Неприятное ощущение возникло не только у Сарашины. На грани срыва были все обитатели башни, а не только страдающие от перегрузки астропаты. Черные Часовые стали чрезмерно раздражительными, словно постоянное напряжение измотанных псайкеров каким-то образом просачивалось сквозь пси-защиту их шлемов и раздувало агрессию. Ситуация напоминала затишье перед боем, когда напряженность нарастает до непереносимого уровня, а потом единственный выстрел дает сигнал к началу кровопролития.
Контакт с верным Императору легионом должен был бы порадовать Сарашину, но она никак не могла избавиться от ощущения, что это послание стало предвестником чего-то настолько ужасного, что ее разум не в состоянии это постичь. Она сознавала, что слишком поддается своим эмоциям. В конце концов, событие такого масштаба не могут не заметить оракулы. Предсказание будущего не слишком надежное дело, но неужели от их внимания ускользнет то, что внушает ей такой страх?
Однако она ничего не знала наверняка, и это пугало больше всего.
Что-то коснулось ее верхней губы. Сарашина потрогала кожу, и кончики пальцев стали липкими. Из носа непрекращающейся струйкой текла кровь, и ее вкус уже ощущался во рту. Сарашина негромко застонала.
— О нет, — прошептала она, когда головная боль превратилась в раскаленное копье, пронзающее мозг.
Ее слепозрение внезапно нарушилось, словно картинка пиктера, к которому поднесли мощный магнит. Сарашина покачнулась, на миг утратив равновесие. Но мир, словно обезумев, вдруг стал раскачиваться, и она упала на мозаичный пол зала мысли, сбитая с ног невероятно мощным и необъяснимым потоком психической энергии.
Катаклизм был вызван появлением Алого Короля и разрушением колоссальных защитных барьеров вокруг золотых ворот в подземелье. Зародившаяся в горах взрывная волна была подобна той, которая возникает после применения ядерного оружия. Цунами психической энергии из подземной лаборатории яростным потоком захлестнуло все уровни Дворца, и его воздействия не избежал ни один разум.
Ударная волна потрясла горы до самого основания, позолоченные башни Дворца качнулись, и бесценные статуи попадали со своих пьедесталов. Шквал безумия, страха и паники, зародившийся во Дворце, словно давно забытая эпидемия чумы, прокатился по всему миру.
Толпы безумцев, вооруженных палками и камнями, осаждали здания дворцового комплекса и в жестоких схватках сталкивались с другими такими же лунатиками, хотя ни один человек был не в состоянии объяснить причины подобной жестокости. На мраморные полы и золоченые стены залов хлынула кровь, сумасшествие распространялось по роскошным галереям, и Крышу Мира захлестнуло безумие.
Погромы закончились, не успев толком начаться, люди осознали свое безумие и разбрелись зализывать раны, оплакивать потери и удерживать друг друга от мщения. За считаные минуты психическая ударная волна скатилась с вершин Дворца и со скоростью лесного пожара распространилась по планете.
Те, кто находился на темной стороне планеты, мучились ночными кошмарами, каких не знали с самого мрачного периода Древней Ночи. Генетическая память о тех ужасных временах вызвала у всех спящих сны, в которых залитые кровью города подвергались планетарной бомбардировке и целые народы порабощались жестокими завоевателями.
В городах Терры жители просыпались с воплями ужаса, и миллионы людей, чья психика не выдержала панической атаки, кончали жизнь самоубийством. Многие просыпались совершенно другими личностями, поскольку их мозг претерпевал кардинальные изменения. Ментальные связи стирались без следа, в результате чего отцы, матери и дети забывали друг друга, разрушая семьи.
В тех местах, где барьер между реальностью и варпом был тоньше обычного, воплощения кошмаров появлялись в природе. С гор спускались волки с черной шерстью, которые вырезали целые селения, и никакое оружие не могло их остановить. Местами катастрофические выбросы энергии варпа приводили к вообще ничем не объяснимому исчезновению обитателей, и после них оставались опустевшие города.
