О том, что находилось за этой дверью, было известно только одному существу, обладающему высочайшим интеллектом и невероятными силами, равных которым не было во всем мире. Это существо, облаченное в золотые доспехи, восседало на золотом троне и своим могучим разумом направляло очередную стадию великого проекта.

Это был Император. И хотя многие в этом зале видели его уже на протяжении многих жизней, никто о нем больше ничего не знал. Столь блестящей личности невозможно было подобрать ни другого титула, ни другого имени. Окруженный высокопоставленными преторианцами и самыми доверенными помощниками, Император сидел и ждал.

Но неприятности всегда наступают неожиданно.

Золотой портал вспыхнул своим собственным, внутренним светом, как будто с другой стороны металл раскалился от невидимой горелки. Огромные автоматические орудия, установленные по периметру зала, подняли стволы и переключились в боевой режим. Произошла перегрузка некоторых цепей, и между машинами стали проскакивать миниатюрные молнии. Адепты бросились прочь от двери: они не знали, что за ней находится, но были достаточно сообразительны, чтобы предпочесть бегство.

Из оплавленного металла вырвались потрескивающие энергетические разряды и испепелили тех, кто не успел убежать. Высеченные в камне символы взорвались с резкими хлопками. И наконец все источники света в зале, рассыпая тучи искр, погасли, а результаты нескольких столетий работы были безвозвратно уничтожены.

При первых же признаках тревоги кустодии Императора схватились за оружие, но к тому, что произошло дальше, их не могла подготовить никакая тренировка.

В проеме показалась массивная красная фигура, объятая пламенем. Она ворвалась в зал, разбрасывая языки огня. Существо, состоявшее из подвижных потоков света и звездного вещества, распространяло сияние, слепившее всех окружающих, и при виде его многочисленных глаз никто не мог избавиться от сознания собственной смертности.

Столь ужасного видения еще никому не приходилось видеть, а настоящее сердце этого существа было таким могучим, что билось только в специально созданной плоти.

Один лишь Император узнал великолепного ангела, а узнав, сильно опечалился.

— Магнус, — произнес он.

— Отец, — откликнулся Магнус.

Их мысли встретились, и в этот момент тесного контакта Галактика изменилась навеки.

На площади Оккулюм, как обычно, кипела бурная деятельность, хотя в аурах продавцов и покупателей Лемюэль замечал оттенки необъяснимого страха. Они торговались более ожесточенно, чем прежде, но в глазах читалась усталость, а обычные препирательства звучали весьма мрачно. Возможно, причиной тому стали беспорядки, произошедшие две недели назад. Никто так и не смог объяснить внезапное неистовство жителей города, не знавшего волнений уже несколько столетий.

Лемюэль и Камилла сидели на кованой железной скамье между Гордиевым бульваром и улицей Дедала, наблюдали за спешившими по своим делам прохожими и притворялись, что все идет как обычно, как будто они не знали, что живут в мире воинов, считавших людей своими игрушками.

После смерти Каллисты прошло две недели, и большую часть этого времени они провели вдвоем, оплакивая погибшую подругу и стараясь примириться с создавшейся ситуацией. Было рассказано множество историй, пролито много слез и проведена переоценка ценностей, и в конце концов они пришли к общему заключению.

— Она считала этот мир раем, — сказала Камилла, прислушиваясь к неестественному смеху парочки людей, рука об руку прогуливающихся в тени Оккулюма.

— Мы все так считали, — откликнулся Лемюэль. — Я даже не хотел, чтобы Тысяча Сынов получили новый приказ. Я хотел остаться здесь и учиться у Аримана. И посмотри, к чему это привело.

— Ты не виноват в смерти Калли! — воскликнула Камилла и взяла его за руку. — Даже не смей так думать.

— Я и не думаю. Я виню Аримана. Пусть он не нажимал на кнопки и не отключал приборы, но он знал, чем все это кончится, и ничего не сделал, чтобы предотвратить ее смерть.

Еще некоторое время они сидели молча и наблюдали за толпой.

— Ты уверен, что он придет? — спросила Камилла.

Лемюэль кивнул:

— Придет. Он хочет этого не меньше, чем мы.

