— Знаешь, я ведь уже возвращался туда. Водил Летописцев на экскурсию, — Юлий рассмеялся, но Соломон без труда расслышал смущение в его голосе. — Они-то думали, что я оказал им великую честь, решив сопровождать их по атоллу. И никто не догадался, что вся история с осмотром Храма — не ради них, а ради меня. Я должен был ещё раз увидеть то место, хоть и не знаю, почему.
— А что Марий думает насчет всего этого?
— Он до Храма так и не добрался, как и его Третья Рота. Битва уже почти закончилась, а они только-только пробились в долину. Короче говоря, Третья вернулась на «Гордость Императора» не в лучшем настроении.
Соломон закрыл глаза, задумавшись о том, насколько мучительным оказался для Мария миг, когда тот, наконец, достиг цели и увидел, что войну закончили без него. Деметер уже слышал о том, что неудача Вайросеана сорвала идеальный план Примарха и едва не поставила самого Фулгрима на край гибели. Теперь гордый Третий Капитан должен был испытывать настоящие муки совести, вспоминая о том, как нарушил свой долг.
— Ну, и как он сейчас? — наконец спросил Соломон. — Ты с ним разговаривал?
— Недолго. Он не выходит с тренировочной палубы, гоняет там свою Роту сутками подряд, так, чтобы они никогда больше не позволили себе подвести Примарха. Правда, Фулгрим их уже простил.
— Простил?! — внезапно взъярился Соломон. — Я слышал, что южный край атолла был самой укрепленной его частью, и что большую часть штурмовиков и челноков сбили ещё на подлете! Как он вообще мог при всем этом успеть вовремя?
Юлий кивнул.
— Мы с тобой хорошо это понимаем, но попробуй, убеди Мария, что он ни в чем не виноват. Сейчас он может думать только о том, что Третья Рота не смогла исполнить предписанное Примархом, и теперь должна сражаться вдвое лучше против прежнего, чтобы хоть немного искупить свою вину.
— Он просто должен понять, что никак не мог добраться до Храма вовремя. Вот и всё.
— Да, да. Но ты же знаешь Мария, — невесело улыбнулся Юлий. — Он уже убедил себя, что должен был совершить невозможное.
— Прошу тебя, друг, поговори с ним, — не отступал Соломон. — Ты найдешь верные слова, я же тебя знаю.
— Хорошо, но позже, — пообещал Каэсорон, поднимаясь со стула. — А сейчас мы с ним отправляемся на летную палубу, где в качестве почетного караула будем встречать Ферруса Мануса. Он вот-вот прибудет на «Гордость Императора».
— Феррус Манус? — поразился Деметер, резко выпрямившись и тут же содрогнувшись от боли. — Здесь?
Юлий ободряюще похлопал его по плечу.
— У нас, видишь ли, через шесть часов назначено свидание с 52-ой Экспедицией. Примарх Железных Рук прибывает к нам на корабль, и Фулгрим с Веспасианом приказали нескольким самым заслуженным Капитанам принять участие во встрече.
Соломон ещё раз выпрямился и даже сумел спустить ноги на пол. Увы, дальше дело не пошло — палата завертелась перед глазами Второго Капитана, стены вдруг заполыхали вспышками света, и он крепко вцепился в край койки.
— Я должен быть там, — угрюмо процедил Соломон.
— Ты не в том состоянии, друг, поверь мне, — мягко сказал Юлий. — Кафен сумеет достойно представить Вторую. Кстати, вот кто настоящий везунчик — отделался в том крушении синяками и царапинами.
— Кафен, — пробормотал Соломон, снова укладываясь в койку. — Ты последи за ним, хорошо? Он отличный боец, только иногда на него находит какая-то дичь.
Деметер чуть не плакал — он, неуязвимый, бессмертный Астартес, беспомощно валяется в постели, едва ли не впервые на своей памяти.
Юлий улыбнулся.
— Хорошо, Соломон, а теперь выспись как следует, понял? Или то падение окончательно отшибло тебе мозги?
— Выспаться? Думаю, что отложу это на после смерти.
ВЕРХНЮЮ ПОСАДОЧНУЮ ПАЛУБУ выбрали в качестве места торжественной встречи прибывших Железных Рук, и Юлий заранее занял свое место, с большим волнением ожидая часа, когда ему вновь доведется увидеть Ферруса Мануса. В последний раз это случалось на залитых кровью полях Тигрисса, и с тех пор Каэсорон с гордостью вспоминал триумфальные возгласы обоих Легионов и прекрасные совместные пиры.
