С течением времени незаметное присутствие демона заслоняла мучительная усталость. Раум никуда не ушел, он остался поблизости. Демон дремал, его холодная сущность пыталась согреться в мозгу Несущего Слово.

Чудовищные трансформации, произошедшие с его телом и доспехами, наконец пошли вспять. Керамит трескался и заново восстанавливал герметичность. Костяные наросты ушли под кожу и растворились в скелете, откуда и вышли. Как еще давно обещал Ингетель, процесс не был безболезненным, но Гал Ворбак уже прошли сквозь пламя этих мучений. В конце концов, это всего лишь боль, а им приходилось переживать и худшее. Некоторые заворчали, когда начала восстанавливаться физиология Астартес, но никто не застонал, пока трещали кости и скручивались мускулы.

Тем не менее их заметили. Воины из других легионов видели их до и после битвы, и многие в той или иной мере проявили свое брезгливое недовольство. Повелители Ночи попросту не подходили близко к Гал Ворбак, а когда Аргел Тал подошел к Севатару, капитан снял шлем и сплюнул кислотную слюну под ноги Несущему Слово.

Сыны Хоруса — Астартес самого Воителя — с гораздо большим желанием обсуждали их изменения. Аргел Тал неохотно шел им навстречу, зато Ксафен, медленнее остальных восстановивший облик Астартес, казалось, с радостью стремился просветить Сынов Хоруса относительно будущего, уготованного избранным воинам богов.

Аргел Тал подождал еще час, пока его кости перестанут скрипеть и стонать от боли, а затем ощутил настоящее блаженство, когда отстегнул зажимы на вороте и снял шлем.

На поле боя пахло выхлопными газами и насыщенной химическими снадобьями кровью, но он едва ли это заметил, впервые за несколько недель ощутив на лице дуновение ветра.

Сзади послышались уверенные и тяжелые шаги. Он понял, кто это, даже не оборачиваясь.

— И как ты себя чувствуешь? — раздался ожидаемый голос.

— Сильным. Чистым. Праведным. А потом холодным, опустошенным. Подвергшимся насилию. — Аргел Тал повернулся и посмотрел в глаза подошедшему. — Я и сейчас чувствую внутри себя демона. Но он ослабел и дремлет. Я уже пережил изменения и обратные превращения, но и теперь не могу этого описать. Меня беспокоит сознание, что все это повторится, но в то же время я этого жду. Я… мне не хватает слов, чтобы выразиться точнее.

— Мы видели, как вы сражались, — заметил его собеседник. — Настоящие «благословенные сыны».

Аргел Тал сделал глубокий вдох, все еще наслаждаясь воздухом мира, а не профильтрованным кислородом доспеха.

— Перед битвой я был резок с тобой, наставник. Я прошу прощения.

Улыбка не затронула губ Эреба, но в его глазах на мгновение вспыхнула искренняя теплота.

— Больше не наставник.

Аргел Тал отвел взгляд, уставившись на поле сражения.

Тысячи и тысячи закованных в броню тел. Сотни разбитых танков. Корпуса сбитых десантных катеров, еще догорающих в воронках. Оживленные вопли Пожирателей Миров, собирающих черепа. Назойливое жужжание цепных мечей — воины семи легионов-изменников с их помощью потрошили трупы, собирая трофеи.

— Я не жалею, что много лет назад предпочел меч крозиусу. Как я уже не раз с тех пор убедился, чтобы стать проповедником, мне не хватает слов.

Эреб подошел ближе и встал рядом с бывшим учеником, осматривая картину опустошения. На его броне, потрескавшейся и сильно обожженной, были отчетливо заметны следы сражения. Эреб никогда не посылал воинов в битву без того, чтобы возглавлять их лично. Выпуклые гравировки, описывающие его подвиги аккуратными колхидскими рунами, утратили цвет в пламени, и из-под содранной краски блестел металл керамита.

— Я уверен, в ту ночь состоялась первая попытка Астартес убить другого Астартес.

Аргел Тал ничего не забыл.

— Как-то давно, когда я в последний раз стоял в городе Серых Цветов, примарх мне говорил, что ты простил меня за ту ночь.

— Примарх был прав.

Аргел Тал прищурился:

— Я никогда не просил у тебя прощения. Только не за тот случай.

