— Кто это? — спросил у Богудара Хавсер.

— Гуннар Гуннхильт, прозванный Владыкой Гуннов, ярл Онн.

— Это ярл Первой роты? — переспросил Хавсер.

Богудар кивнул.

Три роты. Три роты? Что такого могло произойти на Никее, чтобы вызвать сюда три роты Волков?

Владыка Гуннов отодвинул Огвая и подошел к Хавсеру.

— Это и есть скальд? — спросил он.

Он обхватил огромными ладонями голову Хавсера и повернул лицом вверх, вглядываясь в его глаза, потом открыл ему рот и наклонился, принюхиваясь к дыханию, словно осматривал животное.

Наконец Астартес отпустил Хавсера и отвернулся.

— Уже началось? — спросил Огвай.

— Да, — ответил Скарссен. — Но пока только вступительная часть. Они еще не знают, что мы здесь.

— Я бы не хотел, чтобы они узнали, — заговорил Охтхере Вюрдмастер.

Вюрдмастер стоял позади сидевших ярлов среди нескольких других рунных жрецов, настороженно наблюдавших за происходящим. Все они часто дышали, слегка приоткрыв рты, но на жреца Скарссена вулканическая жара, казалось, не действовала. Даже пробивавшиеся сквозь стены пульсирующие отблески на его лице приобретали зеленоватый оттенок, словно холодное свечение. Вюрдмастер переглянулся с Ауном Хельвинтром. Между ними как будто что-то промелькнуло.

— Я бы не хотел, чтобы они знали, — повторил Вюрдмастер.

— Нас явно вызвали сюда из предосторожности, — сказал Владыка Гуннов. — Не забывайте об этом. Мы применим силу только в том случае, если вюрд обернется против нас. Но если это случится, придется действовать без пощады, помня лишь об одном — обеспечить безопасность главного объекта. Кто-то или что-то, препятствующее нам в подобной ситуации, должно быть уничтожено. Это всем ясно? И неважно, кто это будет. Это наш долг. Постарайся, чтобы это дошло до всех воинов Тра.

Вюрдмастер кашлянул.

— Что-то хочешь сказать, жрец? — спросил Владыка Гуннов.

Вюрдмастер кивком указал на Хавсера.

— Ты сказал, что здесь можно разговаривать безопасно, — заметил Владыка Гуннов.

— Настолько безопасно, насколько это возможно, — ответил Вюрдмастер. — Но я не вижу необходимости обсуждать стратегию Стаи в присутствии скальда. Он может где-нибудь подождать.

— Варангр! — позвал Скарссен.

От стены отошел его герольд.

— Слушаю, Скарсси.

— Вар, отведи куда-нибудь Ибн Русте.

— Куда, Скарсси?

— Я думаю, его сразу после высадки надо было отправить в тихую комнату.

— В самом деле, Скарсси? В тихую комнату?

— Да, Вар! — резко бросил Скарссен. Потом повернулся к Владыке Гуннов. — Какие-то проблемы?

Владыка Гуннов пожал плечами и усмехнулся, издав короткое утробное урчание леопарда.

— Вальдор особо подчеркнул, чтобы мы не совершали никаких провокаций, но мы ведь подчиняемся не его приказам, верно, жрец?

Вюрдмастер неторопливо наклонил голову:

— Как тебе будет угодно, Владыка Гуннов.

— Мне здесь вообще ничто не угодно. Даже просто здесь находиться и то не угодно. Мне не нравится предмет этого совета, не нравится, что ставки так высоки, не нравится дьявольское политиканство и хождение вокруг да около. Но вот запереть этого коротышку в тихой комнате доставит мне некоторое удовольствие.

Все Волки в зале рассмеялись. Хавсера пробрала дрожь.

— Сюда, — позвал его Варангр.

Герольд Фиф направился к выходу, но Вюрдмастер задержал Хавсера:

— Мне говорили, что ты был с Длинным Клыком, когда его нить оборвалась.

— Да, я был с ним.

— Не забывай, куда он тебя ведет, — посоветовал Вюрдмастер. — Он увел бы тебя и дальше, если бы осмелился.

Варангр и Хавсер покинули зал и стали спускаться по тоннелю к загадочной «тихой комнате». Едва они шагнули в проход, как Хавсер ощутил тошноту.

— Достает до самых кишок, верно? — самодовольно спросил Варангр. — Как нож. Нет, как раскаленное клеймо.

— Что это?

— Это они, — ответил герольд, как будто этого было достаточно.

