Эти же люди лишились своего природного облика и подверглись обработке, которая не предусматривала долгого функционирования. Все они умирали, хоть и не все сознавали это. Их разумы представляли собой гремучую смесь агрессии, страха и индуцированного психоза. В любом цивилизованном обществе их бы изолировали от остального мира или передали Механикум для переделки в сервиторов самого низшего класса.
Но в центре группы находилась совершенно другая личность — человек, чья плоть в результате аугментации тоже намного превосходила человеческие нормы, но без грубых нарушений, присущих остальным членам банды. Организм этого человека был произведением гения, подобно тому как древний печатный станок был гениальным изобретением на фоне рукописных манускриптов. Но древний печатный станок впоследствии подвергался неоднократному усовершенствованию, и организм этого человека тоже…
Атхарва слегка коснулся его сознания и содрогнулся, обнаружив острые зазубренные кромки этой конструкции. Подобно вулканической скале, рожденной чудовищными температурами и давлением глубинных сил Земли, это сознание оказалось тусклым и покрытым шрамами. Для него существовала только одна цель — завоевать весь мир.
Окаменевшие рубцы в сознании этого человека показались Атхарве знакомыми, и в следующее мгновение он вспомнил, где он встречал такие грубые повреждения.
В сознании Кая Зулана.
Затем он отпрянул назад, ощутив бессознательную психическую защиту, проявившуюся в буйной агрессивности и злобе — словно у бойцового пса, охраняющего порог дома. Искусство Атенейцев не в состоянии подчинить себе этого человека. Атхарва открыл глаза и взглянул на массивную фигуру в грубо изготовленной броне с новым ощущением изумления и неким подобием страха.
— Уничтожить его — все равно что ворваться в бесценное книгохранилище с активированным огнеметом.
— Чего? — удивился Тагоре.
— Это не совсем обычные люди, — сказал Атхарва. — Их нельзя недооценивать.
Тагоре тряхнул головой.
— Они умрут как самые обычные люди, — бросил он. — Тридцать воинов? Да я один с ними справлюсь, и мы отправимся дальше.
Атхарва предостерегающим жестом положил руку на плечо Тагоре и едва не вздрогнул, когда Пожиратель Миров яростно оскалил зубы, демонстрируя воинственную агрессивность. Имплантаты у него на затылке негромко зажужжали, и Атхарва отметил опасность, сопутствующую постоянному применению подобной аугментики. Тагоре был пленником своей ярости, как сам Ангрон не мог избавиться от последствий воспитания в рабовладельческом обществе, где, как говорят, и обучался искусству убивать. Интересно, сознает ли Ангрон, что он поработил своих воинов?
— Антиох! — закричал человек, чье сознание остекленело от шрамов. — Выдай нам тех людей, что пришли к тебе в дом. Их требует Бабу Дхакал.
— Мерзкий ублюдок, — прошипел Антиох. — Это Гхота. Помоги мне, Трон, мы уже покойники.
Атхарва повернулся к старику.
— Кто это и кто такой Бабу Дхакал?
— Ты серьезно? — удивился Антиох, опускаясь на четвереньки, чтобы забраться под самый крепкий стол. — Бабу Дхакал это еще одна беда, как будто мне вас было мало.
— А Гхота?
— А это его бойцовый пес, — ответил Антиох, озабоченный только тем, чтобы между ним и дверью было как можно больше мебели. — Если человек не хочет себе неприятностей, он не связывается с Гхотой. А все, кто ему не угодил, заканчивают жизнь на мясницком крюке.
Ашубха вытащил старика из его убежища.
— Кто такой Дхакал? Местный губернатор? Представитель власти?
Антиох невесело рассмеялся.
— Да уж, можно сказать, представитель. Он главарь банды, одной из последних выжившей после всех разборок. Он контролирует территорию от Вороньего Двора до Арки Глашатаев и к югу от своего логова. Если не хотите навлечь на себя беду, делайте то, что скажет Гхота.
— Антиох, я устал ждать! — закричал Гхота хриплым от злости голосом.
