Ходили упорные слухи о личном участии Императора в проектировании камеры для Нартана Дьюма, но она так и осталась неиспользованной, поскольку тиран был уничтожен во время финального сражения против его бесчеловечного режима. Кое-кто поговаривал о том, что Нартан Дьюм был убит на развалинах его империи по настоятельному требованию Константина Вальдора, считавшего, что оставлять жизнь полубезумцу и полугению слишком опасно.
Затем особая камера была предназначена для кардинала Танга, но, как и Дум, он так и не увидел ее изнутри. Еще до отправки из Нуса Камбаган заключенные, претерпевшие жесточайшие пытки за время его правления, взломали капсулу-изолятор и голыми руками разорвали его на части.
За всю долгую историю существования тюрьмы только одному заключенному удалось убежать из Кхангба Марву. Им был урожденный дворф по имени Замора, который, по слухам, когда-то имел звание майора в прото-Легио Кустодес, но это обстоятельство не способствует достоверности истории его побега.
После начала Великого Крестового похода в Кхангба Марву не было недостатка в постояльцах. Это были глупцы и лжепророки, твердившие о недальновидности Императора, или алчные авантюристы, надеявшиеся воспользоваться наступлением нового золотого века в собственных интересах. Ни один из этих заключенных не мог похвастаться известностью, как печально прославившийся Танг, или Дьюм, или Юлеам, но мятеж Хоруса все мог изменить.
Наиболее неприступный блок Кхангба Марву уже был приготовлен для заключения самой опасной для Галактики личности.
Но какая тюрьма Терры могла бы удержать в заключении Хоруса Луперкаля?
Блок «Альфа-Один-Ноль» никогда полностью не погружался в темноту. Но суточные фазы планеты не имели значения ни для тех, кто здесь работал, ни для заключенных. Темнота могла поспособствовать попыткам к бегству, а потому была под запретом. Уттам Луна Хеш Удар остановился у последнего контрольно-пропускного пункта перед камерами, давая возможность биометрическим датчикам в стенах, полу и потолке подтвердить его личность.
Анализаторы воздуха проверили его дыхание, датчики массы зарегистрировали вес его тела, а детекторы излучения измерили уровень изотопов в крови и костях. Для предотвращения проникновения на территорию комплекса Кхангба Марву нежеланных гостей регистрировалось больше сотни уникальных признаков и генетических маркеров.
Уттам носил золотые доспехи кустодия, и только закрывающие щеки пластины были повернуты назад, открывая неподвижное и невыразительное лицо. Верхняя правая четверть его головы в результате бактериологического поражения в сражении с зеленокожими утратила способность реагировать на мускульные импульсы. Усовершенствованный метаболизм его организма помог легко справиться с токсинами, но последствия ранения понизили рефлексивный отклик в несколько раз, что делало его непригодным для службы на передовой.
Гордый Уттам тяжело перенес увольнение из основного контингента Легио Кустодес, но вскоре смирился с ролью тюремщика в Склепе и относился к своим обязанностям с тем же рвением и с тем же вниманием к деталям, которые позволили ему вплотную подобраться к Кровавой Игре после недавней попытки Амона Тавромаха Ленга.
Уттам изучил весь путь молодого кустодия до самого Дворца и не нашел в маршруте ни единого изъяна, за исключением финальной стадии, когда тот, отбросив осторожность, ринулся в атаку, словно обычный убийца. Уттам предпочел бы постепенно опутывать свою жертву, как паук опутывает паутиной бьющееся насекомое. Куда эффективнее предоставить жертве делать всю подготовительную работу своими руками, осторожно изолируя ее от возможных покровителей.
Уттам остановил взгляд на гладкой пластинке над бронированной дверью, давая возможность анализатору сетчатки проверить его глаза. Эта процедура длилась дольше, чем обычно, поскольку из-за поврежденного глаза машине для установления личности приходилось проделывать больший объем работы. В самой глубине Склепа подобные меры могли бы показаться излишними, но протокол есть протокол, и Уттам никогда не нарушал правила по своей воле.