Камилла отвела взгляд, и Лемюэль заметил в ее ауре тень сомнений.

— Мы ведь оба этого хотим, верно?

— Да, — поспешно ответила Камилла.

— Говори, — попросил он. — Сейчас мы, как никогда, должны быть честны друг с другом.

— Я знаю, что ты прав, и пора…

— Но ты не хочешь улетать без Чайи, — закончил вместо нее Лемюэль.

— Не хочу, — призналась она. — Ты считаешь, что это глупо?

— Нет, это не глупо. Я тебя понимаю, но стоит ли ради этого умирать?

— Я и сама еще не знаю. — Камилла вытерла глаза тыльной стороной ладони. — Я думала, может, позвать ее с нами, но это ее мир, и она не захочет его покидать.

— Я не стану тебя уговаривать, ты ведь видела все, что видел я.

— Да, — кивнула Камилла, блеснув влажными глазами. — Это разобьет мне сердце, но я приняла решение.

— Хорошая девочка, — похвалил ее Лемюэль, а себя упрекнул в том, что так долго не замечал очевидной истины.

Камилла махнула рукой в сторону улицы Дедала:

— Посмотри, похоже, это твой приятель.

Из-за угла появился паланкин, покачивающийся на плечах сервиторов, и двинулся в их сторону. Широкоплечие, мускулистые сервиторы были одеты в багряные балахоны и серебряные шлемы. Толпа мгновенно расступилась перед таким роскошным экипажем, и вскоре паланкин остановился перед Лемюэлем и Камиллой. Из-за бархатных портьер показалась голова Махавасту Каллимака, затем снизу выдвинулись бронзовые ступени, и писец спустился на землю.

— Великолепный экипаж! — воскликнул Лемюэль, испытывая невольное восхищение.

— Пустая трата времени, к тому же только подчеркивает, насколько я стар, — недовольно буркнул Махавасту, присаживаясь на скамью рядом с Камиллой. — Но Собек настаивает, чтобы я передвигался только так и щадил свои кости.

Старый писец похлопал по ладони Камиллы своей рукой, похожей на высохшую ветку дуба.

— Я сожалею о гибели госпожи Эриды, — сказал он. — Она была чудесной девушкой. Это настоящая трагедия.

— Вовсе нет, — резко бросил Лемюэль. — Если бы она умерла от болезни или вследствие несчастного случая, это было бы трагедией. Но ее убили, просто убили.

— Понятно, — вздохнул Махавасту. — Есть что-то, чего я не знаю?

— Астартес Тысячи Сынов выжгли ее дотла, — сказала Камилла. — Они использовали ее дар, и она умерла ради того, чтобы они смогли уловить отблеск будущего. Но все было напрасно — она говорила загадками.

— А, я слышал, с ней случился припадок в кафе, это верно?

— Да, с этого все и началось, — сказал Лемюэль. Он вскочил и стал ходить взад и вперед перед скамьей. — Махавасту, они ее убили. Так просто, взяли и убили. Ну, что ты хочешь от меня услышать? Да, ты был прав, Легион Тысячи Сынов проклят. Если хотя бы половина того, что наговорила Каллиста, правда, этот мир обречен, и нам пора отсюда улетать.

— Ты хочешь покинуть Просперо? — спросил Махавасту.

— Очень хочу.

Махавасту кивнул:

— И ты с ним согласна, госпожа Шивани?

— Да, — ответила она. — Когда Анкху Анен отталкивал меня от постели Каллисты, я уловила часть его воспоминаний, отрывистые фрагменты из того, что произошло между ним и остальными капитанами. Это была кратковременная вспышка, не более того, но они узнали нечто такое, что их пугает. Происходит что-то очень страшное, и чем дальше мы будем от Тысячи Сынов, тем лучше для нас.

— А у вас есть какие-нибудь идеи, как это сделать? — спросил Махавасту у Лемюэля.

— Есть, — ответил он. — Как раз сейчас на орбите находится грузовой транспорт «Киприа Селена». Экипаж заканчивает заправку топливом и припасами и готовится к полету на Транкс. Отправление назначено через неделю, и к тому времени мы должны попасть на корабль.

— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовался Махавасту. — Экипаж будут проверять, а законных оснований взойти на корабль у нас нет.