Вывалившись из грозовых облаков, Сор Талгрон увидел под собой развалины враждебного города; двигатели прыжковых ранцев только ускоряли падение Астартес. И хотя с этой высоты десантники еще прекрасно видели планетарный изгиб, но разрушенный мегаполис простирался настолько, насколько хватало глаз. И в самом центре всех этих руин высился сияющий купол — энергетический волдырь посреди почерневшей от ожогов плоти вражеских территорий.
Купол достигал двадцати километров в диаметре и возвышался над землей примерно на четверть этого расстояния. Не обращая внимания на бьющие из туч и с поверхности молнии, капитан Тридцать четвертой роты спокойно установил наиболее подходящее место для высадки и передал нужные координаты своим воинам.
Приземлились они в пяти километрах от купола. Враждебный город казался единой, цельной суперструктурой, составленной из сотен этажей; величественные ущелья проспектов были испещрены пещерными ходами улиц, выходивших на балконы и террасы. Очень многое, конечно, из былой роскоши кануло в небытие, но уцелело куда больше, чем ожидал Сор Талгрон, — похожий на стекло материал, из которого в этом мире делалось буквально все, был явно прочнее, чем казался с первого взгляда. До начала бомбардировки город, должно быть, выглядел просто потрясающе, но капитан с большой подозрительностью относился к подобному изобилию. Он нутром чувствовал, что за всей этой красотой может таиться опасность.
Никто из находившихся снаружи мерцающего щита не уцелел в безжалостной бомбежке. От жителей Сорок Семь — Шестнадцать, которые оказались в это мгновение под открытым небом, остались лишь горстки пепла — их кости и плоть сгорели в ревущем пламени. Внутри же стеклянных зданий лежали миллионы обугленных тел. Десятки тысяч человек встретили свою смерть в языческих святилищах, и их тела сплавились в единые омерзительные груды обгорелого мяса, изуродованного настолько, что трудно было поверить, что оно действительно когда-то принадлежало живым людям.
Масштабы случившейся бойни потрясали.
С боевых барж, зависших на высокой орбите, посыпались десантные модули, обрушившиеся на планету, подобно смертоносному метеоритному дождю. Несколько десятков капсул были уничтожены еще в момент прохождения через грозовые тучи, и их пассажиры погибли.
Поначалу десантники, высадившиеся на поверхность, не встретили ни малейшего сопротивления. Но вскоре из-за мерцающего купола стали появляться первые трехногие боевые роботы, с чьих похожих на мечи рук били электрические заряды, и битва началась.
Мир, окутавшийся черными тучами, бился в агонии. Изуродованное небо непрестанно озарялось яркими, слепящими всполохами молний. Основное сердце Сора Талгрона бешено стучало в груди, гоня по венам перенасыщенную кислородом кровь. Работающие на пике возможностей адреналиновые железы питали его ярость, подхлестывали нервную систему и придавали ему сил. В ноздри бил запах озона и электричества.
Десантник нырнул в укрытие и прижался к поврежденному, но все еще остающемуся гладким стеклянному шпилю, когда очередной боевой робот выпустил по нему прирученную молнию. Электрическая дуга с треском ударила в стену буквально в полуметре от капитана, и по ее поверхности заплясали искры. Тихо выругавшись, Сор Талгрон вогнал в болт-пистолет свежую обойму. Небо содрогнулось от оглушительного раската грома, и десантник почувствовал, как вибрация прокатывается по всему его телу.
Робот выстрелил вновь и на этот раз попал точно в грудь одному из Астартес — брату Кадмону, едва успевшему высунуться из укрытия. Мощь удара была такова, что воина подбросило в воздух, закружило и с сокрушительной силой впечатало в соседний шпиль. Кадмон безвольно сполз на землю, его доспехи почернели и пошли пузырями, и Сор Талгрон понял, что тот погиб. Тело продолжало дергаться в судорогах еще несколько минут, пока по нему пробегали остаточные электрические разряды. Плоть испеклась внутри силовой брони, а кровь вскипела — энергетическое оружие роботов раскаляло объекты не хуже, чем лазерные пушки отделений Опустошителей.
