— Как твоя голова? — продолжал он, стараясь говорить медленно и отчетливо. — Она болит?
— Конечно болит. Благодаря Калофису я целую вечность дышала дымом.
— Нет, не то… Ты ощущаешь какие-то изменения? — спросил Лемюэль, стараясь подобрать нужные слова. — Нет ли чего-то странного в этой головной боли?
— Не знаю, — ответила Камилла, невольно заражаясь его тревогой. — А что? Что со мной могло случиться?
Лемюэль проигнорировал ее вопрос и обратился непосредственно к Калофису:
— Немедленно неси Камиллу в лазарет и пошли за лордом Ариманом. Скорее! У нас очень мало времени!
Миллиарды отблесков от граней безупречных кристаллов в руках тысячи траллсов, стоявших в точках пересечения энергетических линий, залили светом Отражающие пещеры. Огромная пещера из хрусталя, расположенная на милю в глубину под Тизкой, была не менее трех километров в поперечнике в самом широком месте, и свисающие с далекого потолка сталактиты наполняли ее негромким перезвоном. Блики света отражались от стен и освещали людей и приборы, находившиеся в центре колоссальной пещеры.
С середины потолка свисало продолговатое бронзовое устройство, похожее на гигантский телескоп. Его поверхность была усеяна неизвестными символами и серебряными лепестками, а на самом конце был закреплен зеленый полированный кристалл длиной около трех метров.
Точно под этим устройством стоял Магнус Красный и через кристалл наблюдал за ночным небом, нависшим над площадью Оккулюм. Кроме набедренной повязки, на нем не было никакой одежды, и блестевшее от масла тело было открыто всем стихиям.
Ариман наблюдал, как Амон массировал примарха смесью из сандалового масла, жасминового масла и росного ладана. Утизаар снимал излишки масел костяным ножом, а Аурамагма держал дымящуюся курильницу, наполнявшую воздух ароматом лапчатки[88]. Фаэль Торон, напряженный до предела, стоял рядом с Ариманом.
Капитан Седьмого братства Фаэль Торон большую часть Великого Крестового Похода провел на Просперо и потому пропустил многое из того, что узнали его собратья с тех пор, как Магнус увел их из домашнего мира. Воины Седьмого братства быстро ознакомились с новыми учениями, но для того, чтобы полностью к ним приспособиться, требовалось некоторое время.
— Это действительно необходимо? — спросил Торон, показывая на странные атрибуты, разложенные под бронзовым механизмом.
Белая прямоугольная плита, похожая на алтарь, была обвита тяжелой цепью из намагниченного железа. Напротив каждого из углов плиты четыре вогнутых зеркала фокусировали свет от кристаллов в руках траллсов. Вокруг алтаря замыкалось пять концентрических окружностей, а между ними были начертаны непонятные слова, от попытки прочесть которые у Аримана во рту остался неприятный привкус.
— Так приказал примарх, — заверил его Ариман. — После того как мы покинули Просперо, мы многому научились, Торон, и тебе еще многое предстоит понять. Если мы хотим спасти Хоруса, все это абсолютно необходимо.
— Но почему здесь, вдали от всех, в пещере?
— Обратись к своей истории, — посоветовал Ариман. — Первые мистические ритуалы всегда проводились в пещерах. Мы — произведения Магнуса, и, когда наши дни закончатся, мы, обновленные и переродившиеся, превратимся в свет звезд, чтобы снова служить нашей цели. Тебе это понятно?
Торон, ошеломленный яркой вспышкой ауры Аримана, отвесил короткий поклон:
— Конечно, лорд Ариман. Просто все это так ново для меня.
— Да, да, прости мою несдержанность, — ответил Ариман. — Пойдем, уже пора.
Они шагнули вперед, и их помощники из числа траллсов накрыли броню белыми облачениями, перевязав по талии тонкими золотыми цепочками. Ариман взял в руки корону из листьев вербены, скрепленных серебряными нитями, а Торон поднял сверкающий атейм[89] с серебряным лезвием и обсидиановой рукояткой.
Они вместе подошли к Магнусу, и Утизаар, забрав у своего траллса железный фонарь, отступил в сторону. Амон, очистив руки от масел шелковой тканью, облачил Магнуса в белое одеяние, а потом поднял вверх жаровню, от которой пахло ольхой и лавром.
