Дрейгер коснулся панели управления, и двери бесшумно скользнули в стороны. За ними обнаружились до прозаичности простые широкие ступени, ведущую в темноту. Из мрака донесся очередной раскатистый и глубокий бессловесный рев.
Отбросив всякие мысли, Кхарн шагнул вперед, позволяя тьме поглотить себя, и Дрейгер закрыл двери за его спиной.
Спустившись по широкой короткой лестнице, Кхарн оказался в просторном помещении, которое должно было служить церемониальным залом Ангрона. Гончий Войны бывал здесь и прежде, но сейчас, даже несмотря на то, что большая часть зала затерялась в темноте, все казалось иным. Изменилось само ощущение. Воин понял это, как только шагнул в зал, ставший вдруг таким странным и незнакомым. «Впрочем, — подумал Кхарн, — вряд ли хоть одно помещение могло остаться прежним после того, как в нем побывал примарх». Гончий Войны сделал три медленных, осторожных шага по гладкому каменному полу, давая время своему улучшенному зрению переключиться на ночной режим, — почти все светильники были разбиты и вырваны из креплений. Только кое-где немногие уцелевшие лампы продолжали отбрасывать неровный свет, лишь подчеркивавший глубину окружающей темноты. Слабое мерцание позволяло разглядеть темные потеки и лужицы на полу, но Кхарн не обращал на это ни малейшего внимания. Ему слишком часто доводилось видеть смерть, так что он узнал бы ее даже и без запаха крови, ударившего в ноздри.
Ему захотелось оглядеться и поискать своих братьев. Когда Император поручил Гончим Войны это необычное дело, после выполнения которого Легиону предстояло направиться на встречу с Тридцать седьмым флотом у Альдебарана, первым в зал направился Гир, магистр Легиона. Затем, когда звуки, раздававшиеся из-за дверей, позволили понять, что он уже мертв, к примарху отправился Куннар, чемпион Первой роты, облачившийся в парадный плащ и опирающийся на свой топор как на посох. Следующим стал Анчез, командир штурмового эшелона. Когда двери перед ним распахнулись, он продолжал перешучиваться с Кхарном и Хьязном, не обращая внимания на запах крови, уже витавший в воздухе. Анчезу не был знаком страх. Потом пришел черед Хьязна и двух знаменосцев из его штаба, пожелавших спуститься во мрак вместе со своим предводителем. Они рассчитывали принять на себя ярость примарха и сдерживать его до тех пор, пока Хьязн не сумеет поговорить с ним. Не сработало. Тогда Венч, комендант старины Гира, настоял на том, что пойдет следующим, хотя командование Легионом, а с ним и обязанность предстать перед примархом должны были перейти к Шиннаргену из Второй роты. Сейчас их спор казался даже в чем-то смешным. Шиннарген встретил свою участь всего час спустя после Венча.
«Примарх, я покорен твоей воле, — твердил про себя Кхарн, — и никогда не осмелюсь попытаться подчинить тебя себе. Но все-таки, мой новообретенный господин, я очень надеюсь, что ты примешь свой Легион, пока в нем еще хоть кто-то дышит…»
Он вздохнул и направился вглубь зала. На долю секунды ему показалось, будто он слышит какое-то шевеление во тьме, едва различимые шаги и порыв воздуха, напоминающий дыхание, а затем мир вокруг словно взорвался и закружился, а сам десантник с силой врезался в колоннаду и рухнул на спину, задыхаясь от боли.
Не успев еще даже восстановить дыхание, он, повинуясь рефлексам, поднялся на одно колено, развернувшись так, чтобы сломанная правая рука и плечо были защищены стеной, и поднял здоровую руку, готовясь отразить следующий удар. Кхарн огляделся в поисках движения, изучая окружающий мрак в инфракрасном диапазоне, и через секунду увидел, что на него мчится какая-то колоссальная фигура…
Разум взял инстинкты под контроль, и десантник заставил себя прижать руку к груди, а уже через мгновение его оторвало от пола. Воздух вновь полностью вышибло из его легких, травмированная ключица словно пылала огнем. Не раздумывая ни секунды, Кхарн вскинул колени к груди и превратил падение в кувырок назад. Тренировки, самоотверженность и особенности нервной системы воина Астартес позволили вытеснить боль на задний план, и десантник, приземлившись, тут же принял боевую стойку.