Тагоре и Шубха встали по обе стороны от дверного проема, а Севериан выглянул в щель между подогнанными кирпичами. Атхарва подошел к скамье, где лежал Кай. К счастью, астропат был без сознания, но его скрюченное от боли тело покрывал сплошной слой рвотной массы и выделений и все еще сводило судорогами, сопровождающими очищение.
Как только раздался металлический лязг оружия, означавший готовность к стрельбе, Атхарва нагнулся и прикрыл собой Кая.
В следующий миг на жилище Антиоха обрушился залп из всех тридцати винтовок, пробивавших сырцовый кирпич и жестяные листы с той же легкостью, с какой лазерный луч рассекает плоть. В комнате зарикошетили пули, поднялись тучи пыли из раздробленных стен, деревянных щепок и осколков стекла. Все это сопровождалось оглушительным грохотом, не столько причинявшим вред, сколько наводящим ужас.
В прошлую эпоху и против других целей такой залп мог быть вполне успешным.
Атхарва дождался, пока утихнет шум, и поднял голову. Его усиленное зрение помогло мгновенно отыскать фигуры собратьев. Все его спутники отделались лишь легкими царапинами от случайных осколков стекла или камней.
— И какой у тебя план, сын Магнуса? — с усмешкой спросил Севериан.
Атхарве никогда не нравились грубые методы, но он понимал, что сейчас не время для дипломатических переговоров. В этой стычке им могла помочь только одна тактика.
— Убить их всех, — сказал он.
Тагоре усмехнулся.
— Первые разумные слова, которые я от тебя сегодня услышал.
Пожиратели Миров выскочили из облака еще не улегшейся пыли и помчались вперед с невероятной скоростью, казавшейся невозможной для таких массивных созданий. Атхарва смотрел им вслед со странным любопытством, какое может испытывать человек, наблюдающий за истреблением особей другой расы.
Тагоре первым достиг цели, и первый же его удар пробил нагрудник воина с двумя пучками черных волос на голове и раздвоенной бородой. Не дожидаясь, пока враг упадет, Тагоре вырвал из его мертвых рук винтовку и пристрелил из нее ближайшего противника. Доспехи людей Гхоты, хоть и напоминали броню древних воинов грома, не соответствовали ей по защитным характеристикам. Сопровождаемая грохотом яркая вспышка на мгновение закрыла от Атхарвы картину боя, но через секунду он увидел, что следующим выстрелом Тагоре в упор уложил сразу трех человек.
Шубха и Ашубха сражались с обеих сторон от Тагоре, прикрывая его с флангов, и энергетические клинки, вырванные из алебард убитых Кустодиев, полыхали голубым пламенем. Удары Шубхи были подобны ударам молота и разбрасывали противников, словно разрыв гранаты. Зато Ашубха, хоть и орудовал клинком, больше всего похожим на тесак зеленокожих, действовал с точностью опытного прозектора. Первые два его противника были аккуратно обезглавлены, третий и четвертый упали, рассыпая по земле внутренние органы, а пятый лишился обеих рук и катался по земле, заходясь криком.
Атхарва покинул прошитый пулями дом Антиоха, прикрывая себя и астропата кайн-щитом, и смотрел, как его братья по Воинству Крестоносцев громят людей Гхоты. Аргент Кирон посылал заряды плазмы, каждым выстрелом обезглавливая врага и ныряя в укрытие от ответного огня.
Но как ни ощутимы были потери, нанесенные им Отверженными Мертвецами, эти люди, кем бы они ни были, не отступили перед могучим противником. Эти воины, созданные неизвестными генными инженерами, презирали страх и сострадание и продолжали сражаться с первобытной жестокостью. Тагоре получил пулю в бок, из раны ударила струя яркой крови, а из его горла вырвался рев боли.
— За Ангрона! — заорал сержант и обрушил кулак в лицо стрелка, а затем, развернувшись на месте, выстрелил по его подбежавшим товарищам.
Выстрел свалил на землю еще двух человек. Несколько бандитов, вооруженных длинными ножами и пистолетами, окружили Ашубху и с маниакальной яростью кололи и резали Пожирателя Миров. Атхарва увидел, как один клинок погрузился глубоко в бицепс Ашубхи, но прежде, чем лезвие добралось до плечевых связок, воин успел развернуться и выдернуть руку.