— Твоя плоть освящена, мой лорд, — произнес Амон. — Ты чист.
Магнус кивнул и повернулся к Ариману.
— Алый Король требует свою корону, — сказал он.
Ариман подошел ближе, ощущая жар, исходящий от кожи Магнуса, и медитативную энергию, зарождающуюся в нем. Магнус склонил голову, и Ариман возложил на его чело корону из листьев вербены, убрав серебряные нити за уши.
— Благодарю, сын мой, — сказал Магнус. Его единственный глаз сверкнул фиолетовым огнем.
— Мой лорд, — отозвался Ариман.
Он с поклоном отошел от Магнуса и обернулся, чтобы принять тяжелую книгу в потертом кожаном переплете с золотым обрезом. В углублении переплета лежал железный талисман в виде оскаленной волчьей морды на фоне полумесяца.
Это была «Книга Магнуса», содержащая квинтэссенцию мудрости, выделенную из всех записей Махавасту Каллимака, сделанных им за долгие годы бездумной службы Тысяче Сынов. Даже взглянуть на нее считалось большой честью, а держать в руках и готовиться прочесть ее страницы составляло мечту всей жизни Аримана.
И все же, после того как он одернул Фаэля Торона, Ариман никак не мог отделаться от мысли, что сомнения его собрата могут быть справедливыми. Ритуал, подготовленный Магнусом, был поразительно похож на те, против которых предпринимался Великий Крестовый Поход.
— Все ли мы придерживаемся одного мнения? — спросил Магнус. — Без единогласия мы не сможем продвинуться ни на шаг. Гармония нашего собрания превыше всего, поскольку она затрагивает самое драгоценное — наши души.
— Мы единогласны, — в один голос ответили все капитаны.
— Наша работа начинается в темноте, но ведет к свету, — продолжал Магнус. — Мой облик обратится в хаос отдельных составляющих, но в целом станет больше, чем сумма его компонентов. Это величайшее из всех наших начинаний докажет, что мы сами хозяева своей судьбы. Мы заявим, что не смиримся с ролью безгласных пешек в Великом Океане, а сами выбираем свой путь. Дилетант станет мастером, самостоятельно принимающим решения. Мало у кого хватит смелости восстать против безучастной Галактики, но мы — Тысяча Сынов, и для нас нет ничего невозможного!
Магнус кивнул Аурамагме, и тот по его знаку пошел к белой каменной плите, а тысяча траллсов монотонными голосами затянули не имеющие смысла напевы. Свет в их кристаллах начал пульсировать, словно в такт биению сердца самой пещеры.
Аурамагма, дойдя до плиты, повернул вправо и обошел вокруг, оставив своей курильницей непрерывный след ароматического дыма. Ариман последовал за ним, декламируя слова ангельского гимна из «Книги Магнуса», и их сила формировалась под звуки, слетающие с губ.
За Ариманом шагал Фаэль Торон, несущий на вытянутых руках атейм, а за ним с незажженным фонарем шел Утизаар. Замыкал процессию Амон, державший в латных перчатках раскаленную жаровню. Пять сыновей Магнуса девять раз обошли вокруг каменной плиты и остановились, когда он занял место в центре.
Примарх Тысячи Сынов лег навзничь на белую плиту, и его одежды свободно свесились по краям. Ариман продолжал читать его книгу, а Утизаар при помощи фитиля перенес огонь из жаровни Амона в фонарь. Затем Аурамагма поднял курильницу, и Фаэль Торон подошел к распростертому на камне Магнусу.
Ариман заметил, что свет стал неравномерным: из кристаллов в руках траллсов со всех сторон к центру протянулись зыбкие струи эфира. Через несколько мгновений весь пол в пещере был залит дымчатым сиянием, поскольку энергия, накапливаемая траллсами, искала выход. Свет накапливался в зеркалах и мощными потоками изливался на Магнуса, создавая вокруг его неподвижного тела призрачную ауру.
— Пора, — произнес Магнус. — Азек, дай мне лунного волка.
Ариман кивнул и снял с переплета книги металлическую фигурку. Полумесяц в освещении пещеры отливал серебром, а клыки волка блеснули, словно ледяные. Он опустил талисман в открытую ладонь Магнуса и обмотал цепочкой его пальцы.