Самонадеянная выходка Магнуса затронула всех обитателей Терры без исключения, но нигде последствия его появления не проявились так катастрофично, как в Городе Зрения.
Колоссальный поток необузданной психической энергии вспучился, как перегретая плазма за мгновение до отказа системы охлаждения, и Сарашина закрыла свое сознание от посторонних воздействий, прибегнув к психической защите. Он чувствовала, как шквал энергии варпа, зародившийся в самом центре Дворца, перехлестывает через горные вершины и распространяется по склонам.
Но даже и без связи с внешним миром она ощутила, как волна психической энергии, запертая в зале мысли, нашла выход через астропатов хора «Прим». Пятьсот человек погибли в первое же мгновение, когда разряд накопившейся энергии превратил их мозг в горстку пепла.
Остальные астропаты одновременно разразились воплями, страдая от мучительной агонии медленной пси-смерти. Они еще сознавали, что мозг в их черепах закипает, и выли, как смертельно раненные животные. Затем высшие функции сознания отключились, а искаженные рефлексы вызвали сильнейшие судороги, от которых ломались кости и раскалывались черепа, и люди бились в судорогах до самой смерти.
Сарашина обладала едва ли не самой сильной ментальной защитой во всем Городе Зрения, но и она с трудом сдерживала натиск загадочной атаки, когда многослойные барьеры подверглись ударам ураганных волн. От мучительного спазма, пронзившего внутренности, она не удержалась и взвыла.
Каждый псайкер, даже находясь на расстоянии десяти световых лет, испытывает определенный дискомфорт, когда варп-двигатели космического корабля разрывают неплотную стену между реальностью и имматериумом.
Она чувствовала себя так, словно была прикована в самом сердце варп-двигателя.
Сарашина испытывала интенсивную боль перехода, но для этого не было никаких причин.
Казалось, словно сама Терра была готова погрузиться в бездну имматериума. Эта идея была абсурдной, но впилась в мозг, словно заноза в нежную кожу. Как только мысль сформировалась, Сарашина ощутила обжигающую боль в желудке. Она вскрикнула и схватилась за живот, а в следующее мгновение ее вырвало остатками вчерашнего проглоченного наспех ужина и желчью.
Нарастающий ураган психической энергии продолжал бушевать с неукротимой яростью, разрушая сознания и тела хористов. Он гасил огни жизни астропатов с той же легкостью, с какой человек задувает свечи в зале поминовения.
Хор астропатов не мог умереть тихо и быстро.
Как ни старалась Сарашина преградить путь их предсмертному крику, объединенный вопль оказался сильнее. В нем слилась агония гибнущих воспоминаний, безвременно оборванных жизней и ужас от разрушения. Ужас распадающегося мозга и осознание своего бессилия. Любая имеющаяся защита против этой атаки была тщетной, любая мантра, заученная для обороны от подобных вторжений, была бессмысленной.
Сарашина ощущала все — каждую эмоцию, каждый всплеск страха, каждую каплю отчаяния. Чувства текли сквозь нее, насыщая мучительной болью каждую клеточку тела. Но астропаты, даже умирая, старались выполнить свой долг. Бушующая убийственная яркость психического шторма на краткий момент подняла их силу на невероятную высоту, сделав хористов — на последнее яркое мгновение — величайшими астропатами в истории Галактики.
Мертвые и умирающие, подобно безумцам и пророкам, астропаты погрузились в бесконечное знание, содержащееся в варпе. К самой сути того, что уже произошло, и того, что предстояло в будущем. То, чем один из величайших адептов Марса пытался овладеть при помощи технологий, они получили от убивающей энергетической бури.
Это была опьяняющая, ошеломляющая, непреодолимая и смертельно опасная сила.
Послание Саламандр было уничтожено, а пение хора завершилось оглушительным взрывом психического разряда, жертвой которого пал Абир Ибн Халдан. Последнее дыхание астропатов хора «Прим» освободило колоссальный заряд энергии и преобразовало его в исключительный единичный выброс, который и прозвучал в предсмертном вопле Ибн Халдана, а потом вспыхнул подобно тысяче солнц в центре зала.
