— Что за триггер? — спросил Хавсер. — И что такое холодный сон?

Константин Вальдор заглянул в свой информационный планшет.

— Кроме всего прочего, ты был удостоен награды Даумарл. Твой труд заслужил признание многих ученых внутренних систем. Некоторые из твоих работ стали трамплином для целого ряда научных исследований и оказали позитивное влияние на общество. Консерваторий пользовался немалым политическим влиянием.

— Это не так, — возразил Хавсер. — Нам приходилось бороться за каждую мелочь.

— А разве другим политическим органам не приходится этого делать? — спросил стоявший рядом Ралдорон.

— Нет. — Хавсер так резко дернулся, что отвалился один из приборов, закрепленный на его коже. — Консерваторий — это научное учреждение с небольшими полномочиями. Мы не пользовались никаким влиянием. Я ушел оттуда в тот момент, когда Консерваторий должен был перейти под опеку администрации Гегемонии. Этого я не мог перенести. Не говорите мне о политическом влиянии. Нас просто бросили на съедение волкам. — Он поспешно оглянулся на Короля Волков. — Я не хотел никого оскорбить, сэр.

Русс снова раскатисто захохотал, устрашающе сверкнув клыками.

— Постарайся больше так не делать, дорогой братец, — сказал ему Фулгрим. — Ты его пугаешь.

— Мне кажется, вы могли бы иметь огромное влияние, — заметил Вальдор. — Если мне позволено высказать свое мнение, сэр, вашим основным недостатком была наивность. Вашей работой восхищались на самом высоком уровне, и вы пользовались негласной защитой. Об этом было известно другим учреждениям политической машины Империума. Вас боялись. Вам завидовали. А вы этого не видели и не знали. Это очень распространенная ошибка. Ты был превосходным ученым и пытался руководить исследовательским учреждением. Надо было заниматься своей непосредственной работой, а управление оставить кому-нибудь более подходящему. Кому-то сообразительному и искушенному, кто мог бы отгонять волков. — Вальдор повернулся к Руссу. — Это метафорическое выражение, мой лорд.

Русс весело кивнул:

— Ничего, Константин. Мне доводилось снимать головы и метафорически.

— Эту роль всегда исполнял Навид, — тихо, словно самому себе, сказал Хавсер. — Ему нравилось разбираться в махинациях Гегемонии и других академий. Он просто обожал соперничество при получении грантов и отчаянно торговался, когда речь шла о фондах на материально-техническое снабжение.

— Так это и есть Навид Мурза? — спросил Вальдор. — Да, вижу. Погиб молодым. Да, вы были отличной командой. Твой яркий талант в полевых исследованиях опирался на его безграничный энтузиазм в бюрократической области. Его убили в Осетии.

— Его смерть может иметь большое значение, — заметил один из Кустодес.

— Да ну! — фыркнул Хавсер. — Навид погиб от бомбы мятежников.

— Это неважно, — возразил Вальдор. — Бомба устранила его из Консерватория, и ты лишился необходимой поддержки.

— Я решил отправиться на Фенрис не из-за смерти Навида Мурзы, — решительно произнес Хавсер. — Эти два события разделяет несколько десятилетий. Я не могу поверить…

— Кругозор твоего мышления слишком узок, сэр, — сказал кустодий по имени Амон. — Мурзу устранили, а вместе с ним устранили и все преимущества, обеспечиваемые им для тебя и для Консерватория. Ты нашел ему полноценную замену? Нет. Он долгое время был твоим другом, ты к нему привык. Ты сам взялся за эту работу, хотя и сознавал, что не обладаешь достаточными способностями. Ты был вынужден стать политиком, потому что не хотел искать замену, считая это предательством. Ты не мог предать его память.

— И когда пришло время, ты был измотан, Каспер, — продолжил Фулгрим. — Ты устал от долгих лет бюрократической возни, долгих лет работы, которую прежде выполнял Мурза. И от того, что не мог в полную силу заняться любимым делом. Ты был готов отправиться на Фенрис.

— Но вопрос о триггере остается открытым, — заметил Аун Хельвинтр.

— Да, это для нас загадка, — согласился Вальдор.

— Зато определен момент времени, — сказал Тифон.

Терминатор в пепельно-серой броне стоял у противоположного края кушетки и, как и Вальдор, время от времени заглядывал в информационный планшет.

— Значит, он созрел, — сказал Фулгрим.

— Да, при всем моем уважении, мой лорд, — подтвердил Тифон. — Объект был готов. Я имел в виду, что именно в это время кто-то его направил.

