— Как это случилось? — простонал Малнор.

Таким растерянным этого воина не видел еще ни один из присутствующих.

К ним подошел Торгал. Он потирал покрасневшие глаза, окруженные желтоватыми тенями, а на нагруднике доспеха зияла безобразная прореха — рваная полоска обожженного керамита, оставленная черной рвотной массой.

— Надо вернуться к флотилии, — сказал он. — Вернуться к примарху.

На глаза Аргел Талу попались рассыпанные по палубе зазубренные обломки его мечей. Он постарался подавить чувство потери и потянулся к разряженному болтеру. Как только пальцы в рукавице сомкнулись вокруг приклада, на счетчике боезапаса ретинального дисплея вспыхнул «0».

— Сначала необходимо добраться до мостика.

Все люди на борту корабля погибли.

Именно этого и опасался Аргел Тал, когда, пошатываясь, проходил по коридорам корабля. Его опасения обретали реальную форму, по мере того как отделения Седьмой роты докладывали об одном и том же.

Они остались здесь одни. Все сервиторы, все слуги, все рабы, проповедники и ремесленники были мертвы.

В поисках признаков жизни Несущие Слово прочесывали палубу за палубой, помещение за помещением.

Эсминец «Песнь Орфея», уступая размерами «Де Профундис», был создан для атаки, а потому, в отличие от большинства штурмовых крейсеров Астартес, имел узкий обтекаемый корпус. Его экипаж в полном составе насчитывал около тысячи человек и аугментированных сервиторов плюс сотня Астартес — целая рота.

В живых осталось девяносто семь Астартес. И ни одного человека.

Трое Астартес просто не очнулись, в отличие от всех остальных. Аргел Тал приказал сжечь их тела, а останки выбросить через шлюз, как только корабль выйдет из зоны варп-штормов.

Когда и если это вообще произойдет.

Свидетельства гибели людей остались повсюду. Аргел Тал, лишенный возможности ощущать страх, не был неуязвим для отвращения и жалости. Каждый труп, мимо которого он проходил, смотрел на него безжизненным взглядом. Рты мертвецов были разинуты в безмолвном крике. Сморщенные, пожелтевшие глаза обвиняли его на каждом шагу.

— Мы должны были защитить их от этого, — сам того не желая, пробормотал он вслух.

— Нет. — Тон Ксафена исключал любые возражения. — Они были всего лишь вспомогательным ресурсом легиона. Мы выполняем задание легиона, и они стали той ценой, которую мы заплатили.

«Но не единственной ценой», — подумал Аргел Тал.

— И это разложение, — добавил он. — Я не понимаю.

Несущий Слово с каждым пройденным шагом двигался все быстрее, и на подходе к капитанскому мостику он уже почти бежал. Сила переполняла его тело, такое слабое еще несколько минут назад.

Они шли по центральному проходу, тянувшемуся вдоль всего корабля, словно позвоночный столб. Еще недавно в любое время дня и ночи по нему сновали члены экипажа, спешившие по своим делам.

Но не сейчас. Тишину переходов нарушали только шаги Аргел Тала и его ближайших братьев. На полу повсюду лежали высохшие и сморщенные тела, овеваемые сухим затхлым воздухом из кислородных фильтров корабля.

— Они мертвы уже несколько недель, — заметил Ксафен.

— Это невозможно, — возразил Малнор. — Мы пробыли без сознания всего несколько минут.

Ксафен, присевший на корточки около высохшего тела сервитора, поднял голову. Неповрежденные бионические элементы выпали из сморщенных конечностей трупа и лежали рядом на полу.

— Без сознания? — Капеллан покачал головой. — Мы не теряли сознания. Я почувствовал, как оба мои сердца разорвались под когтями этой твари. Я умер, Малнор. Мы все умерли, как и посулил демон.

— Но сейчас мои сердца бьются, — заявил сержант. — И твои тоже.

Аргел Тал и сам это видел. Ретинальные дисплеи не могли лгать.

— Сейчас не время, — сказал он. — Нам надо попасть на мостик.

Воины двинулись дальше, перешагивая через сморщенные трупы, которые по мере приближения к мостику попадались все чаще.