Но разум и сейчас сумел взять верх, и Кхарн приказал себе выпрямиться и вытянуть руки по швам. Оглядевшись, он нашел взглядом то место, где лежал после прошлого падения, но там уже было пусто, не осталось даже температурного следа.
Должно быть, то же самое произошло и с остальными? Кхарн поймал себя на посторонних мыслях и поспешил выкинуть их из головы, поскольку, утратив сосредоточенность, начал пошатываться. Он насторожился, услышал, как что-то приближается к нему со спины, и уже открыл рот, чтобы заговорить, когда на его затылке и шее сомкнулись ладони, казавшиеся больше и мощнее, чем даже клешня дредноута. Десантник почувствовал, как его отрывает от земли.
«Разум. Разум сильнее инстинктов». Кхарн заставил себя не брыкаться и не вырываться из захвата.
— Еще один? И такой же, как остальные? — Голос, раздавшийся у его уха, был хриплым, рокочущим, и слова перекатывались, подобно пригоршне раскаленного песка. — Выглядит как воин и одет как воин… гр-р-р…
Хватка, сжимавшая Кхарна, стала сильнее, и десантника затрясло не хуже, чем «Грозовую птицу», когда та входит в атмосферу. А потом раздался звериный рык, переросший в оглушительный рев:
— Сражайся!
Примарх удерживал Кхарна одной рукой и бросал из стороны в сторону так, что перед глазами Астартес все плыло.
— Сражайся!
За этими словами последовал такой удар о стену, что десантник чуть не потерял сознание, а мир вокруг него окутала алая пелена.
— Сражайся!
Очередной удар — и в багровой дымке расплылись черные пятна. Руки безвольно повисли и уже с трудом ощущались. Завывающий, оглушительный голос вливался в уши десантника, грубо проламывая себе путь в его сознание и мешая уже и без того спутанные мысли.
— Сра-ажайся-а!
На искалеченном предплечье Кхарна сомкнулся стальной захват, и на мгновение воин вновь подлетел в воздух. Новый удар спиной об стену — и десантник повис, беспомощно дергая ногами, прижатый к темному мрамору могучей рукой.
В голове неожиданно просветлело. Биохимия Астартес помогла унять боль и не дала потерять сознание, выбросив в кровь поток стресс-гормонов, поэтому взгляд Кхарна был ясен, когда он посмотрел в лицо своего повелителя.
Копна жестких медно-красных волос венчала голову с высоким лбом, глубоко посаженными бледными глазами, скулами, будто бы высеченными топором, орлиным носом и широким тонкогубым ртом.
Это было лицо предводителя, за которым люди будут готовы идти на смерть. Лицо учителя, за право сидеть у ног которого бились бы самые почтенные мудрецы. Лицо короля, перед которым склонятся миры, — лицо примарха.
Гнев же придавал ему звериный облик. Ярость изуродовала его, подобно раковой опухоли. Из-за этого глаза примарха казались пустыми желтыми провалами в черепе, благородные черты исказились, а рот оскалился, обнажив зубы.
И все-таки лицо это казалось неуловимо знакомым, ведь сейчас перед Кхарном стоял его повелитель, по образу которого и создавались все Гончие Войны. В этой бронзовой коже, в расположении глаз, в форме нижней челюсти и черепа десантник узнавал своих братьев. Но при этом в голове продолжало метаться назойливое воспоминание о битвах Легиона против безумных ксеносов, чьи маски позволяли сплетать из света издевательские пародии на лица Астартес.
Захват стал сильнее, и Кхарн задался вопросом, не может ли Ангрон читать его мысли, — поговаривали, что некоторые из обнаруженных примархов обладают этой способностью. Гигант медленно поднес вторую руку к голове Кхарна. Даже при столь скудном освещении Астартес мог видеть растрескавшуюся корку запекшейся крови, покрывавшую пальцы примарха. Ладонь сжалась в дрожащий от напряжения кулак, который, казалось, нависал над десантником целую вечность, прежде чем раскрыться в подобие птичьей лапы.
Кхарну не составило труда понять, как именно будет нанесен удар: в его глаза вонзятся пальцы, достаточно сильные и крепкие, чтобы проломить кости глазниц и проникнуть в мозг, а большой палец тем временем проткнет гортань. Затем примарх сожмет ладонь и одним движением выдернет всю лицевую часть его черепа, а то и оторвет голову целиком. Конечно, кости Астартес довольно крепки, и хватит ли Ангрону силы проделать этот трюк? Рассудив, Кхарн решил, что, скорее всего, хватит.