— Тем не менее я тебя простил. Ты полагаешь, что я в своих методах зашел слишком далеко, а я так не считаю. В этом вопросе мы никогда не придем к единому мнению. А ты уверен в правильности подобной реакции? В том, что было справедливо поднять оружие на своего брата? Ты был прав, когда пытался убить капеллана своего легиона?

— Да, — без колебаний ответил Аргел Тал. — Я и сейчас верю в свою правоту. Я бы убил тебя, если бы мне представился такой случай.

Лицо Эреба осталось бесстрастным.

— Если не считать той первой и последней измены, ты был лучшим учеником. Верным, умным и сильным сердцем и волей.

Верным.

Мысль Раума была сонной, едва оформленной в пелене усталости. Она заставила Аргел Тала насторожиться, поскольку он догадывался о намерениях демона.

— Порой я задаюсь вопросом, — сказал он, — какая часть нашей лояльности запрограммирована в нашей крови.

Вмешательство не укрылось от Эреба.

— Геносемя меняет любой легион, но Несущие Слово не станут с одинаковым пылом следовать за Аврелианом к победе и к поражению. Мы идем за ним, потому что он прав, а не потому, что так велит нам долг.

Аргел Тал кивнул, не выражая ни согласия, ни протеста.

— Мне нужны ответы, — сказал командир Гал Ворбак.

Он произнес это таким твердым и суровым тоном, что Эреб повернулся к нему лицом.

— Ты считаешь, сейчас подходящее для этого время? — спросил он.

Аргел Тал цинично усмехнулся в лицо своему бывшему наставнику.

— Мы стоим среди останков двух легионов, уничтоженных руками изменников на поле первого сражения гражданской войны в Империуме. Сейчас самое время поговорить о предательстве, Эреб.

Губы капеллана дрогнули в намеке на улыбку.

— Спрашивай.

— Ты и так прекрасно знаешь, о чем я спрошу, так что избавь меня от повторения вопроса.

— Примарх. — Эреб, оставаясь, как обычно, политиком, заговорил бесстрастным тоном. — Ты хочешь, чтобы я рассказал, чего мы с главной флотилией легиона достигли за те сорок лет? Сейчас не время для подобного разговора. Большая часть из того, что мы узнали, содержится в «Книге Лоргара».

Скривившиеся губы Аргел Тала показали его отношение к такому ответу.

— Которая, как мне кажется, наполовину написана тобой лично, — сказал повелитель Гал Ворбак.

Эреб признал его замечание легким наклоном головы.

— Да, я добавил туда некоторые ритуалы и молитвы. И Кор Фаэрон тоже. Мы многому научились и направляли примарха не реже, чем он нас.

Аргел Тал недовольно заворчал:

— Выражайся яснее.

— Как скажешь. Подожди-ка секунду.

Эреб опустился на одно колено и вонзил свой гладиус в горло агонизирующего воина Гвардии Ворона. Двинувшись дальше, он вытер кровь с клинка промасленным лоскутом ткани, который достал из поясной сумки.

— Ты не знаешь, как все это было, Аргел Тал. После посещения Великого Ока Лоргар был… в смятении. Его вера в Императора уже рухнула, а истина, обретенная на краю Галактики, не столько вдохновляла его, сколько причиняла мучения. Им на долгие месяцы овладела нерешительность. Кор Фаэрон снова принял на себя командование флотилией, и нам ничего не оставалось делать, как обрушивать свою ярость на все встреченные миры. Несмотря на возвращение Лоргара, легион не ощущал радости от присутствия примарха. По правде говоря, Аврелиан не был уверен, что человечество готово узнать об этом… ужасе.

У Аргел Тала кожа покрылась мурашками.

— Ужасе?

— Это слово примарха, а не мое. — Эреб толкнул ногой еще одно тело. Когда из решетки шлема послышался хриплый вздох, капеллан повторил процедуру казни, не забыв вытереть клинок. — Легион не противился новой вере. Мы в равной мере не только воины, но и философы и этим гордимся. Все знали, как боги много поколений назад сеяли зерна веры в нашу цивилизацию. Созвездия. Культы, всегда обращавшиеся к звездам за ответами. Сами Старые Дороги. Лишь несколько Несущих Слово воспротивились истине, тогда как большинство в какой-то мере всегда ее ощущали.