На капитанском мостике их ожидало восемьдесят одно мертвое тело.

Одни распростерлись на полу, другие ссутулились, но остались сидеть, кое-кто, умирая, упал, свернувшись в клубок, тогда как большинство так и остались на своих местах.

— Они знали, что происходит, — сказал Ксафен. — Смерть не была мгновенной. Они что-то чувствовали перед гибелью.

Аргел Тал нерешительно остановился у скрюченного тела капитана Янус Силамор, свернувшейся на командном троне, словно в последние мгновения жизни она пыталась спрятаться от надвигающейся угрозы. Аргел Тал взглянул на ее иссохшее, почти мумифицированное лицо и все понял.

— Боль, — сказал он. — Они чувствовали боль.

Даготал уже подошел к пульту управления и вытащил из-за него тело дежурного офицера. Труп шлепнулся на палубу, но его и там не оставили в покое: подошедший Ксафен начал исследовать тело, кромсая его своим боевым ножом. Даготал пробормотал непристойное колхидское ругательство.

— Я могу управлять гравициклом, сэр, но не имперским боевым кораблем, даже если бы на нем имелись рабы для поддержания работы двигателей.

Аргел Тал отвернулся от останков капитана.

— Для начала дай мне общий обзор.

Он опять отметил, что его голос звучит как-то не так. Как будто рядом с ним кто-то в насмешку произносил те же самые слова.

— Мы намертво зависли в космосе. — Даготал повернул несколько переключателей, но не добился ни малейшего эффекта. — Энергия подается не во все системы. Далеко не во все. Поле Геллера активно, но нам не хватает пустотных щитов, плазменных двигателей, энергетического оружия, ракетных установок и систем жизнеобеспечения на половине палуб.

— А маневровые ускорители?

— Сэр. — Даготал неуверенно помялся. — После полной остановки нас довольно далеко отнесло штормом. С учетом этого, не имея варп-двигателей… если лететь на одних маневровых ускорителях, нам потребуется не меньше трех месяцев, чтобы выбраться из этой… туманности.

— Это не туманность, — пробормотал Ксафен. — Вы же видели, что творится снаружи. Это не туманность.

— Ну, из этой преисподней, — огрызнулся Даготал.

— Преисподняя подходит больше, — согласился Ксафен, все еще продолжая свое занятие.

Аргел Тал поднял тело капитана Силамор с не по росту большого командирского трона, предназначавшегося для Астартес, и отнес к остальным телам, сложенным на краю командирской рубки. Вернувшись, он занял ее место, и броня лязгнула о металлическое сиденье.

— Включай ускорители, — приказал он. — Чем скорее мы двинемся с места, тем скорее вернемся к флотилии.

— Обескровлены, — объявил Ксафен.

Он выпрямился с ножом в руке, оставив на полу останки обследованного тела. Вскрытие трупа вокс-офицера Амала Врея никогда не попадет в официальные сводки, но оно, бесспорно, было весьма тщательным.

— Тела, — пояснил Ксафен. — Они обескровлены. Что-то высосало кровь из их вен и тем самым убило.

— Ингетель?

— Нет, Ингетель был с нами. Это сделал кто-то из его родичей.

Его родичи. Слова демона с болезненной ясностью всплыли в мозгу Аргел Тала. «Да. Один из моих родичей. Он идет за тобой».

Он ощутил внутри что-то скользкое. В его теле что-то шевельнулось, обвиваясь вокруг костей рук и ног, сворачиваясь тугой спиралью вокруг позвоночника.

— Вызвать всех воинов на мостик, — приказал он, слыша в мозгу эхо собственного голоса, беззвучно повторявшее его слова.

— И, Даготал, — продолжил Аргел Тал, — выводи нас отсюда.

Корабль, ковыляющий от края варп-шторма, разительно отличался от благородного имперского судна, ворвавшегося в бурю. Сквозь истонченную мембрану поля Геллера просачивался туман психической энергии, корабль медленно вращался, что свидетельствовало о неисправности систем управления и поврежденных стабилизаторах.

С его искореженных мачт связи постоянно передавался один и тот же сигнал, и слова на колхидском наречии чередовались с треском расстроенного вокса.