И он не был одинок в своей борьбе. Ему не пришлось выполнять великую миссию в одиночестве. Все время, пока шли преобразования, рядом с ним оставался Немиэль. Летописцы, описывающие их отлет с Калибана, говорили об их общей фортуне, и Захариэль не мог с ними не согласиться, поскольку казалось, что они с Немиэлем были предназначены судьбой, чтобы плечом к плечу противостоять всем жизненным испытаниям.
С самых первых дней жизни в родном мире они были связаны братскими узами — еще до того, как стали Ангелами. И процесс превращения в Астартес только укрепил эту связь. Временами могло показаться, что одна душа по превратности рождения расщепилась на два отдельных тела.
Захариэль и Немиэль по-прежнему в совершенстве дополняли друг друга, словно фрагменты одной головоломки. Захариэль, несмотря ни на что, оставался идеалистом, а Немиэль — впечатлительным прагматиком.
После той ночи, когда под Круглым Залом состоялось собрание мятежников, ни один из них не заговаривал об этом случае. Оба понимали, что любое упоминание разбередит былую рану и откроет плотину взаимных обвинений, закрыть которую будет уже невозможно. В их дружбе этот инцидент оставался болезненной занозой, хотя воспоминания Захариэля о том дне были достаточно туманными и постепенно сглаживались в памяти.
Они стали представителями первого поколения Астартес, набранного на Калибане. Точнее говоря, они были одними из первых, кто стал носить на плече новую эмблему Легиона — крылатый меч, и первыми стали называть себя Темными Ангелами.
Впоследствии это обстоятельство определит отличие между ними и их товарищами по оружию. Старшие воины происходили с Терры и помнили то время, когда Первый Легион Императора еще не носил нынешнего названия, а те, кто пришел после Захариэля и Немиэля, не знали ничего другого.
Но в те времена им казалось, что впереди встает заря золотого века.
Их жизнь освещала перспектива сражаться рядом со Львом и Лютером. Став Темными Ангелами, они отдавали все свои силы новой службе в составе Двадцать Второго ордена под командованием магистра Хадариэля. Они служили Легиону и Империуму в полную силу своих возможностей.
Калибан остался в прошлом, и, хотя они любили родной мир и надеялись когда-нибудь снова его увидеть, он превращался в воспоминание. Настоящим для них была новая жизнь и Великий Крестовый Поход.
Первая кампания вызвала у всех немало волнений. Ведь это был их первый шанс донести свет Великого Крестового Похода до дальних уголков Галактики, первая возможность доказать свою преданность и верность Императору.
Двадцать Второму ордену Темных Ангелов предстояло встретиться с Четвертой Имперской экспедиционной флотилией на высокой орбите мира, обозначенного в каталогах Великого Крестового Похода под номером Четыре-Три.
Хотя обитатели планеты, составлявшие развитое человеческое общество, сумевшее сохранить в неприкосновенности культуру и технологии, называли свой мир по-другому.
Они дали ему имя Сарош.
— Это и есть наша цель?! — воскликнул Немиэль. — Из-за нее мы пересекли десяток звездных систем? Выглядит не слишком впечатляюще.
— Ты должен бы знать, что для нас не имеет значения, как выглядит мир, — возразил Захариэль. — Помнишь, как мы проходили подготовку на Геликоне-четыре? Мне кажется, эти миры тебя тоже не очень-то впечатлили, пока не началась стрельба.
— Это другое дело, — пожал плечами Немиэль. — Тогда нам по крайней мере выпал шанс увидеть настоящие боевые действия. И это были новые миры. А ты читал сводки донесений? Нам придется несколько месяцев ждать в полном безделье, пока какие-то чиновники будут решать, стоит ли объявлять планету приведенной к Согласию. Захариэль, мы же Темные Ангелы, а не сторожевые псы. Мы способны на большее.
Они стояли у иллюминатора обзорной палубы ударного крейсера «Ярость Калибана». Через окно Захариэль мог видеть планету Сарош, значительно увеличенную благодаря хитроумным приспособлениям, встроенным в прозрачное вещество.
Если Немиэль разглядывал голубой шар нового мира с плохо скрываемым отвращением, Захариэль созерцал его красоту не без удовольствия. Он любовался просторами бирюзовых океанов и огромными материками, еще недавно скрытыми слоями меняющихся облаков.