Он посмотрел в информационный планшет.

— Кассета восемь-шесть-девять-альфа, — продиктовал он.

Вальдор тоже взглянул на информационный планшет, а Фулгрим вытащил свой.

— Я назвал раздел, где хранится доклад Генрика Слассена, младшего секретаря, которому было поручено организовать переход Консерватория под юрисдикцию Администратума.

— Это была последняя капля, переполнившая чашу моего терпения, — пояснил Хавсер. — Слассен гнусный тип. Он нисколько не ценил то, что я…

— Вполне возможно, что он был более лояльным союзником, чем ты думал, Хавсер, — сказал Фулгрим. Улыбка примарха вселяла спокойствие и уверенность, а его голос звучал доброжелательно. — Сразу после того, как ты уволился и исчез, он отправил в высшие инстанции свой доклад. У нас имеется его копия. Слассен рекомендовал сохранить независимость Консерватория. Он утверждал, что поглощение Администратумом может серьезно ослабить работу Консерватория и сократить приносимые им Империуму выгоды.

— Его предложение было одобрено лордом Малькадором, — сказал Вальдор. — И Сигиллит своей печатью ратифицировал документ, обеспечивающий автономность Консерватория.

— Сигиллит? — переспросил Хавсер.

— Он всегда проявлял большой интерес к твоей работе, — сообщил Вальдор. — Мне кажется, он был вашим тайным защитником. Если бы не внезапное исчезновение, сэр, ты получил бы всю полноту власти. Вам увеличили бы штат сотрудников, и масштабы деятельности тоже возросли бы. Я думаю, через три-пять лет ты мог бы стать секретарем совета Внутренней Гегемонии. И обладал бы огромным влиянием.

— Но первый капитан Тифон абсолютно прав, — сказал Фулгрим. — Нельзя так бурно реагировать. Твое разочарование скоро рассеялось бы. Тот, кто тобой управлял, должен был активировать триггер в этот небольшой промежуток времени, иначе он рисковал утратить контроль над агентом, которого продвигал в течение пятидесяти лет.

Хавсер вскочил. Все прикрепленные сенсоры один за другим отвалились.

— Сэр, мы еще не закончили! — протестующе воскликнул один из медиков.

Фулгрим поднял руку, чтобы его успокоить.

— Никто не способен так долго готовить агента и тратить на него столько сил, — тихо произнес Хавсер.

— Они способны, Каспер, — заверил его Фулгрим. — Главные ведомства Империума без лишних раздумий назначают агентом новорожденного младенца и внедряют его на протяжении всей жизни. Как правило, сам агент ни о чем даже не подозревает.

— И вы могли бы это сделать? — спросил Хавсер, глядя в лицо кустодия.

— Мы все в случае необходимости поступили бы так же, — спокойно ответил Вальдор. — Разведка имеет первостепенное значение.

— Мы продержали тебя во льду девятнадцать великих лет только для того, чтобы узнать, кто за тобой стоит, — добавил Русс.

— Можно сделать кое-какие прогнозы, — сказал Аун Хельвинтр. — Вюрд можно проанализировать. Точно так же можно проанализировать характер человека, и тогда станет ясно, какую карьеру он может избрать и где он окажется в определенные моменты жизни. Опытный прорицатель ради особой цели способен составить схему человеческой жизни и растить его, словно дерево, ухаживать и направлять в нужную сторону.

— Но кто же так со мной поступил? — спросил Хавсер.

— Тот, кто воспользовался твоими врожденными способностями, Каспер, — сказал Фулгрим. — Тот, кто решил использовать твое бескорыстное стремление к утраченным знаниям в своих целях.

— Он имеет в виду нашего заблудшего брата, — пояснил Король Волков.

Кустодий по имени Амон вывел Хавсера из огромного зала командного пункта через высеченный мелтером коридор, охраняемый Астартес Девятого и Четырнадцатого легионов. Кустодий нес свое церемониальное оружие, Копье Хранителя — великолепно украшенную алебарду, в которую был искусно встроен болтер. В тоннеле было душно и очень жарко. Хавсер слышал непрерывный гул атмосферных процессоров, предохранявших рукотворные сооружения Никеи от мгновенного превращения в пепел. Сердце Хавсера бешено колотилось, и он по-прежнему страдал от тошноты. Прекрасный примарх Фулгрим предположил, что ему надо прогуляться и привести мысли в порядок, и Хавсер опять отметил, что его жизнью управляет кто-то другой.