Пол тоннеля дрожал от тектонического гула, за стекловидными стенами полыхали оранжевые потоки лавы. У Хавсера перед глазами все расплывалось. Чтобы не упасть, он, не обращая внимания на опасность обжечься, прислонился к стене тоннеля.

— Ты привыкнешь, — заверил его Варангр. — Даже не знаю, что хуже: ощущать их присутствие или чувствовать их противодействие.

В конце тоннеля из-под потолка на них смотрел глаз оберега.

Они прошли под ним, и Варангр направил Хавсера в просторную квадратную комнату, лишь немного уступавшую по величине залу, в котором остались фенрисийские ярлы. Пол здесь образовывал слой серой пирокластической породы, а свет от раскаленной лавы проникал сквозь стены и потолок. На серых каменных блоках, высеченных из пластинчатых глыб, сидели шесть фигур. Как только Варангр и Хавсер появились у входа, все они одновременно встали и повернулись в их сторону.

— Можешь закусить. — Варангр показал на поднос, стоявший на каменном блоке поменьше.

На подносе лежали сухие пайки, стояли кувшин с нагревшейся водой, фляга с мьодом и блюдо, закрытое крышкой. Хавсер по запаху сразу определил, что под крышкой находится сырое мясо, которое уже начало портиться от такой жары.

— Располагайся, — бросил ему Варангр и ушел.

Хавсер стал рассматривать стоящие перед ним фигуры.

Все они были высокими, выше, чем он сам, и все были женщинами, одетыми в искусно украшенные доспехи с высоким воротом. В свете вулканической лавы их броня казалась золотой либо бронзовой. Несмотря на жару, на каждой из женщин был еще и длинный плащ из роскошной темно-красной ткани. С поясов и пластин брони свисали тонкие пергаменты, манускрипты и молитвенные свитки, прикрепленные алыми восковыми печатями и лентами. Каспер Хавсер мог перечислить несметное количество основательных исторических исследований на тему огромного значения и применения молитвенных лент. Он хорошо знал, каким важным и психофизически мощным считалось записанное слово в примитивных культурах. Во многих древних человеческих цивилизациях молитвы, заклинания или проклятия, записанные обрядовым способом и прикрепленные к человеку во время ритуала, считались наделенными сверхъестественной силой. Они оберегали своего владельца, отводили от него зло и привлекали удачу, а также превращали желаемое будущее в реальность.

То, что у этих женщин, словно у пилигримов древности, имелись подобные украшения, казалось Хавсеру самым ярким признаком язычества, какой он когда-либо видел в своей жизни. Учитывая довольно долгий период, проведенный им с Влка Фенрика, это говорило о многом. Обитателей Фенриса формировал суровый климат планеты. Эти женщины обладали холодной привлекательностью, а их оружие и доспехи явно были продуктом высоких технологий Терры. Каждая держала длинный серебристый меч — силовой клинок невероятной красоты. Острия мечей упирались в пол у ног женщин. Закрытые броней руки покоились на рукоятях.

Ни на одной из них не было шлема, но решетчатые горжеты золотых доспехов поднимались до середины лица, скрывая рот и нос. Глаза без носа и рта. Глаза над золотой решеткой. Они вызвали в нем старые воспоминания, потускневшие и далекие. Рот, улыбающийся рот под закрытыми шлемом глазами.

Глаза этих женщин смотрели внимательно, не мигая. Их головы были гладко выбриты, за исключением длинного пучка на затылке.

— Кто вы? — спросил он, вытирая пот с липкого лба.

Они не отвечали. А ему не хотелось на них смотреть. Это было очень странно. Голова закружилась сильнее, чем прежде, и к горлу подступила тошнота. Перед ним стояли прекрасные женщины с великолепными фигурами, но у него не было ни малейшего желания смотреть в их сторону. Куда угодно, только не на них. Они словно отталкивали его взгляд. Само их присутствие вызывало дрожь.

— Кто вы? — отвернувшись, повторил он. — Что вы такое?

Никакого ответа. До него донесся тончайший скрип меча, поднятого с пола. Хавсер, не оборачиваясь, выхватил секиру. Он сделал это одним плавным и уверенным движением, как учил Богудар: левой рукой обхватил оголовок, прижал его большим пальцем и почти подбросил оружие, высвобождая из пласталевой петли, а затем перехватил рукоять посредине правой рукой, а левую передвинул вперед, так что секира оказалась почти на уровне груди, готовая нанести удар.