больше для себя самого.

— Что такое, мальчик?

Леон обернулся к женщине.

— Я хотел сказать…

— Значит, ты у нас вдруг стал знатоком? — резко бросила она, сердито уставившись на него.

— Я читал в книжках, — слабо возразил Леон и поспешил продолжить, пока она не заговорила снова: — Я имею в виду, мы не знаем, что это такое. Огни в небе могут оказаться метеоритами. Я их видел.

Длинное узкое лицо женщины окаменело.

— Не неси чушь! — Она сверкнула глазами на отца Леона. — Эймс, твой парень в самом деле такой дурак, каким кажется? Вон, полюбуйся! — Она продолжала указывать на небо. — Легионес Астартес идут!

Юноша оглянулся на отца, ища поддержки, но Эймс лишь качал головой. Горожане снова заговорили разом, и его ответ никто и не услышал.

Состав из порожних грузовых капсул прошел сквозь ультрафиолетовую антибактериальную зону и выехал из горловины Небесного Крюка под щелчки срабатывающих сложных систем захватов и стыков магнитного рельса. Случайные вспышки искр и ходовые огни время от времени слабо озаряли внутренности складского комплекса у подножия космического элеватора. Точно такой же состав из капсул двигался в противоположном направлении, только контейнеры были загружены вакуумными упаковками с лиофилизированным урожаем. Под скрежет шестерней состав из шести капсул перешел на восходящую линию, и они поднимались по стальной рампе, пока не встали вертикально. Включилась приводная головка транспортера, и капсулы умчались в ночь. Через два часа они будут в зоне микрогравитации погрузочной станции в нижней точке геостационарной орбиты. Там разгрузочные механизмы освободят их, переместив груз в зону ожидания очередного межзвездного грузового корабля. Все происходило без участия человека.

Внизу, во дворе, пустые капсулы со скрежетом остановились, оказавшись под немигающим взглядом терагерц-волнового сканера. Дважды прокричала тревожная сирена, и состав отъехал в сторону. Все шесть капсул автоматически открылись. Наконечники манипулятора, похожего на паука, опустились с потолка и принялись обследовать внутренности капсул, выплевывая в темные углы струи едкой пены. Сенсор засек нечто внутри одной из капсул и запустил подпрограмму профилактической обработки. Существа из других биосфер никогда не проникали сюда во время погрузки выгрузки, вредитель из другого мира мог погубить всю экосистему планеты.

Предполагалось, что ничто живое не должно подниматься или спускаться по Небесному Крюку — никаких пассажиров, только инертный груз. Взлетно-посадочная полоса в Ноль-Первом, которую можно было бы считать космопортом, являлась единственным местом контакта между другими планетами и колонией, хотя пользовались ею крайне редко. Иногда там разгружались транспорты с товарами, но чаще корабли приходили, чтобы забрать и увезти урожай. Экипажи этих кораблей не утруждали себя тем, чтобы сойти на землю; заниматься швартовкой и отгрузкой они предоставляли своим когитаторам. Никто не хотел задерживаться на Виргер-Мос II дольше, чем это необходимо.

Сопла отыскали свою мишень и обрушили на нее потоки горячей жидкости, но биологическая форма внутри капсулы прошла сквозь стену кипящего дождя и выбралась на пол хранилища. Автоматическая система не была запрограммирована на то, чтобы отличать существо с разумным поведением от инопланетного вредителя, и никак не отреагировала, пока человек снимал с себя пластоидный костюм, защищавший от холода, и, сложив его, убирал в рюкзак, висящий у него за спиной.

Он снял сумку с плеча и разделил ее на две части, после чего пошел прочь. Вновь прибывший наугад пробирался по складу, аккуратно обходя автопогрузчики, пока не достиг одной из немногих доступных для человека ремонтных зон. Ею не пользовались десятилетиями, и открыть дверь было непросто; зато, сделав это, человек смог выбраться из сооружения на главную дорогу.