Фулгрим почувствовал, как внутри него закипает гнев. Враг, которого он едва не принял за равного себе, оказался неспособным ни на что, кроме безмозглых прямолинейных атак, рассчитанных на грубую силу. Металлическая тварь могла лишь сражаться и убивать, для нее ничего не значили искусство и культура, красота и изящество. Такое ограниченное ничтожество не имеет права на существование!
Как только эта мысль пришла в голову Примарха, его тело наполнилось новой энергией, рука сжала меч с невероятной силой и боль окончательно обратилась наслаждением.
На долю секунды он прислушался к звукам кипящей вокруг битвы: болтерные очереди, свист бритвенно-острых дисков, заунывные крики, подобные воплям легендарных призраков-баньши. Они доносились словно бы из звездной дали, и Фулгрим тут же выбросил их из головы, слишком занятый своим главным врагом. Меч Примарха засверкал серебряным огнем, потоки света и разряды неведомой энергии заструились по клинку, и Феникс бросился в атаку, сопровождая каждый удар криком блаженства. Пурпурный блеск камня ещё усилился, и в какой-то момент Фулгрим заметил, что огненный взгляд эльдарского чудовища постоянно следит за ним.
Безумная мысль полыхнула в мозгу Примарха, и, несмотря на тут же возникшие десятки аргументов против неё, это, похоже, был единственный способ быстро одолеть врага. Подступив вплотную к пылающему гиганту, Примарх внезапно подкинул свой меч высоко в воздух.
Эльдарский бог немедленно отступил назад, горящие угли его глаз замерли, следя за крутящимся в воздуже клинком. Отведя назад руку с оружием, вновь принявшим форму копья, он приготовился отправить его в полет, целясь в меч Фулгрима, но не успел. Феникс подскочил к нему и нанес страшный боковой удар в лицо.
Примарх вложил в него всю свою силу и ярость, и сопроводил столь громогласным ревом ненависти, что заглушил все прочие звуки битвы.
Металл треснул и язык красного пламени вырвался из разбитой головы чудовища, когда кулак Фулгрима насквозь пробил его шлем и проник в расправленное нутро железного черепа. Примарх закричал от боли и наслаждения, поняв, что рука прошла насквозь, расколов затылок Кроваворукого Бога.
Раненный гигант покачнулся, его череп превратился в пылающую груду обломков металла. Всполохи освобожденного огня рвались из-под шлема, и раскаленные потоки крови подобно фосфору стекали по железной коже. Фулгрим на миг ощутил чудовищную боль в полусожженной руке, но тут же подавил её страшным усилием воли и, вновь подступив к врагу, что было сил, обхватил его шею.
Жар пылающей железной кожи нестерпимо обжигал искалеченную плоть Примарха, но Феникс не чувствовал боли, целиком отдавшись борьбе с врагом. Лепестки алого огня вылетали из ран на лице эльдарского бога, унося с собой ярость и злобу его создателей. За ними уходили тяжкие дуновения, несущие в себе память об эпохах похоти и наслаждений, и, наконец, саднящая грусть, смешанная с жалостью к самим себе.
Руки Фулгрима почернели, но жизнь неотвратимо уходила из тела его врага, темный металл потрескивал, и в этом звуке слышались последние вздохи умирающей души. Ещё усилив хватку, Примарх заставил погибающего монстра рухнуть на колени. Смеясь, напрочь забыв о боли, он с наслаждением всматривался в угасающие глаза бога эльдаров, испытывая непередаваемый восторг от сознания того, что сейчас, в эту секунду, столь могучее творение принимает смерть от его рук.
В воздухе послышался низкий шум, подобный надвигающейся буре, и Фулгрим, на миг оторвав взгляд от своей жертвы, взглянул в ночное небо. Он увидел, где рождается этот могучий звук, и, отпустив поверженного монстра, воздел обугленные руки ввысь. Над головой Примарха, закладывая изящный вираж, пронеслась «Огненная Птица», ведущая за собой стаю «Штормбёрдов» и «Тандерхоков».
