Но гордость, как и все остальные чувства, испарилась, как только органический когитатор, когда-то заполнявший его череп, был заменен синтетическими синапсами и высокоэффективными проводниками, обеспечивающими логическое мышление. Генерал-фабрикатор был аугметирован более чем на восемьдесят процентов, и от естественной плоти, полученной при рождении, почти ничего не осталось.
Пока в голове функционировал орган из живой плоти, Кельбор-Хал ощущал, как с каждым мгновением отмирает еще одна биологическая часть, как с каждым тиканьем неутомимых часов приближается его смерть, а вместе с ней и утрата всех накопленных за столетия знаний.
Нет, лучше уж совсем избавиться от плоти и сопутствующих ей сомнений.
Далеко внизу по аллее Омниссии двигались тысячи рабочих; мириады подошв уже выбили в каменной мостовой глубокие борозды. Широкую улицу обрамлял ряд боевых титанов, их величие и мощь напоминали обитателям города (хотя они вряд ли нуждались в напоминаниях) об их месте в уравнении, описывающем работу Марса.
По обеим сторонам дороги высились монолитные здания: заводы, храмы машин, техночасовни, усыпальницы двигателей, посвященные прославлению и почитанию Омниссии. В небе над вулканом парили огромные корабли-молельни, и с покрытых золотом цеппелинов через бронзовые громкоговорители транслировались бесконечные потоки бинарного наречия — языка машин. Следом за цеппелинами, словно косяки мелкой рыбы, летали стайки дронов-черепов, за которыми тянулись ленты пожелтевших пергаментов все с тем же бинарным кодом.
Люди внизу могут надеяться привлечь своими молитвами внимание Бога Машин и получить от него различные благодеяния. Для многих из них Омниссия — существо вполне реальное, золотая фигура, что ступила на поверхность Марса два столетия назад.
Ложный бог, обманными речами подчинивший марсианское жречество своей воле.
Генерал-фабрикатор оторвался от созерцания своих владений, уловив мелодичную трель бинарного наречия, исходящую от стоящего неподалеку чернокожего автоматона (назвать гениальное произведение роботом было бы слишком грубо).
Это атлетически сложенное создание было подарком Луки Хрома, скрепившим их договор. Если облечь автоматона в кожаный покров, его будет невозможно отличить от человека. Только Хром обладал гениальным даром создавать из металла и пластика автоматические устройства, которые были способны посрамить Творца Человечества, если бы он только существовал.
На первый взгляд автоматон казался невооруженным, но в его пальцы были встроены многочисленные наперстные лазеры, а из каждой выпуклости его фигуры в любой момент могли вылететь силовые клинки.
Автоматон предупреждал владельца о приближении живых существ, и генерал-фабрикатор повернулся к окаймленному бронзой люку в полу комнаты. Светлая прорезиненная маска, которую он надевал для общения со своими подчиненными, быстро скользнула на механизированное лицо, в котором уже много лет не было ничего человеческого.
С негромким шипением пневмопривода из люка поднялся широкий диск из серебристого металла с бронзовыми и стальными поручнями. На поверхности диска стояли четыре фигуры — три в одеяниях адептов Механикум и один в темном, отделанном мехом плаще посла.
Контакты на изнаночной стороне маски соединились с разъемами механического лица Кельбор-Хала, и в результате возникло выражение, соответствующее человеческому радушию.
<Друзья адепты, добро пожаловать в мою кузницу>, произнес он плавную фразу в бинарном коде.
Посол Мельгатор, в темном плаще, сошел с транспортного диска и приветствовал генерал-фабрикатора почтительным наклоном головы. Мельгатор был нередким гостем здесь, и, хотя служебный долг заставлял его разъезжать по всему Марсу, посол всегда возвращался к Кельбор-Халу, чтобы доложить об интригах и настроениях марсианских адептов.
Его лицо, если не считать гофрированных кабелей, спускавшихся с продолговатого черепа, было отвратительно натуральным, с бледной матовой кожей и мрачными, темными глазами рептилии. Мельгатор пожертвовал возможностью дальнейшей аугметации, поскольку обязанности посла частенько требовали его присутствия в позолоченных залах Терры, а состоящие из плоти и крови правители Империума относились к приверженцам Бога Машин с глупой брезгливостью, считая их чуть ли не ксеносами.