С этой мыслью он обернулся на строй сопровождавших его солдат-ветеранов. Они были выбраны из самых надежных подразделений, базировавшихся на Терре, и вооружены необычным арсеналом — паутинники, плазма-сети, изо-разрядники и масс-крушители наряду с более привычными мелтаганами и хеллганами.
Уттам, на две головы возвышавшийся над самым высоким из солдат, с трудом сдерживал раздражение, ожидая, пока его подчиненные пройдут анализаторы. Эти люди далеко не кустодии, а уровень угрозы, исходящий от заключенных в блоке «Альфа-Один-Ноль», намного превосходит их способности, каким бы оружием они ни располагали. Значительная часть Легио Кустодес вместе с Космическими Волками отбыла с миссией на Просперо. Цель миссии не раскрывалась, но отослать так много преторианцев от Дворца Императора можно было только по одной причине.
Два солдата в темно-красных доспехах с золотистыми визорами сопровождали металлический бокс, похожий на огромный гроб, паривший над полом в репульсорном поле. Это был стандартный раздатчик питания, модифицированный Механикум. Уттам не мог понять, почему этим заключенным сохраняют жизнь. Они считались самыми опасными преступниками Терры, и их дальнейшее существование не могло привести ни к чему хорошему.
Анализаторы подтвердили личности последних солдат, и бронированная створка, зашипев пневматикой, скользнула вверх. Навстречу хлынул поток холодного воздуха, что говорило о наличии впереди открытого пространства. Облицованные металлом стены тюрьмы за дверью сменились грубо обработанной каменной поверхностью подножия горы. Ослепительно яркие люмосферы прогнали все тени без остатка.
Через тридцать метров навстречу вошедшим повернулись управляемые сервиторами орудия и послышалось гудение и пощелкивание прицельных механизмов. Стволы автопушек еще не успели остановиться, а Уттам уже шагнул вперед.
— Уттам Луна Хеш Удар, — произнес он, четко выговаривая каждый слог.
Аугментические глаза сервиторов поменяли красные огоньки на зеленые, и Уттам подал знак солдатам, дожидаясь, пока не пройдет замыкающая пара.
Сумант Гири Фалгуни Тирта был ветераном Легио Кустодес, и его имя состояло по меньшей мере из семидесяти шести заслуженных титулов. Кроме того, на его полированных доспехах были выгравированы слова благодарности. Как Тирта угодил в Кхангба Марву, Уттам не знал. У этого кустодия не имелось никаких видимых признаков ранений, и он был в отличной физической форме, но ходили слухи, что однажды он усомнился в верности приказа Константина Вальдора.
Командир Легио Кустодес был строгим и бескомпромиссным человеком, и, хотя Уттам не имел чести встречаться с ним лично, он сомневался, чтобы Вальдор мог быть настолько мелочным, чтобы отослать воина за незначительное оскорбление. В Легио ценили думающих бойцов, упорных и решительных, которые продолжали задавать вопросы, пока не получат ясного ответа.
— Уттам, какие-то проблемы? — спросил Тирта. — Почему ты остановился?
— Все в порядке, — ответил Уттам, устыдившись своей задумчивости.
— Тогда давай двигаться, — сказал Тирта. — Мне здесь не нравится, воздух пропах заключенными.
Уттам кивнул. Воздух действительно стал другим. Благодаря своей уникальной физиологии заключенные значительно отличались от смертных, даже от Кустодиев. Между ними имелось множество очевидных различий, и еще больше тех, которые не увидеть глазами. Человек, какое бы преступление ни совершил, все же сохранял человеческую сущность и по-прежнему оставался частью человеческой расы. От этих заключенных пахло немного иначе — почти как от чужаков, и это раздражало едва ли меньше, чем их предательство.
Почти.
— Биометрические данные подтверждены, — произнес Уттам, и надежная дверь закрылась за Тиртой. Затем в свои гнезда скользнули засовы метровой толщины. — Блок «Альфа-Один-Ноль» закрыт и находится под охраной.
— Подтверждаю, — сказал Тирта, занимая место впереди колонны.