С плеч Первого Капитана спадал плащ цвета слоновой кости, по краям вышитый алыми листьями и стилизованными орлами, золотой лавровый венок украшал его непокрытую голову. Шлем Юлий держал на сгибе руки, так же, как и двое боевых братьев, явившихся сюда с той же почетной целью. Марий стоял по левую руку от него, и его лицо хранило все то же мрачно-недовольное выражение, как никогда резко выделяющееся на фоне радостных и взволнованных Астартес. «М-да, Соломон был прав», — подумал Юлий, решив последить за Вайросеаном и при случае попробовать уговорить его прекратить самобичевание.
Совсем по-другому смотрелся Гаюс Кафен. Едва сдерживая волнение, он поминутно переминался с ноги на ногу, так до сих пор и не веря в свою удачу, что позволила ему уцелеть в крушении, едва не сгубившем его Капитана, и больше того, позволила оказаться здесь. Чуть поодаль стояли ещё четверо Капитанов: Ксандр, Тирион, Антей и Геллеспонт. Юлий довольно-таки близко знал Ксандра, но про остальных только слышал, да и то немного.
Неподалеку Лорд-Коммандер Веспасиан тихо беседовал с Примархом, облаченным в полный доспех. Золотое крыло вздымалось на левом плече Фулгрима, на голове Примарха блистал боевой шлем с шишаком, и ленты металлических пластин спадали с краев брони сверкающим каскадом.
Сегодня Фулгрим препоясался золотым Огненным Клинком, и Юлий неожиданно обрадовался тому, что Примарх не стал брать с собой серебристый меч, захваченный в Храме Лаэра.
Позади них возвышался грозно изогнутый нос «Огненной Птицы», словно прислушивавшейся к беседе. Штурмовик Фулгрима источал приятный запах свежей краски, которая скрыла ожоги, оставленные прорывом сквозь атмосферу Лаэра.
Веспасиан кивнул, соглашаясь со словами Примарха, и, развернувшись, направился к Капитанам. Лорд-Коммандер воплощал в себе всё, о чем только мог мечтать воин — ловкость, спокойствие и смертоносность. Короткие золотые волосы слегка курчавились, а черты красивого лица — царственные и ангельско-строгие — делали его истинным Астартес. Юлий сражался рядом с Веспасианом в бесчисленных битвах, и он, как и все прочие воины, готов был (пусть и в шутку) поклясться, что Лорд-Коммандер не уступает в мастерстве Примарху. Пример Веспасиана давал каждому Десантнику надежду на достижение идеала и заставлял их стремиться к все новым высотам доблести и силы.
Помимо того, Веспасиан был приятным человеком — несмотря на высокий чин и непревзойденное воинское искусство, Лорд-Коммандер всегда оставался скромным и дружелюбным. Любой Десантник тепло относился к нему, и, по обычаю Детей Императора, те, кто выбрал Веспасиана примером для подражания, стремились достичь совершенства через чистоту помыслов и дел.
Лорд-Коммандер шёл вдоль строя, проверяя, все ли в порядке и достойно ли Капитаны представляют Легион. Подойдя к Гаюсу Кафену, он приостановился и улыбнулся.
— Готов поспорить, ты не веришь своему счастью, Гаюс.
— Никак нет, сэр.
— Не подведешь меня сегодня?
— Никак нет, сэр! — повторил Кафен, и Веспасиан похлопал его по плечу:
— Молодец. Я слежу за твоими успехами, Гаюс, и надеюсь, что ты много добьешься в грядущей кампании.
Кафен вспыхнул от гордости, а Лорд-Коммандер тем временем уже стоял между Юлием и Марием. Слегка кивнув Третьему Капитану, Веспасиан наклонился к Каэсорону и прошептал, увидев, что по краям защитного поля начали мигать красные огни:
— Ну как, готов?
— Так точно, — ответил Юлий.
— Отлично, хоть один из нас не дрожит.
— А ты что, волнуешься? — с улыбкой спросил Каэсорон.
— Нет, — ухмыльнулся Веспасиан. — Но всё-таки мы не каждый день оказываемся рядом с двумя настолько великими созданиями. Я, конечно, достаточно много дней провел в свите Лорда Фулгрима, чтобы не трястись подобно перепуганному смертному, но двое Примархов в одном месте…
Юлий понимающе кивнул. Почти осязаемые мощь и великолепие примархов порой ложилась тяжким грузом на плечи окружающих, и воины, бесстрашно сражавшиеся с самыми мрачными ужасами Галактики, порой застывали от страха пред лицом своих вождей. Каэсорону вспомнилась его первая встреча с Фулгримом, когда Первый Капитан — тогда ещё простой воин — не смог вспомнить даже собственное имя.