На фоне непроницаемо-темного космоса и в окружении мерцающих звезд планета казалась похожей на круглый отполированный драгоценный камень, лежащий на черном бархате среди россыпи крошечных бриллиантов. Захариэль в своей жизни в составе Великого Крестового Похода видел с орбиты не так уж много миров, но Сарош был среди них самым поразительным.
— Я читал сводки, — сказал он. — Согласно донесениям, обширные области планеты покрыты лесами. И мне это нравится. Я бы не прочь посетить мир, хоть немного напоминающий Калибан и снова оказаться в лесу.
— Эта встреча может быть испорчена смертельно опасными хищниками, не говоря уж о ядовитых растениях и грибах, — фыркнул Немиэль. — Кроме того, мы не так давно покинули дом, чтобы предаваться ностальгии. Но ты не слушал, когда я говорил о нашей предполагаемой миссии. Суть в том, что задание не принесет нам никакой славы. Можно сколько угодно называть эту группу Четвертой экспедиционной флотилией, но на самом деле это не многим больше, чем второстепенная команда внедрения. Ее оставили после того, как все сражения были закончены и потребовались группы, наблюдающие за окончательной зачисткой. Они считают, что мы еще не готовы.
— Я слышал тебя, — возразил Захариэль. — И я понимаю твое негодование, но смотрю на эту проблему с другой стороны. Не пойми меня превратно, мне не меньше твоего хочется получить приказ о десантировании в самую гущу сражения. Но ты сам об этом сказал. Мы — Темные Ангелы. Мы созданы для войны. Однако наша первая обязанность — исполнять свой долг, а долг велит нам вести наблюдение за планетой Сарош, пока она не будет окончательно приведена к Согласию.
— Долг, — саркастически бросил Немиэль и закатил глаза. — Тебе не кажется, что этот разговор был между нами и раньше? Примерно семь миллионов раз, по моим скромным подсчетам. Ладно, признаю себя побежденным. Ты прав, а я ошибался. Я согласен признать что угодно, лишь бы не выслушивать еще одну длинную речь о нашем долге. Ты можешь кого угодно заговорить до смерти на любую из тем. Я же слышал, как ты вчера вдохновлял воинов своего отделения. Мне стало их жалко.
— Это называется «риторика», — усмехнулся Захариэль, услышав привычные сетования. — Разве ты не помнишь, что говорится в «Изречениях»? «Под воинскими науками подразумевается не только техника боя, не только понимание стратегии и тактики, но и владение любыми другими искусствами, которые могут пригодиться, чтобы стать лидером во время кризиса».
— Я все помню, — проворчал Немиэль, и на его лице неожиданно появилось напряженное выражение. — Но и ты не должен забывать, что мы уже не в Ордене. Все это осталось позади. Прежние пути пройдены. Я говорю вполне серьезно. Старое время умерло в тот день, когда на Калибан ступил Император и мы узнали об истинной сущности Льва. С того момента мы стали Темными Ангелами, и пора оставить прошлое позади.
— Прошу меня извинить, благородные господа, — раздался рядом голос, не давший Захариэлю ответить. — Я надеюсь, вы простите мое вмешательство.
Захариэль и Немиэль, обернувшись, увидели появившегося рядом сенешаля. Поверх черного комбинезона на нем была серая накидка, отмеченная знаком Легиона Темных Ангелов. Сенешаль застыл, опустившись на одно колено и уважительно склонив голову.
— Магистр ордена Хадариэль шлет вам свое приветствие, — заговорил человек, как только Немиэль дал ему знак продолжать. — Он напоминает, что передача командования пройдет на борту флагманского корабля «Непобедимый разум» через два часа. Он обращает ваше внимание на необходимость присутствовать на церемонии и выражает надежду, что ваше поведение будет соответствовать лучшим традициям Легиона.
— Передай магистру ордена нашу благодарность, — ответил Немиэль. — Можешь его заверить, что мы будем присутствовать на церемонии передачи, и в соответствующих одеяниях, как того требует обычай. Мы понимаем, насколько важно оказать уважение воинам братского Легиона.