Сор Талгрон разразился проклятиями. В этот день погибло уже и без того слишком много воинов его роты, и в душе капитана нарастали гнев и жажда отмщения.
Апотекарий Урлон уже направлялся к поверженному брату, рискуя собственной жизнью, чтобы затащить труп в укрытие.
— Поторопись, апотекарий! — выкрикнул Сор Талгрон. — Нельзя здесь оставаться! Надо уничтожить эти треклятые шпили!
Уже в который раз за этот бой капитан вознес молитву, чтобы затея Кола Бадара завершилась успехом. Разрушится ли кажущийся непробиваемым купол энергетического щита, если взорвать шпили, как предлагал лучший из сержантов роты? Сор Талгрон очень надеялся, что тот прав, иначе еще до исхода этого дня погибнут почти все их братья.
На секунду его взгляд задержался на апотекарии, исполнявшем свой мрачный долг по извлечению генного семени Кадмона. Сверло со скрежетом пронзило керамитовую броню и, разбрызгивая кровь, погрузилось в плоть.
Рядом ударили еще несколько молний. Смертоносные заряды не зацепили никого из десантников, но капитан понимал, что это только вопрос времени, — скоро противник обойдет их позиции и откроет по его людям прямой огонь. Боевые машины врага оказались опасными, а вовсе не тупыми, предсказуемыми автоматами, умели приспосабливаться к условиям и вносили в свою тактику изменения, необходимые, чтобы нанести пришельцам максимальный ущерб.
Искусственный интеллект.
Святотатство.
Император личным указом наложил вето на подобные исследования, что стало одним из пунктов соглашения между Террой и Марсом. И выступать против слова Его — суть величайшая ересь. И не имело никакого значения, что обитатели Сорок Семь — Шестнадцать не знали об этом договоре.
— Эскадрон «Терций», прием? — включил Сор Талгрон вокс-передатчик.
— Слышу вас, капитан, — коротко ответил приглушенный и лишенный эмоций голос. — Какие будут приказания?
— Нам нужна ваша поддержка. Нас прижали к земле. Противник занимает позиции на укрепленном балконе. Дистанция… — Сор Талгрон оглянулся на ближайшего сержанта — брата Эршака.
— Сто сорок два метра, подъем восемьдесят два градуса, — откликнулся тот, рискнув высунуться из укрытия и взглянуть на врага.
Десантник едва успел отскочить обратно, когда в его сторону ударили сразу несколько молний, от попаданий которых содрогнулся весь шпиль.
— «Терций», ты слышал? — спросил капитан по воксу.
— Вас понял, — пришел ответ. — Выдвигаемся на позиции.
Отряд попал под вражеский огонь на одной из улиц-мостов, перекинутых над бездонными рукотворными ущельями, разделявшими разные районы города.
Бросив взгляд вниз, Сор Талгрон увидел, как многие тысячи его боевых братьев, закованных в гранитно-серые доспехи, продвигаются следом за многочисленными танками Легиона и отчаянно сражаются за каждый дюйм, отделяющий их от сияющего купола. С такой высоты выбросы огня из стволов нескольких тысяч болтеров казались пляшущими огоньками свечей; грохот выстрелов заглушался бесконечными раскатами грома. Оставляя за собой дымные спирали, ракеты одна за другой устремлялись к смертоносной, не знающей страха или жалости армии роботов. Работающие на грани перегрева орудия плевались струями ослепительно-яркой, раскаленной добела плазмы.
Хотя боевые машины врага и казались удивительно хрупкими, но продвигались под градом обрушившегося на них огня, практически не получая повреждений. Изящные, похожие на лапки насекомых ноги не знали усталости, и роботы неотвратимо приближались, проходя сквозь шквал болтерных зарядов. Машины были защищены щитами, словно вытканными из молний, вспыхивавших и искрившихся при каждом попадании. Под ответным огнем противника Астартес несли чудовищные потери; энергетическое оружие косило десантников одного за другим и отбрасывало «Хищников» и «Лэнд Рейдеры».
Плотные залпы лазерных орудий раз за разом ударяли в щиты роботов, пока в тех не возникала перегрузка, и тогда машины разлетались на куски, но количество выстрелов, требовавшихся для нейтрализации даже одной из них, было просто немыслимым.