Вновь опустив глаза к телу поверженного чудовища, Феникс успел лишь понять, что оно умерло окончательно. И в тот же миг ослепительный свет и невыносимый, грохочущий шум вырвались из железного тела, словно рядом с Примархом родилась сверхновая звезда. Пламя смерти эльдарского бога вознеслось к небесам, и его останки разлетелись градом раскаленного металла и расплавленного железа. Силой взрыва Фулгрима подбросило высоко в воздух, и он почувствовал, как исходящая от поверженного создания сила скользит по его доспехам и проникает сквозь кожу.
Освобожденная сущность божества окружила его, наделяя памятью и знанием миллионов веков. Он видел гигантскую воронку в черноте космоса, поглощающую звезды и планеты, гибель целой расы и рождение великого и страшного бога, Темного Принца страданий и наслаждений.
Имя явилось ему из мрачной пустоты минувшего, кровавых колыбельных и бессловесных воплей, запретных чувств, родивших самый ужасный и пронзительный крик новорожденного, провозгласившего себя и свою суть одним кратким словом… СЛААНЕШ!
Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш!
Услышав имя и повторив его, Фулгрим рухнул наземь и улыбнулся разбитыми и сожженными губами, видя, как Дети Императора, несомые крыльями огня, сходят на поверхность Тарсуса. Он лежал, одинокий, обессилевший, с переломанными костями и страшными ожогами, но живой! О, какой же он был живой! Чьи-то руки ощупывали его тело, чьи-то голоса обращались к нему, моля отозваться, но он не обращал на них внимания, охваченный вдруг невыносимой беспокойной тоской — он же потерял свой меч!
Одним рывком Фулгрим вскочил на ноги, мельком заметив озабоченные лица своих Астартес, но, не узнавая их и не слыша их слов. С его рук свисали лохмотья кожи, в воздухе отчетливо и тяжело пахло опаленной плотью, но Примарх не уделил этому ни капли внимания — он как раз заметил поодаль пронзающий ночь серебряный блеск лаэрского клинка.
Меч вонзился в траву строго вертикально, в том самом месте, где Феникс подбросил его в воздух. Лезвие сияло во тьме — уже не собственным светом, но отражая свет пламени двигателей «Огненной Птицы» и других челноков. Руки Фулгрима потянулись к мечу, но какая-то часть его разума издала истошный, протестующий крик, в котором слились мольба и угроза.
Примарх сделал ещё один неуверенный шаг, его правая рука вновь дернулась к рукояти меча, как будто по своей воле. Его почерневшие пальцы судорожно подергивались, мышцы дрожали, словно Феникс пытался пройти сквозь невидимый барьер. Притягивающая песнь меча невероятно влекла его, но воля Примарха и остатки воспоминаний о рождении темного бога на миг задержали руку.
Только со мной ты сможешь достичь совершенства!
Слова прогремели в голове Фулгрима, и образы только что выигранной битвы заполнили разум, обжигая неистовым огнем и жаждой победы, вновь даруя наслаждение смертью железного бога, погибшего от его рук. В тот же миг последняя линия сопротивления в душе Примарха рухнула, и его пальцы сжались на рукояти меча. Неведомая сила тотчас влилась в тело Феникса, унося боль от ран, словно лучший из лечебных бальзамов.
Фулгрим выпрямился, минутная слабость исчезла, как сон. Каждый атом его существа наполнился энергией, пришедшей из серебряного клинка. Взглянув в сторону телепорта, Примарх увидел, что остатки эльдаров спасаются бегством, лишь коварный Провидец Эльдрад Ультран спокойно стоял под изогнутой полуаркой.
Наконец, когда последний из его воинов покинул Тарсус, Провидец горестно склонил голову и вошел в сияние, погасшее за его спиной.
— Мой лорд, — Веспасиан, утирая кровь с лица, подошел к Фулгриму. — Каковы ваши приказы?
Ненависть Фулгрима к ксеносам достигла невиданных высот. Спрятав меч в ножны, он обернулся к своим воинам, зная, что есть лишь один способ избавиться от расы предателей.
— Возвращаемся на «Гордость Императора». Передайте на все корабли флота приказ о подготовке к вирусной бомбардировке.
— Вирусная бомбардировка? — переспросил Веспасиан. — Но ведь только Воитель или Им…
— Выполнять! — заорал Фулгрим. — Немедленно!
Озадаченный Веспасиан нехотя поклонился и направился к челнокам.
«Клянусь огнем, — пробормотал про себя Фулгрим. — Я выжгу каждый из проклятых эльдарских миров!»