Позади Мельгатора остановились двое самых верных последователей Кельбор-Хала, во всем подчиняющихся его воле и присягнувших на верность мощью своих кузниц: адепт Лука Хром и адепт Урци Злобный.
Из них двоих Хром был более рослым, и темно-красная мантия адепта почти не скрывала многочисленных механических приспособлений, которыми он был благословлен. Ребристые трубки и кабели, обвивая конечности, исчезали в свистящем силовом агрегате, который топорщился за его спиной, словно сложенные крылья.
Человеческое лицо Хрома давно уступило место железной маске, выполненной в виде оскалившегося черепа; между челюстями свешивались наружу провода, а глазницы мерцали красными огнями.
Магистр-адепт Урци Злобный предпочел для лицевой маски темную бронзу, и три зеленых аугметических глаза, вставленные в металл, освещали внутренность его красного капюшона.
Красное одеяние магистра Мондус Гамма, изготовленное из вулканизированной резины, отличалось большим весом и практически неограниченной долговечностью. На спине у него был закреплен огромный силовой агрегат, поддерживающий массивную фигуру на весу при помощи ограниченных полей. Автоматические дистанционные зонды без конца появлялись и снова исчезали под складками одежды, но витые кабели не позволяли им удаляться от своего хозяина.
Кузницы Кельбор-Хала, Урци и Хрома в знак доброй воли были объединены между собой силовыми сетями, и потоки мощности распределялись без всякого учета. Большая часть энергии, безусловно, потреблялась кузнечным комплексом Кельбор-Хала, но оспаривать эту привилегию правителя Марса никто не собирался.
Последний из посетителей, присоединившихся к генерал-фабрикатору в его святилище, уже давно не ступал на поверхность Марса. Этот адепт долгое время сопровождал Шестьдесят третью экспедиционную флотилию в самых далеких уголках Галактики, а свою кузницу и остальные владения передал в управление Кельбор-Халу. Его темно-красное одеяние скрывало почти все, что под ним находилось, хотя Кельбор-Хал знал, что в посетителе не осталось почти ничего человеческого.
Этот адепт носил имя Регул. Достойный сын Марса вернулся на Красную планету с новостями о кампании Воителя.
— Генерал-фабрикатор, — произнес Регул и поклонился, со звонким щелчком воспроизведя знак Механикум, едва высунув из-под мантии металлические пальцы. — Я с радостью ощущаю потоки энергии твоей кузницы в своих конечностях и главном двигателе моего тела. Энергия, вырабатываемая не на Марсе, пуста и не содержит жизненной силы. Она работает, но не дарует наслаждения. Каждый раз, когда я возвращаюсь к источникам силы и знаний Марса, я вспоминаю, насколько беднее силовые потоки, получаемые вне нашего мира.
— Твой визит — честь для моей кузницы, — ответил Кельбор-Хал на комплимент. — Хром, Злобный, вы всегда будете для меня желанными гостями, — добавил он, поворачиваясь к двум адептам.
Те ничего не ответили, зная, что генерал-фабрикатор способен распознать их признательность в самых легких флуктуациях электромагнитных полей.
— Какие новости от Воителя? — спросил Кельбор-Хал.
Во время редких встреч с представителями Терры генерал-фабрикатор, чтобы перейти к сути дела, был вынужден терпеть их склонность к ненужному многословию, соблюдению протоколов и нерациональным беседам. В общении с адептами Механикум подобные излишества не требовались. Весь разговор проходил на плавном наречии лингва-технис, а в этом языке не было места неопределенности и неоднозначности выражений.
— С тех пор как Император покинул экспедиционные силы, произошло много событий, — сказал Регул. — Старые связи разрушаются, и из тьмы поднимаются новые силы, предлагая помощь тем, кто обладает даром предвидения, чтобы к ним прислушаться. Одной из таких личностей является Хорус Луперкаль, и он заверяет Механикум в своей дружбе.
